Одинокий медведь желает, или Партия для баса - Тереза Тур
И тут же добавился второй голос, собранный и без капли посторонних эмоций.
— Не засоряйте эфир, шеф. Сергей, четко и по делу: что там у вас?
— Потоп у нас. Ливень, дорога уже под водой, крузак смыло. Пеленгуйте координаты. Надеюсь, еще час у нас есть. Если что, снимете с крыши, — спокойно доложил Серый.
— Твою налево. Ждите, отбой, — буркнуло в рации.
Серый улыбнулся мне ободряюще, подошел, обнял.
Только тут я поняла, что дрожу. Вся. Мелко-мелко. То ли от страха, то ли от холода, от ли от всего сразу. А Серый — теплый. Тоже весь. И когда он меня обнимает, все становится не так ужасно. Несмотря на гул, грохот и рычание за окном.
«Ждите». Вот прямо обнадеживающе прозвучало! Мы точно за этот час тут не пойдем ко дну?
— Ну, ты чего, Карин, — прогудели мне в макушку едва слышно за шумом стихии. — Рация есть, сигнал SOS подали. Сейчас все будет. Ты только оденься, ага?
— Ага, — вздохнула я, отвернувшись от окна.
Натянула сарафан и босоножки — нелепость какая. Совершенно не по погоде. Хотя по погоде тут нужна подводная лодка.
— Все будет хорошо.
Мне на плечи легла куртка, явно Серегина, потому что мне она была по колено. Меня завернули в нее, прижали к себе. Вернув веру в тепло и безопасность.
— Будет, — кивнула я и уткнулась в теплого и надежного Серегу.
— А по сводкам погоды ничего такого и близко быть не должно. И… у меня по планам прогулка на водопады — здесь, рядом.
— Предлагаешь? — нервно хихикнула я.
— Воздержимся, — поцеловал меня в макушку Серый и уволок на диван: обниматься, есть персики и холодные котлеты, нести какую-то мирную, ничего не значащую чушь и опять обниматься.
Минут через сорок за окном особенно выразительно загрохотало и завыло, а следом ожила рация.
— Ходу, ребятушки, — донеслось из нее сквозь грохот, — не нравится мне здесь.
— Идем!
И мы выскочили под дождь. Я — налегке, Серый — со спортивной сумкой через плечо.
Ну, как выскочили?
Вода плескалась почти вровень с террасой, сверху лило и пыталось нас смыть прямо туда. В потоп.
— Твою ж! — услышал я сквозь шум воды, и меня перекинули через плечо.
— Ой, — только и пискнула я.
— Не дрейфь, прорвемся, — меня хлопнули по пятой оттопыренной точке.
Больше я ничего не слышала за грохотом вертолета, садящегося прямо в воду с редкими торчащими кустиками — вчера на этом месте была лужайка с клумбами. К трапу, выпавшему из люка, Серый меня еле дотащил. Его сдувало, смывало и материло прямиком с неба, но он справился не хуже какого-нибудь супергероя.
— Принимаем, — заорал кто-то у меня над ухом, умудрившись перекричать рев вертолета. — Шевелимся!
Меня втащили вовнутрь с той же нежностью, что и баул. Серый влез сам. Почти сам. Лязгнула дверь.
— Ну вы!.. — встретили нас незлым тихим (по сравнению с громом лопастей) словом.
А дальше я, кажется, отключилась. Как сквозь вату — через вертолетные наушники, если точнее — слышала грохот винта, ощущала чьи-то руки, стаскивающие с меня промокшую куртку и заворачивающие во что-то сухое и теплое.
«Никаких больше блокбастеров!» — билась в голове единственная мысль, пока мы выбирались из облачного фронта и летели куда-то.
В Сочи. В тот самый отель среди реликтовых сосен, залитых солнцем.
Солнцем! Под ясным небом! Ни облачка! Вот как так, а? Невозможно, неправильно… и чертовски обидно. Из всех мест на побережье залило именно ту проклятую долину, где были мы. Джек-пот наоборот.
Мы выгрузились из вертолета. Сергей обнял меня, улыбнулся. Пожал руку пилоту, что-то сказал — губы шевелились, но я ничего не слышала, в ушах застрял плотный слой ваты и гул оставшегося позади потопа.
Я дрожала, не в силах согреться. Мы шли прочь — с бетонного квадрата с белым кругом, куда приземлился вертолет — и я дрожала, дрожала… Даже в руках Серого все равно дрожала.
А звуки окружающего мира все никак не возвращались.
Даже когда мы вышли за ограждение, и нам навстречу неслась целая толпа — словно в старом кино, немом, абсурдном. Только гул и вата, вата и гул.
Они налетают на Серого — сначала глубоко беременная женщина и с ней девочка-подросток. Обнимают его.
— Олеся, — складываются его губы.
Я делаю попытку отстраниться, но меня только крепче прижимают к мокрому боку. И резко приходит слух.
— Куда тебя занесло?! Как вообще?! Сереж! — плачет женщина.
— Да нормально все! — отвечает он. И недовольно говорит кому-то из мужчин, подбежавших следом: — Олег, вот нафига сказали? Маша, да нормально все. Что мне будет-то!
— Ага, — доносится недовольное, низкое и рычащее, ревнивое: — она же вас, пи… придурков, сердцем чует.
Женщина делает шаг назад. Внимательно смотрит на меня. И ободряюще улыбается.
Улыбается? Это та самая Олеся?
— Надо было все снимать, — девчонка, очень похожая на нее, трещит и смеется. — Такой контент пропал.
Меня передергивает. К черту контент, к черту блокбастеры, хочу спокойного тюленьего отпуска!
— Тебе лишь бы контент, — смеется Сергей и треплет девчонку по голове. — Знаешь, вот как-то не до того было.
— Вот и зря! Я бы!.. — глаза у девчонки горят нездоровым энтузиазмом, она продолжает что-то говорить.
Я не слушаю. Я смотрю на мужчину, обнимающего Олесю. Олега то есть. Видимо, Томбасова. Нормальный мужик, без рублевских понтов. Кажется. Неважно. Потому что я перевожу взгляд дальше, на еще трех парней — помладше, поколоритнее… Колорит аж прет!
Один — золотистый блондин, сегодня он кислотная пчела: желто-черный. Или радиоактивный цыпленок. Очень встревоженный и милый. Ванька.
Второй — длинноволосый и зеленоглазый, весь в белом. Это ему вчера запрещали со мной разговаривать. Лев, царь звездей.
И третий — тоже в белом, стильный, склонный к полноте шатен чуть пониже ростом. Его мне не представляли, но смотрит он на меня так, словно отлично знает. Лет десять, не меньше. И страшно рад видеть.
Когда Томбасов сгребает своих женщин в охапку, Сергей берет меня за руку и делает шаг к ним. К друзьям своим.
Ну просто три мушкетера встречают своего четвертого!
«Один за всех», — звенит болью в моей голове.
Я перевожу взгляд с одного на другого: вот же, в белом — Атос, радиоактивный у нас Арамис, и славная Гасконь в лице счастливо ухмыляющегося красавчика… И Серый — Портос, ему только эспаньолку приделать…
Дура! Боже мой, какая же я ду-у-ура! — понимаю я, наконец-то узнав всю распрекрасную компанию.
Я скидываю сухую куртку на руки Сергею, мужчине из шоубиза, уничтожившего и мою карьеру,
