Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1980 год
— У вас был посетитель? — спросил надзиратель доброжелательно.
— Да, — ответил Адамс равнодушно, — моя мать...
— Ах, ваша матушка! — сказал надзиратель. — Я ее, кажется, видел. У нее очень приятное лицо...
Адамс молчал, а когда поднял глаза, надзиратель уже отошел от его клетки.
Настроение у Адамса было мрачное. Вероятно, он заболел, а в таких случаях он всегда испытывает полный упадок сил.
В отделении смертников сейчас царило обманчивое спокойствие. Дней через десять, когда начнутся приготовления к первой казни, все будет выглядеть иначе.
Понемногу становилось темно, и, прежде чем вернуться за свой стол, Ли включил рубильник в глубине коридора. Адамс безразличным взором следил за движениями надзирателя. Тот протянул руку, чтобы достать бутылку и долить пива в наполовину пустой стакан.
Адамс уронил голову на подушку. Он не мог сказать, сколько прошло времени.
Что это, стук мисок, который доносится из других коридоров? Нет. Еще не время...
Небо, видневшееся через небольшое отверстие под потолком, совсем потемнело. Поблизости кто-то шевелится, вероятно, номер 3047, его скорее ощущаешь, нежели слышишь. Потом снова тишина.
Адамс приоткрыл веки. Вытянувшись на койке, уперев подбородок в грудь, он медленно скользит взглядом по той части коридора, которая попадает в поле его зрения.
Адамс зябко поеживается под тщательно заправленным одеялом. Ему уже гораздо лучше и не хочется спать. К тому же скоро принесут суп. Да, вот теперь он действительно слышит стук мисок, который доносится из соседнего коридора. Через десять минут приговоренным к смерти принесут их долю. Восемь ртов с отвращением, без всякого аппетита будут заглатывать эту бурду.
«У нее очень приятное лицо», — вспомнил Адамс слова надзирателя. Чем занят сейчас этот сфинкс, который судит о людях по их лицам? Сидит за своим столом. Адамс не может не обратить внимания на странную позу человека: он навалился грудью на стол и уронил лицо на руку. Вероятно, заснул.
Кусочек неба, видный из камеры, совсем потемнел. Должно быть уже семь часов. Послышался приглушенный телефонный звонок. Перед тем как доставить в отделение ужин, надзирателя всегда предупреждают по телефону.
«Но почему он не отвечает?»
Адамс вскакивает с койки, он чувствует раздражение. Телефон звонит без конца! Это невыносимо. В ярости Адамс бросается к решетке и замечает, что его опередили: все заключенные уже стоят у своих решеток и смотрят. Смотрят на надзирателя, который по-прежнему не отвечает и не делает ни малейшего движения, чтобы снять трубку. Вильям Ли продолжает сидеть в том же положении, в каком он сидел, когда Адамс недавно обратил на него внимание.
«Он мертв», — думает потрясенный Адамс.
Продолжение следует
Птичий бизнес
Есть в южной части Бомбея место, где пронзительные стоны автомобильных гудков кажутся пустяком на фоне суматошного гвалта, крика и писка. Это Фуле Маркет — «птичий рынок».
Вырвавшись из плотного потока автомашин, медленно кружащих вокруг длинного темного здания, и отпустив на чашку чая шофера, мой бомбейский проводник Ромеш — большой любитель орнитологических курьезов — подтолкнул меня к торговым рядам. Эти восемнадцать невероятно шумных магазинчиков — сердце индийского «производства» ярчайших декоративных птиц. Калейдоскоп невероятный: птицы красные и зеленые, черноголовые и серебряноклювые, пятнистые и полосатые... Немногие из тех, кто толпится около индийских скворцов и длиннохвостых попугаев, сознают, что торговля экзотическими птицами превратилась в мощный бизнес, приносящий владельцам магазинов многомиллионный доход.
Бойкие молодые продавцы снуют меж проволочных клеток, в окуриваемых благовониями лавках сидят толстяки хозяева. Кроме изготовителей клеток и поставщиков птичьего корма, в деле занято множество людей. Но у подножия многоступенчатой лестницы, по которой взбирается переходящая из рук в руки птаха, стоит целая армия птицеловов. Для многих нищих охотников, живущих в джунглях, ловля птиц — обычное и единственное ремесло. Перекупщики нещадно наживаются на этих малограмотных людях. Пять рупий — цена двух пачек сигарет — вот все, что они получают за скворца от «господина из города». И это кажется им сущим богатством. Они даже не подозревают, что на Фуле Маркете птица стоит в двадцать раз дороже!
— Привет, Алекс! И тебе захотелось завести попугайчика? — Я оборачиваюсь и вижу Мухаммеда — своего соседа по гостинице. Сейчас он сменил необъятную белоснежную джуббу на узкий европейский костюм в полосочку и этим выделяется в толпе. Мухаммед состоит в секретарях у богатого кувейтского бизнесмена. При встрече он обычно не упускает случая посетовать на полную превратностей тяжелую службу вдали от родного берега, дорогой жены и четырех детей. Пытаюсь объяснить, что на Фуле Маркете я из чистого любопытства, но меня почти не слышно: голос заглушают стрекот и свист, доносящиеся с полок, а также гортанная речь покупателей. Они отчаянно жестикулируют, настойчиво торгуются из-за какой-то поразившей их воображение птицы и все равно оказываются обведенными вокруг пальца. Сам же Мухаммед здесь с важным поручением: приобрести для своего хозяина белохвостого канюка. Эта птица и еще сокол-странник — предметы вожделения нахлынувших в последнее время в страну «на отдых» арабских нефтяных шейхов.
— Между прочим, — доверительно сообщает мне Мухаммед, — недавно два великолепных сокола были проданы из-под полы за фантастическую сумму в пятнадцать тысяч рупий — поистине на вес золота!
Приняв меня за серьезного коллекционера, хозяин лавки важно шествует за прилавок и показывает дорогостоящих, необычных для Индии серых попугаев, какаду и других тропических щеголей с яркими плюмажами, которых он импортирует из Африки, Австралии и Южной Америки.
— Одомашненные австралийские попугайчики, бесчисленные разновидности отнюдь не сереньких воробьев и канарейки, — рассказывает дирижер окружающего нас щелкающего и свистящего оркестра, — разводят на специальных крупных фермах Бенгалуру, Хайдарабада и Калькутты. Там их «выпускают», как цыплят, тысячами в год. А наиболее популярными сейчас остаются индийские соловьи, дрозды и их ближайшие родственники, вроде вот этого дронго, — и он показывает на антрацитово-черную, с раздвоенным хвостом птицу.
Ромеш, давно ожидавший случая включиться в разговор и показать свои знания, наконец перехватывает инициативу у хозяина и добавляет, что Индия ныне занимает первое место в мире по экспорту диковинных пернатых — почти два миллиона штук ежегодно. В последние годы не только на Арабском Востоке, но и в европейских странах вошла в моду возродившаяся охота с хищными птицами, поэтому не такие уж экзотические ястребы, орлы, совы и соколы также приносят неплохой доход. А особая статья торговли— мутанты и альбиносы: за каждую птицу снобы-любители выкладывают суммы, в десять, а то и в сто раз превышающие стоимость «заурядных» птиц.
Впрочем, далеко не все птицы попадают из лавок Фуле Маркета в клетки и коротают свой век в квартирах коллекционеров. В периоды индусских религиозных праздников почитатели Вишну, не считаясь с затратами, скупают птиц и выпускают на волю.
...Пока еще в джунглях вздымаются в небо тучи стремительных ярко-зеленых попугаев, затмевая тропическое солнце; пока еще разгуливают по садам и паркам важные павлины, распуская веер золотисто-изумрудных перьев; и все-таки существует вполне оправданное опасение, что все это ненадолго. Спрос на декоративных птиц растет, бум продолжается, и это приводит к почти полному истреблению многих видов пернатых. «Низовые» птицеловы не очень-то разборчивы в средствах: пускают в ход и клей и силки. И кто сосчитает, сколько погибших птиц приходится на одну, весело чирикающую в клетке?!
В Индии сейчас идут серьезные дебаты о том, как полностью запретить экспорт птиц — в предполагаемый список входят 39 видов пернатых. Однако, например, доктор Роберт Грубх, представитель Бомбейского естественноисторического общества, публично утверждал, что запрет на вывоз — «чепуха». По его подсчетам, полтора миллиона отлавливаемых каждый год воробьиных на воле поедают 45 тысяч тонн зерна. Разумеется, для Индии это серьезная проблема, возражают другие натуралисты. Но и горький опыт соседней державы, уничтожившей своих воробьев, тоже что-то да значит. И если на свете не останется ни одного воробья, мир, безусловно, обеднеет, как обеднеет он без соловьев и дроздов. «Красная книга» не становится тоньше, список животных, которым грозит полное вымирание, растет день ото дня.
...Со смутным чувством покидал я Фуле Маркет. Естественно, попугая не купил, хотя Ромеш и уверял, что на рынке у него хорошие знакомые и он мог бы сторговать для меня птицу очень выгодно. А вот Мухаммед остался доволен. Он удалялся с желанным соколом. Соколу предстояло отправиться в далекий Кувейт, чтобы служить богатому хозяину и ловить ему на забаву других птиц...
