Наказание для мажора - Татьяна Фомина
— Пугаться надо было, когда Макс перестал с тобой общаться! — Отфутболила меня упреком.
— Я тебе уже объяснил, почему я не придал этому значения. И вообще, что за операция, и почему ты так переживаешь? — задал вопрос, заранее чувствуя, что ответ на него мне не понравится.
— На глаза, — со вздохом ответила сестра.
— Не понял? — Нахмурился.
— Я не знаю всех подробностей, могу пересказать только то, что мне сказала Ева.
— Так скажи! — Я начинал терять терпение.
— Она сама узнала об этом только вчера, когда мама попросила ее забрать шторы. А так, Макс просил отца никому ничего не говорить. Да и сам Павел Васильевич отправлял его только на обследование.
— Да, Ксю! — Мое терпение явно закончилось. — Мне пофиг когда, кто, что узнал. Суть можно?
— У Макса была травма на глазах. Помнишь?
— Ну. Было дело, — согласился, вспоминая об этом, не очень приятном, инциденте. — Но все же обошлось. Да и столько времени прошло.
— Как оказалось, не обошлось. Один глаз стал хуже видеть. Макс не жаловался, а когда обратился к врачам, то ему поставили еще какой-то диагноз. Керати… Керато… Короче, я не запомнила. Суть в том, что роговица глаза начала истончаться, и, если за этим не следить, то можно совсем потерять зрение.
— Да ну на фиг?!
— Вот тебе и «на фиг», — вздохнула Ксю.
Такая новость убила на месте.
— И что? — Я замер в ожидании ответа.
— Сначала, как я поняла, попробовали обычную терапию, но результатов это не дало. В итоге, Максу сделали эту самую… — Ксю пощелкала пальцами, вспоминая слово. — Кератопластику, операцию по усилению роговицы на обоих глазах, и коррекцию. И завтра он должен прилететь домой.
— Он… видит? — Мой голос предательски дрогнул.
— Ева не знает. Но в его комнате мама Евы решила заменить портьеры на темные. Видимо, ему нельзя пока находиться на свету.
Я не хотел принимать эту новость, как окончательную. И был твердо уверен, что все обойдется, и Макс сможет нормально видеть.
Сжал кулаки, чувствуя вину, что не оказал другу поддержку. Хреновый я друг, как оказалось. А сейчас, если, не дай бог, что-то пойдет не так, Макс к себе никого не подпустит.
Я смотрел на поникшую сестру. Я знал, что Ксю нравилась Максу, но она не воспринимала его всерьез, обзывая малолеткой. Ну и ставила его на один уровень с «моими дружками», хотя Макс совсем не такой раздолбай как я.
— Ксю, я виноват. Но я не знал, что все так… паршиво. Да и мы не особо общались в последнее время.
— Почему? — Сестра подняла на меня свой озадаченный взгляд.
Не хотел отвечать на вопрос, но Ксю буравила меня взглядом.
— Из-за Евы, — пришлось сознаться.
— В каком смысле?
— Ксю, какой может быть смысл, если появляется красивая девушка? — Признаться, что я ревновал Еву к своему другу, не смог. Да и не понимал тогда, почему это меня так бесило.
— Но они же… брат с сестрой, — возразила.
— Сводные, — произнес, вспоминая, как радовался отъезду Макса.
Глава 20
Ева
Ксю уже ушла, а меня не покидало чувство, что я что-то упустила. Макарская что-то успела сказать еще до того, как я сообщила ей о Максе. После чего посыпались вопросы, на большую часть которых у меня не было ответов. Мне показалось, что Ксю очень расстроилась, узнав, про Максима. Я как могла, пыталась ей объяснить, что боль и временное ухудшение зрения — нормальная реакция после любого хирургического вмешательства. Ведь даже когда порежешься, то больно. И это палец, а не глаза! А тут, считай, бедному Максу делали надрезы на сетчатке лазером. От одной этой мысли мне становилось плохо. И, пока я убеждала Ксю, что все не так страшно, что-то упустила… И никак не могла вспомнить что.
Заигравшая мелодия входящего звонка помешала сосредоточиться.
Макарский.
Вот что ему от меня опять надо? Пусть списывает у своей «звездной»!
Сбросила вызов. Разговаривать с братом Ксю у меня не было ни малейшего желания. Но звонок повторился снова. Сбросила и внесла непонятливого абонента в черный список, и сразу стало спокойнее. Но как бы я ни старалась, вспомнить начало нашего разговора с Ксю — так и не смогла.
Павел Васильевич хотел взять отпуск, пока Макс будет восстанавливаться, но мама его отговорила, объяснив, что излишнее внимание, граничащее с жалостью, сделает только хуже. А вот из-за того, что Макса будет сопровождать его мать, и на некоторое время задержится, моя мама переживала, хотя очень старалась не показывать этого.
Утро прошло в напряженном молчании, и я постаралась быстрее ускользнуть на занятия. К моей огромной радости сдвоенных пар сегодня не было, и день прошел на удивление спокойно. А вот уже на выходе меня ожидал сюрприз. И не один. Стоило мне только спуститься с крыльца и выйти за территорию, как я наткнулась на Святослава, ожидающего возле своей машины. Он что-то усиленно писал в телефоне, и меня не видел. Пока меня не заметили, решила повернуть в другую сторону. Но там стоял Макарский, который в отличие от таксиста, меня заметил и направился в мою сторону. Не было ни малейшего желания с ним о чем-то беседовать, но и Святослава я тоже не хотела видеть. Поэтому трусливо развернулась и поспешила спрятаться в стенах университета. Однако, это не особо напугало Андрея.
— Ева, стой! — окликнул он меня достаточно громко, что прикинуться глухой не получится.
Коридор был пустым. Занятия уже начались, и мне ничего не оставалось, как остановиться. Глубоко вдохнула и резко развернулась.
— Чего тебе? — бросила грубо.
— Ты еще долго от меня будешь бегать?
— Я не бегаю, — отрезала.
— Да? А на что, по-твоему, это похоже, если не на бегство?
— Я кое-что забыла.
— Неужели?! И что же?
— Тебя это не касается. — Я сделала слабую попытку вывернуться, но ничего не получилось. Андрей запер меня руками, расставив их по обе стороны и уперев в стену.
— Еще как касается. Ты зачем внесла меня в черный список?
— Потому что там тебе самое место, раз ты не понимаешь, что когда сбрасывают звонок, то говорить с тобой не желают!
— Вот как? Ладно. А если это важное?
— Что у тебя может быть важного? — усмехнулась с сарказмом.
— Я хотел спросить про Макса. — Такой ответ немного сбил с меня спесь.
— Все, что я знала, я рассказала Ксю.
— Макс видит?
— Я не знаю.
— Что, он даже тебе этого не сказал? — Андрей выделил «тебе» особой интонацией, но я не поняла, что
