Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1970 год
Мальчик визжал без слез, а мать держала его за руки.
— Оставь его, — снова сказал Монтьель.
Бальтасар смотрел на мальчика, как смотрел бы на заразного зверя в агонии. Было уже почти четыре. В этот час у него в доме Урсула, нарезая лук, поет старинную, старую-престарую песню.
— Пепе, — сказал Бальтасар.
Он шагнул к мальчику и, улыбаясь, протянул ему клетку. Мальчик вмиг оказался на ногах, обеими руками обхватил клетку, по высоте почти такую же, как он сам, и уставился сквозь металлическое плетенье на Бальтасара, не зная, что сказать. За все это время он не пролил ни единой слезы.
— Бальтасар, — мягко вмешался Хосе Монтьель, — я же сказал тебе: унеси клетку.
— Отдай ее сейчас же, — приказала женщина сыну
— Оставь ее себе, — сказал Бальтасар, а потом, уже обращаясь к Хосе Монтьелю, добавил: — Ведь в конце концов для этого я ее и сделал.
Хосе Монтьель шел за ним до самой гостиной.
— Не валяй дурака, Бальтасар, — настаивал он, загораживая ему дорогу. — Забирай свою штуковину и не делай глупостей. Все равно я не заплачу тебе ни сентаво.
— Неважно, — сказал Бальтасар. — Я ведь ее сделал в подарок Пепе. Я и не думал ничего за нее получить.
Пока Бальтасар пробивался сквозь толпу любопытных, которые толклись в дверях. Хосе Монтьель, стоя посередине гостиной, кричал ему вслед. Он был бледен, а его глаза наливались кровью.
— Дурак, — кричал он, — забирай сейчас же свое барахло! Не хватало еще, чтобы в мой дом кто-то лез со своими порядками, дьявол вас подери!
В бильярдной Бальтасар был встречен восторженными кликами. Он думал до сих пор, что просто сделал клетку лучше прежних своих клеток, и ему казалось, что он должен был подарить ее сыну Хосе Монтьеля, чтобы тот не плакал, и что во всем этом нет ничего особенного. Но теперь он понял, что для многих это в какой-то мере важно, и почувствовал некоторое волнение.
— Значит, тебе дали за нее пятьдесят песо?
— Шестьдесят, — сказал Бальтасар.
— Стоит сделать зарубку в небесах, — сказал кто-то. — Ты первый, кому удалось выбить столько денег из дона Чепе Монтьеля. Такое надо отпраздновать.
Ему поднесли кружку пива, и он ответил тем, что заказал на всех присутствующих. Так как пил он впервые в жизни, к вечеру он был уже совсем пьян и заговорил о фантастическом проекте; тысяча клеток по шестьдесят песо за штуку, а потом — миллион клеток, чтобы вышло шестьдесят миллионов песо. «Надо наделать их побольше, чтобы успеть продать богатым, пока те еще живы, — говорил он, уже ничего не соображая. — Все они больные и скоро умрут. Какая же горькая у них жизнь, если им даже волноваться нельзя!» Два часа без перерыва музыкальный автомат проигрывал за его счет пластинки. Все пили за здоровье Бальтасара, за его счастье и удачу и за смерть богачей, но в час ужина он остался один.
Урсула ждала его до восьми вечера с блюдом жареного мяса, посыпанного колечками лука. Кто-то сказал ей, что Бальтасар в бильярдной, что он одурел от счастья и угощает всех пивом, но она не поверила, потому что Бальтасар еще ни разу в жизни не пил. Когда она легла — уже около полуночи,— Бальтасар все еще сидел в ярко освещенном заведении, где были столики с четырьмя стульями вокруг каждого и рядом, под открытым небом, площадка для танцев, по которой сейчас разгуливали выпи. Лицо его было в пятнах губной помады, и, поскольку он был не в состоянии сдвинуться с места, он думал, что хорошо было бы лечь в постель. Он потратил столько денег, что ему пришлось оставить в залог часы с обещанием уплатить все на другой день. Немного позже, растянувшийся посреди улицы, он почувствовал, что с него снимают ботинки, но ему не хотелось расставаться с самым прекрасным сном в его жизни. Женщины, спешившие к утренней мессе, боялись смотреть на него, думая, что он мертв.
Перевел с испанского Р. Рыбкин
