Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1979 год
— Ничего, Вернон, ничего, — пытался урезонить его президент. — Это все дело прошлое. Разумеется, безответственное поведение Пирса нанесло нам ущерб, но сейчас следует принять меры, чтобы пресечь его.
Коллинз растерялся даже, до того его потрясло поведение Тайнэна, проявившее злобную, инквизиторскую сторону его характера, которую Коллинзу раньше видеть не доводилось.
Он вдруг заметил, что его зовет президент, подле которого уже стоял Тайнэн.
— Что ж, господа, мы выиграли там, где не были уверены в победе, и проиграли там, где не ждали поражения. Все это показывает, сколь неустойчива и непредсказуема обстановка в стране. Но второго поражения допустить нельзя. Остается всего лишь один штат. Все ставки делаются на Калифорнию и разыгрываются через месяц. Вы, Крис, и вы, Вернон, должны бросить туда все свои силы, чтобы обеспечить победу. Мы обязаны победить! У меня есть одна идея, Крис. Вы ведь родом из Калифорнии. Так вот, вам необходимо съездить туда и заняться тонкой, но эффективной пропагандой в пользу нашего дела.
— Не знаю, право, — обеспокоенно ответил Коллинз. — Не знаю, хватит ли у меня влияния. Вообще-то, единственный там по-настоящему популярный выходец из местных — председатель Верховного суда Мейнард. Он там просто кумир.
— Мейнард не годится, — покачал головой президент. — Достоверно известно, что он не на нашей стороне. К тому же он человек непрактичный. Да и не принято, чтобы председатель Верховного суда выступал по политическим вопросам подобного рода.
— И слава богу, что не принято, — перебил президента Тайнэн. — В столь важном вопросе, как тридцать пятая, я бы ему не доверился.
— Нет, Мейнард нам не нужен, — продолжал президент, обращаясь к Коллинзу. — А вот вы, Крис, можете пригодиться. И не надо себя недооценивать. Вы министр юстиции, а это много значит. Нужные люди к вашему голосу прислушиваются. Надо создать вам подходящий предлог для поездки, я над этим подумаю.
Коллинзу идея президента не очень понравилась, но возражать он не смел.
— Я готов выполнить все ваши поручения. Если вы считаете поездку важной...
— Чертовски важной, — снова вмешался в разговор Тайнэн. — Ничего важнее и быть не может. Сто раз я повторял и еще сто раз повторю: важнее тридцать пятой поправки в нашей истории не было ничего. Упустим ее — упустим страну.
В этот момент к ним подошла мисс Леджер.
— Простите, мистер президент... Мистер Коллинз, вас ждет у двери ваш телохранитель. У него что-то срочное.
Поблагодарив президента и распрощавшись с гостями, Коллинз торопливо вел Карен к выходу.
— Что случилось, Майкл? — спросил он Хогана.
— Полковник Бакстер пришел в сознание, — тихо ответил тот. — Он умирает и хочет немедленно видеть вас по чрезвычайно важному делу.
«Кадиллак» затормозил у подъезда белой башни — главного здания комплекса Национального медицинского центра ВМФ. Попросив Карен остаться в машине вместе с Хога-ном и шофером, Крис Коллинз торопливо вбежал в вестибюль. К нему сразу же подошел флотский офицер.
— Министр юстиции Коллинз? Прошу следовать за мной, сэр.
— Надеюсь, я не опоздал. Кто с ним сейчас?
— Жена и внук, Рик Бакстер. Живет у бабушки, пока родители находятся в Кении. Мы пытались связаться с ними, но безуспешно. Еще там два врача и дежурная сестра. И — чуть не забыл — пришел патер Дубинский из церкви святой Троицы в Джорджтауне — той самой, которую посещал Кеннеди... Вот мы и прибыли, сэр. Я только доложу о вашем приходе.
Войдя в палату, офицер притворил за собой дверь.
Коллинз нервно расхаживал из угла в угол. Хотя он был довольно хорошо знаком с Бакстерами и бывал у них дома, особо близкой дружбы между ними не существовало и его отношения с полковником носили в основном чисто деловой характер. Так почему же умирающий Бакстер захотел в свои последние минуты видеть именно его?
Открылась дверь, и из палаты, не глядя на Коллинза, вышел офицер, за ним сестра и маленький Рик. Словно не замечая Коллинза, они миновали его и вышли в коридор. Затем в дверях появилась фигура в черной сутане.
— Мистер Коллинз, если не ошибаюсь? Патер Дубинский.
— Я знаю, — ответил Коллинз. — В Белом доме мне передали, что полковник при смерти и срочно хочет меня видеть. Он в сознании? Могу ли я зайти к нему?
Священник кашлянул.
— Я глубоко сожалею, но уже поздно. Полковник Бакстер скончался десять минут назад. — Он помолчал. — Да пребудет его душа в вечном мире!
— Какая... какая трагедия, — выдавил Коллинз.
— К сожалению, это так... Ной Бакстер был прекрасным человеком. Я понимаю ваши чувства, потому что разделяю их. Но на все воля божья.
— Да, — ответил Коллинз.
Он не знал, прилично ли пытаться узнать прямо сейчас, что именно хотел сказать ему полковник, но понимал, что должен сделать это, даже если нарушит приличия.
— Гм... Патер Дубинский, в каком состоянии был полковник в свои последние минуты? Мог ли он говорить?
— Немного.
— Сказал ли он вам или миссис Бакстер, зачем хотел меня видеть?
— Боюсь, что нет. Он лишь сказал жене, что должен обязательно переговорить с вами.
— И больше ничего?
Священник перебирал четки.
— Видите ли, он позже кое-что сказал мне. Я объяснил, что пришел исполнить соборование, причастить его и дать отпущение грехов. Он попросил меня совершить обряд, и я успел примирить его душу с господом, как и подобает доброму католику. Почти сразу же после этого он навсегда закрыл глаза.
Коллинз преисполнился решимости выйти из беседы на духовные темы.
— Вы хотите сказать, патер, что полковник Бакстер исповедовался перед смертью?
— Да, я принял его последнюю исповедь.
— Сказал ли он что-либо в исповеди, что могло бы дать мне ключ, как-то понять, что же именно он хотел сказать мне перед смертью?
— Я не могу нарушать тайну исповеди, — мягко ответил священник.
— Но если он сказал вам то, что я, по его мнению, должен был бы знать...
— Мне непозволительно решать, что в исповеди было для вас, а что для господа. Повторяю: я не могу нарушить тайну исповеди полковника Бакстера. А сейчас я должен пройти к миссис Бакстер. — Он сделал паузу. — Еще раз прошу извинить меня, мистер Коллинз. Мне очень жаль.
— Я опоздал, — сказал Коллинз жене, сев в машину. — Он уже скончался, когда я приехал.
— Какой ужас! Ты... ты узнал, зачем он хотел тебя видеть?
— Нет. Не имею ни малейшего представления. Но я намерен узнать это, хотя и не знаю пока как. Он явно хотел сказать что-то имеющее непосредственное отношение к моей работе. И к государственным делам. Что-то жизненно важное для всех нас.
Он почувствовал, как рука Карен сжала его локоть.
— Крис, прошу тебя, не влезай в эту историю. Не могу объяснить почему, но мне стало очень страшно. А я не люблю жить в страхе.
Коллинз смотрел в окно на ночной город.
— А я не люблю жить среди неразгаданных тайн, — сказал он.
Полковника Бакстера хоронили дождливым майским утром на одном из немногих свободных участков, оставшихся на Арлингтонском национальном кладбище. У могилы, где патер Дубинский прочел молитву по усопшему, собрались родные, друзья, члены кабинета, присутствовал и. сам президент Уодсворт.
Директор ФБР Вернон Т. Тайнэн, его низкорослый, мускулистый помощник Гарри Эдкок и министр юстиции Кристофер Коллинз приехали на кладбище вместе и вместе покидали его.
Дежурный фэбээровец открыл им дверцу автомобиля. Первым сел Эдкок, за ним Тайнэн, потом Коллинз.
— Мне будет не хватать старины Ноя, — первым нарушил молчание директор ФБР.
— Хороший был человек, — поддакнул Эдкок, всегда при посторонних служивший эхом своего начальника.
— И мне его будет не хватать, — сказал Коллинз, чтобы не выпадать из общего тона. — В конце концов, своим нынешним положением я обязан ему.
— Да, — сказал Тайнэн. — Жаль только, что он не продержался, чтобы пожать плоды своих трудов с тридцать пятой поправкой. Все приписывают ее президенту, но на самом деле начал-то Ной. Верил он в нее, как в новую религию, которая только и может спасти страну. Наш долг перед ним — пробить поправку в Калифорнии. Я знаю, Крис, что в решающей схватке за тридцать пятую старина Ной рассчитывал бы на вас, как на самого себя.
Прижатый массивным телом Тайнэна к бронированной стенке лимузина, Коллинз инстинктивно среагировал на эти слова и вернулся мысленно к сцене в госпитале, когда священник подтвердил, что полковник Бакстер хотел сообщить ему, Коллинзу, что-то чрезвычайно важное. Имело ли это «что-то» отношение к тридцать пятой поправке? Может быть, Тайнэн, который дружил с Бакстером, сумеет найти зацепку.
— Кстати, Вернон, насчет мнений и желаний Бакстера, — сказал Коллинз. — Вы помните, мне пришлось уехать с ужина в Белом доме? Из госпиталя сообщили, что полковник Бакстер умирает и срочно хочет меня видеть. Я помчался к нему, но опоздал. Однако Ной кое-что успел сказать священнику, тому самому, который отпевал его сегодня на Арлингтонском кладбище, патеру Дубинскому. Но, когда я спросил его, тот уклонился от ответа, сославшись на тайну исповеди.
