Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 03
— Всегда пожалуйста, — откликнулся Джон.
Мойра посмотрела на него и улыбнулась.
— Да, — проговорила она. — И вам спасибо.
Недоуменное выражение на лице Джона заставило ее улыбнуться еще шире.
— Что вас так развеселило? — полюбопытствовал он.
В ответ она пожала плечами и откинулась на сидении.
— Это долгая мрачная история, и вряд ли вы мне поверите.
— Поделитесь.
— Может быть, в другой раз, — уклончиво отозвалась она.
— Ловлю вас на слове, — сказал он.
К своему удивлению, Мойра ощутила, как в ее сердце зарождается надежда.
* * *Выражаю благодарность Брюсу Барберу за описание города мостов в подготовленном им сборнике.
Джойс К. Дженсен
Рассказы Джойс К. Дженсен печатались в «Aboriginal SF» и «Amazing stories». «Дебют Джанель Джохансон» — ее первая публикация в F&SF.
Вот что пишет Джойс об этом рассказе: «У девушек и женщин в 50-х было не так иного возможностей для самореализации. И хотя рассказ получился именно о возможностях, замысел его был совсем другим. Я хотела показать, как общество отнимает надежду, подавляет стремления, старается удержать каждого на его месте. Но Джанель не приняла такого поворота событий. Пятьдесят четвертый год или нет — ей были необходимы эти возможности».
Джойс К. Дженсен
Дебют Джанель Джохансон[5]
— Мисс Джерард, что означает «спутник»?
— Не знаю, Джанель. Где ты услышала это слово?
Джанель хотела объяснить, что видела рисунок в словаре, но мисс Джерард уже отвечала кому-то другому.
В классной комнате тридцать один ученик — мисс Джерард занималась с тремя классами одновременно, и, конечно, заставить учиться сразу всех было нелегко.
— Дети! Сейчас мы будем рисовать Иисуса в Гефсиманском саду. Лучшую картинку выберет мисс Риборг. Автору лучшей работы поручат нарисовать большой плакат к Семейному празднику. Вы ведь знаете: в следующий четверг — Семейный праздник.
Органистка церкви мисс Риборг тонко разбиралась во всех искусствах.
— Вы подумайте пока. Я сейчас раздам бумагу.
Джанель тут же загорелась идеей рисунка, такого воодушевления она никогда еще не испытывала. Вообще, если бы ее спросили, любит ли она школу, она бы ответила: «Как можно не любить школу?
Школа — это место, где происходят самые интересные вещи на свете». Так что Джанель не было скучно на уроках, и требовавшаяся от школьников железная дисциплина особо ее не угнетала. Не самые высокие оценки за прилежание, которые она получала, были, как ни странно, от ее страстного отношения к учебе.
Пока одноклассники катали шарики из жеваной бумаги и играли в крестики-нолики, прячась за учебниками истории, Джанель листала «Американскую энциклопедию» (особенно она любила десятый том, двенадцать страниц слов на «Q»). Когда всем классом проходили «Чудеса чтения», перепрыгивая непонятные слова, Джанель, проговаривая каждое, пыталась угадать смысл по звучанию, и специально шла в конец класса, где лежал большой словарь, неся на кончике языка это слово, будто переливчатый стеклянный шарик, чтобы раскрыть его внутреннюю красоту до конца.
Пока мисс Джерард занималась с пятым классом математикой, Джанель вернулась к пыльному красному словарю и опять разыскала «спутник». Там значилось, что это «искусственный спутник Земли». В своей тетради для новых слов (она никогда не забывала чем-то украсить работу) появилась новая картинка: космические ракеты, такие, как в журналах, которые любит читать старший брат.
Каждый день Джанель и трое ее братьев ходили в лютеранскую школу Небесной Благодати — двухэтажное зданьице, торчащее между пыльным двором и церковной автостоянкой, потемневшее от времени. Внутри застоялся запах мела, деревянные полы продавились, а оконные стекла подернулись рябью, как озерная гладь. В дождливые дни классы наполнялись ароматом сырого дерева.
В первый раз Джанель почувствовала разочарование еще во втором классе, когда поняла, что учительница, мисс Андерсон, перестала ее вызывать.
Джанель всегда знала урок и гордилась этим, даже чуть-чуть тщеславилась. Над головами одноклассников, сонно уставившихся в окно, или перекидывающихся записочками, или рисующих рожицы в тетрадях, взлетала ее рука. Но не имело значения, как быстро или как высоко она поднимала руку, — все равно мисс Андерсон вызывала кого-нибудь другого.
Джанель придумывала всякие уловки, например, держала руку прямо, как древко знамени, устремив пальцы в потолок, или трясла кистью, чертила вытянутой рукой круги и кресты. Она просто не могла сидеть сложа руки. Её рука взлетала по десять раз на дню, но приходилось с болью и обидой опускать ее снова.
На следующий год пришла новая учительница первых третьих классов, мисс Мюллер, но она тоже не спрашивала Джанель.
В конце концов Джанель решила, что, может быть, учителя просто не любят ее. У нее были отличные оценки по всем предметам, кроме каллиграфии. Каллиграфия — единственно возможная причина. Ничего более нудного нельзя было придумать, чем выписывать целые строчки «О», потом страницы «С» и «Д» тупым, как и сама работа, карандашом. Едва дойдя до половины, Джанель часто переключалась на рисование орнамента по краям страницы.
Потом она все-таки попросила маму купить ей специальную табличку для каллиграфии и каждый вечер, расположившись за обеденным столом, неделями рисовала буквы. «К», «Г» и «Я». «Д» ей особенно нравилась — самая красивая и самая трудная буква. Каждый вечер она заполняла страницу: «Джанель Джанет Джохансон», тщательно выводя буквы.
— Надо же, Джанель! — удивлялась мама в конце четверти. — Опять сплошные пятерки и золотая звездочка по каллиграфии!
Но и после этого ее не вызывали.
К четвертому классу Джанель потеряла надежду. Как ей стать учительницей (а это было ее заветной мечтой), если учителя ее вовсе не вызывают? Как же они узнают, что она знает достаточно, чтобы учить других? После ужина Джанель покорно относила учебники наверх к себе в комнату, но вместо домашних заданий перечитывала Уолтера Фарли.
На полях ее тетради появились замечания мисс Джерард: «Сожалею, что ты перестала учиться» или «Я знаю, что ты можешь писать гораздо лучше». Но это не помогало. Золотые и серебряные звездочки тоже не радовали Джанель. Мисс Джерард очень верила в звездочки из фольги — Джанель отклеивала их со своих тетрадей и складывала в коробочку — для будущих надобностей. Она все еще поднимала руку на уроках, но без особого воодушевления. Урок стал для нее лишь ожиданием перемены.
Настал первый теплый день, когда на перемене можно было выйти на улицу. На утоптанном школьном дворе не росло ни одного дерева, ни кустика, ни травинки. Мисс Джерард, которая, естественно, не прыгала, не качалась на качелях, не играла в пятнашки, в мяч, сидела на скамейке, поеживаясь в тонком свитере. Улучив момент, Джанель бросила скакалку и встала у края скамейки, будто пытаясь отдышаться.
— Мисс Джерард, вам, наверное, нравится быть учительницей? — спросила она.
— Должно нравиться. Мне за это платят. — Мисс Джерард указала Джаннет место рядом с собой. — Садись. На самом деле я работаю, чтобы накопить денег для колледжа.
Джанель и большинство ее подруг решили стать учителями, когда вырастут. Теперь она была озадачена. Джанель села поближе к мисс Джерард, чтобы коснуться ее руки. Она вдыхала ее духи и любовалась ее платьем, которое явно не было сшито дома.
— Учителем быть хорошо, — продолжала мисс Джерард, — но я хочу путешествовать, увидеть мир…
— Вы были хорошей ученицей? — вдруг спросила Джанель.
— Ммм… Думаю, неплохой.
— А что нужно делать, чтобы быть хорошим учеником?
Мисс Джерард следила за играющими на площадке.
— Ты — хорошая ученица.
— Почему же вы меня никогда не вызываете?
— Почему? Потому что ты знаешь ответы. Я должна спрашивать других детей, которые не знают.
Джанель будто оглушили. Такое никогда не приходило ей в голову. И сразу стало все понятно. Ясно, что руку надо поднимать, если не знаешь урока, а если знаешь — не поднимать. И тогда тебя, может быть, вызовут отвечать.
Весь остаток дня Джанель старалась не поднимать руку, но потом ее осенило — мисс Джерард все равно уже уверена, что она знает урок.
— Мисс Джерард, откуда такое название «Скайлэб»?
— Господи, где ты берешь такие слова?
— В словаре учителя.
— Пойдем тогда снова посмотрим.
Они прошли в конец класса, где на нижней полке лежал открытым большой словарь.
— Что-то я не вижу этого слова, дорогая, — сказала мисс Джерард. — Утром Микки уронил словарь. Может быть, некоторые слова и выпали.
Учтиво улыбнувшись шутке, Джанель поблагодарила мисс Джерард и вернулась за парту. Хорошо еще, что она перерисовала «Скайлэб» до того, как слово исчезло.
