Спорим, будет больно! - Кира Фарди
– Ну, успокоилась? – Света обнимает меня за талию. – Видишь, все лица знакомые. А на Сеньку и его приятеля не обращай внимания. Пойдем, прогуляемся вдоль берега.
– А как же палатки, вещи?
– Ты хочешь колышки забивать?
– Нет.
– Вот и ладно.
Мы гуляем по пляжу, осматриваемся, очень хочется искупаться, но переодеваться перед чужими людьми неловко. Возвращаемся к месту стоянки, когда мужчины уже поставили палатки, разожгли костер, начали готовить шашлыки. Севка вытащил гитару и сел на бревно, перебирая струны.
– Девочки, эта палатка для вас, – подходит к нам Венька. – Ваши рюкзаки уже там.
– Пошли устраиваться.
Мы весело готовим спальные места, переодеваемся и все же бежим купаться. Плещемся в воде не меньше часа.
– Как здорово! – отфыркивается Светлана вытирая полотенцем рыжую копну кудряшек. – А ты ехать не хотела.
Я киваю, но отчего-то появляется неловкое чувство, что за мною кто-то наблюдает. Я оглядываюсь: все заняты делом. Венька носит хворост из леса, Севка оставил гитару и нанизывает мясо на шампуры, Антон и Глеб лениво перебрасываются мячом на пляже.
– А ты ничего, малышка! – слышу сзади грубоватый голос и вздрагиваю. Поворачиваюсь: за спиной стоит Глеб и подкидывает на ладони мяч.
– Т-ты о чем? – хрипло спрашиваю его я.
Чувствую, как щеки заливает краска, и стою, прикрывая полотенцем грудь.
– О фигурке. Как статуэтка балерины. Талия, ножки, попка…
– Вали отсюда, пошляк! – набрасывается на него Светка. – Мы приехали отдыхать, а не выслушивать эти твои…
Я с тоской смотрю в сторону грунтовки, которая теряется в лесу, и с трудом подавляю желание сорваться с места и побежать.
– Глеб, хватит пугать девчонок! – рявкает подбежавший Антон. Я ловлю его встревоженный взгляд, брошенный в сторону леса. – Иди, лучше Севке помоги.
– Сам справится!
Глеб швыряет мяч в воду и с разбега ныряет в озеро сам.
– Варь, ты его не бойся, – успокаивает Тони. – Если что, зови меня.
– Я домой хочу, – шепчу себе под нос.
– Да ладно тебе! – Светка обнимает меня за плечи. – Не обращай внимания. Здесь Венька и Антоха.
– Я им не доверяю.
– Девочки, – зовет нас Севка, – пора накрывать на стол.
Мы со Светой быстро переодеваемся. Я все еще не могу успокоить бешено бьющееся сердце, настороженно оглядываюсь по сторонам.
– Ты так напряжена! – Света разминает мои плечи. – Варь, я все понимаю, у тебя уже была сложная ситуация в жизни, но пора двигаться дальше. Расслабься и получай удовольствие от чудесного дня, озера и вкусной еды.
– Надеюсь, водки не будет?
– Мы договаривались, что парни только пиво возьмут с собой. Башляет Антон.
– У него так много денег, что он может всю компанию угостить?
– Мажор же. У бати строительный бизнес, потому и оба сына в архитектурном.
Ее слова меня не успокаивают, но немного примиряют с действительностью. И в самом деле, чего я завелась?
Мы достаем из сумок пластиковую посуду. Шашлыки так призывно пахнут, что мой желудок отвечает голодной песней.
– Сколько нас? Раз, два, три, – считает Света.
– Ставьте еще тарелки, – кричит Венька.
– Для кого? – спрашиваю я, а сердце пропускает один удар.
Я зябко повожу лопатками, мне кажется, будто кто-то вогнал между ними гвоздь и медленно поворачивает. Оглядываюсь – никого. Что за чертовщина?
– Ты чего вертишься? – замечает мою нервозность Света. – Или ждешь кого-то?
– Нет. Странно все как-то.
– Почему?
– Нас четверо первокурсников. Мне непонятно, что делают с нами остальные?
– Да не все ли равно? Гордись, что тебя пригласили на тусовку старших.
Еще и этот… Глеб…
– Боишься, что он на тебя глаз положил? – смеется Светлана.
– Не боюсь, но все же…
– Да, сворачивай на двадцать пятом километре, – доносится голос Веньки.
Я поднимаю голову. Приятель разговаривает по телефону и яростно жестикулирует, будто его пасы руками кто-то может заметить.
– Кто приедет? – спрашиваю Веньку, – Когда он отключается.
– Увидишь, – подмигивает он.
Неужели Арчи?
Мои чувства раздваиваются. С одной стороны, совершенно не хочу видеть сейчас мажора, а с другой, отчего-то понимаю, что с ним мне будет намного спокойнее.
Я улыбаюсь.
Глава 24
Эта неделя кажется мне адом. Постоянный контроль врачей, уколы, таблетки, отвратительное питание. Отец из вредности отказывается мне оплатить вип-палату, поэтому приходится делить ее с соседями, двумя ворчливыми стариками.
Но больше всего меня волнует Варя. Наверняка она переживает, ситуация словно повторяется. Родители могут решить, что это она виновата в моем состоянии, а предугадать реакцию бати невозможно.
Я сбегаю из клиники, чтобы поговорить с Варей.
– Посмей только сказать предкам, почему я получил перелом носа и сотрясение! – пригрозил я брату, когда еще лежал в больнице.
– И что будет? – хохочет он. – У тебя с Варюхой знатные траблы. То ты ее, то она тебя.
– Да пошел ты! Ты же знаешь родителей. Они девчонку и ее семью сотрут с лица земли.
– Лады, не парься! – Тони треплет меня по плечу.
Прямо братские объятия, хотя мы всегда были больше соперниками, чем близкими людьми. Но и ему нравится Варя, я вижу, как он не сводит с нее глаз, и каждый раз завожусь и едва сдерживаюсь, чтобы не начистить Антохе ряху. Чуть-чуть подправить фас и анфас.
Не знаю, что творится с моим внутренним миром, но в нем будто поселилась еще одна личность – Варя. Она занимает все мои мысли и чувства. Я каждый день усилием воли держусь, чтобы не сорваться и не оказаться где-то рядом с ней.
Эти чертовы глаза в пол-лица, эти вьющиеся волосы, эти (будь я проклят!) шрамы на виске и вокруг глаза, это поведение испуганной лани, особенно когда она видит меня и начинает метаться. Вся ее сущность ввинчивается в меня, парализует волю.
Но иногда я теряюсь от ее взгляда. Он прожигает до нутра. Принимая встречный огонь, не сдается, хотя и знает, что слабее меня. Я задаюсь вопросом, что будет, если чертов язык девчонки, изрыгающий проклятия каждую секунду, окажется у меня во рту? Он обязательно ужалит. Такова натура Вари. Но мне-то пофиг.
А когда Венька или Тони прикасаются к ней, пытаются приобнять или заглянуть в лицо, я чувствую такой ураган эмоций в душе, что готов убивать.
«Она странная. И вовсе не красивая», – убеждаю себя, но сам не верю этому.
Слишком дикие ощущения возникают в груди, когда Варя рядом. У меня ускоряется дыхание, сердцебиение становится как у бегуна марафона, скручивается желудок, а низ живота опаляет жаром.
Хочется защищать, оберегать, прятать, закрывать ее своим телом. И еще многое чего хочется, о чем боюсь произнести вслух, чтобы не выдать свои чувства. И лишь ночами кручусь в постели, мучительно выгоняя ее образ из головы и души.
– Ладно, не хочешь лечиться в клинике, лежи дома, – заявляет мне батя. – И ни шагу из комнаты, пока не уберешь это безобразие с лица!
Он показывает на мое обезображенное синяками и отеками лицо. Отцу невозможно доказать, что мои травмы – чистая случайность. Он решил, что на меня напали конкуренты.
– Я хочу ходить в универ.
– Ты нас за дураков держишь? – вспыхивает и мама. Она солидарна с отцом в плане наказания. – Четыре года тебя учеба не волновала. Откуда сейчас такой интерес проснулся?
– Последний курс.
– И что? Все равно диплом отец уже купил.
Оба родителя стоят рядом с непреклонными лицами, а мне не хочется объяснять им, почему мне так важен универ. Ни одному аргументу не поверят, ни одному доводу. Для них история с селе Давыдове закончилась уже давно.
Но не для меня, увы!
– Зачем? – я вскакиваю от бешенства. – Я и сам не дурак! Что обо мне теперь все подумают?
– Сам ты только в неприятности попадаешь, – обрубает резким жестом мои возражения отец. – Сказал, сиди дома, значит сиди!
Отец выходит, хлопнув дверью так, что дрожит вода в стакане. Мама подходит ближе, ласково гладит по голове.
– Артур, вспомни Давыдово. Сколько там неприятностей возникло из-за твоих друзей. Еще и мама не пережила, – она отворачивается, прикладывает пальцы к нижним веками,
