Спецоперация, или Где вы были 4000 лет? - Ирина Владимировна Владыкина
— Можно и козинаки, если они там продаются. И чаю листового купи, а то мне этот из пакетиков уже надоел, я был вчера в магазине и забыл.
Андрей с Эллочкой ушли. Петр спросил мужчину:
— А вы по какому делу? Дом посмотреть? Элеонора говорила, что продавать его собираются. Тут хорошо. Вам понравится.
— Нет. Я не по поводу дома приехал. — ответил мужчина. — Я к тебе.
Петр удивленно на него взглянул, задавая немой вопрос: зачем я вам?
— Дело в том, что я твой отец. И я тот человек в сером балахоне, который сидел в углу в библиотеке, когда ты разговаривал со Служителем в ПМЖ во время комы. Еще я приходил в больницу, следил, чтобы для твоего тела было сделано все, что нужно, дабы поддержать его в хорошем состоянии, чтобы, когда твоя душа вернулась, у тебя было меньше проблем. По-моему, мы справились, да?
— Да, — машинально согласился Петр и добавил, — вы же шаман, так сказал Человек в Коричневом капюшоне, которого вы назвали Служителем.
— Да, есть такое дело, и мой отец, и мой дед были шаманами. И ты тоже. Я давно за тобой наблюдаю. Сейчас тебе нужна моя помощь. Инициация прошла, но что-то пошло не так после. Твои вибрации не совсем похожи на вибрации белого шамана. Но и на вибрации черного они не похожи. И в ПМЖ точка сборки не поменялась. Что-то пошло не по плану, и вот я здесь, чтобы помочь тебе стать на этот путь, поддержать твои первые шаги.
— Я, честно говоря, ничего не понимаю в том, что вы говорите. И почему вы не дождались, пока я вернусь в Город?
— У нас не так уж много времени до твоего главного испытания.
— Какого испытания? — удивленно спросил Петр. — Про испытание мне никто не рассказывал.
— Испытание состоит в том, что тебе придется познакомиться с нижним миром и дать ему отпор. Это испытание проходят все белые шаманы.
Он несколько секунд помолчал, потом продолжил:
— Наше тело несовершенно. Покажи, где здесь туалет, всю дорогу терпел.
— Конечно, только здесь туалет на улице. Пойдемте, я вас провожу.
Они вышли из дома, через двор подошли к саду. Слева от входа в сад, за деревьями на земле обреченно торчала коробка с дыркой в полу — деревенская уборная. Виктор направился к желанной цели, а Петр гулял по саду, прикидывая, что следующим здесь лучше сделать, чтобы его привести в хоть какой-то порядок. Потрудиться предстояло прилично, и вряд ли он успеет все сделать до своего отъезда, но, например, обработать деревья от вредителей или выкосить еще какую-то порцию сорняков он мог вполне.
Его мысли прервал Виктор, быстро сделавший свои телесные дела:
— Когда твоя мать забеременела, мы еще какое-то время жили вместе. Но уже перед самыми родами она ушла от меня. Сбежала в один день, забрав свои вещи. Я ее искал после этого. Город большой, я не знал, где она жила, откуда она. В общем, не нашел я. Уже гораздо позже, тебе, наверное, тогда лет 7 было, я случайно столкнулся с ней на улице. Но она только бросила, что не хочет, чтобы я с тобой общался. И что она сказала тебе, что я умер. На мои вопросы, почему она ушла, ответила, что поняла, что меня не любит и я ей не нужен, а жить из-за ребенка — это глупо. Дабы я не уговаривал ее, ушла по-тихому. Я очень любил твою мать. Долго не мог вообще на женщин после смотреть. Но потом как-то все стерлось. Да и в роддоме, где я работаю, много женщин. Как-то начал я постепенно отношения с ними вести разного характера. Но до сих пор не женился. Ты мой единственный ребенок, Петр. Я очень рад, что сейчас мы встретились.
Виктор попытался обнять Петра. Но тот инстинктивно отстранился.
— Вы простите. Я все понимаю, и никаких претензий к вам не имею. Но обнимать вас не могу. Мне вообще сложно дается контакт с чужими людьми. А вы хоть и являетесь моим биологическим отцом, но я вас не знаю. Да и к тому же, вы мой отец только по вашим словами, мы это с вами еще не проверяли. Правда, я также понимаю, что вам нет смысла мне врать, поэтому верю. Но сыновних чувств обещать не могу.
Петр сорвал с дерева вишню, потер ее о футболку и надкусил.
— Вишня познания? — пошутил Виктор.
— Там вообще-то яблоко было, — Петр отправляет ее в рот, кривится, а потом выплевывает. — Кислая.
Когда они вернулись в дом, Эллочка уже заваривала чай, а Андрей заботливо раскладывал сладости по тарелочкам. В кухне Михаил возился с газовой печкой.
— О, давно в этой хате столько людей не было. Прям праздник какой-то. — сказал он, приветствуя Виктора и Петра.
— Эллочка, ты же помнишь, что сегодня день Деревни? Народные гуляния намечаются. Вы все как раз приехали, развлечетесь. У нас тут обычно весело, музыканты приезжают из города. В этот раз вроде будет Александр Н. Стар. Хрен его знает, кто это, но наш глава администрации постарался, говорит знаменитый рокер какой-то, правильный, неправильным сейчас не дают выступать.
— О, движняк, я ни разу не был на деревенском празднике! Эллочка, давай останемся! — Андрей просящим взглядом посмотрел на девушку, сложив ладони в молящемся жесте.
— Андрей, я же тебе говорила, что у меня куча работы. Я не могу остаться, а ехать на автобусе с пересадками мне вообще не улыбается. Давай как-нибудь в следующий раз. — сопротивлялась Элеонора.
— Праздник Деревни только раз в году. А в этом у нас еще юбилей — 150 лет со дня ее официального основания. Так-то тут и раньше люди жили. Оставайтесь, завтра поедете. — поддержал просьбу Андрея Михаил.
Они все сидели за столом и пили чай, Михаил долго не решался задать вопрос дочери, но потом все таки спросил:
— Дочь, а вы это, вместе с Андреем? Вы пара?
— Папа, какая тебе разница? Андрей просто мой друг. — Эллочка явно не хотела разговаривать с отцом на эту тему.
— Жаль. — отец расстроено помешивал ложечкой чай. — А че? Симпатичный парень. И машина у него неплохая. Видно, что бедствовать не будете, если поженитесь.
Андрей с удовольствием наблюдал за общением папы и дочери. Она раскрывалась для него с новой стороны. Ему, конечно, не понравилось, что она сказала Михаилу, будто они просто друзья. Но он не
