Свадьбы не будет, Светлый! - Анна Солейн
Подбросить этой парочке пауков за шиворот спустя пару дней было так здорово! Ядовитых, конечно. Иначе какое веселье?
Впрочем, они быстро оклемались.
Всего-то через месяц.
— Спустя полтора года после рождения Бенджамина она снова собралась в комнадировку. На этот раз — в соседнюю империю, на самый юг, в леса, где рос болицвет — по слухам, местные лечили им воспаления. Амели собиралась его исследовать и привезти сюда. — Лайтвуд замолчал, глядя на змею, которая вилась вокруг его руки и шипела — как будто даже успокаивающе. — Южные леса — опасное место. Амели это знала. И я это знал.
Я сглотнула.
— И, несмотря на это, отпустил ее?
— Я был ее мужем, а не тюремщиком.
То есть, его женушка сунулась в южные леса, а одна из змей, там обитавших, решила, что чужакам здесь не место.
Естественный отбор, ничего не поделаешь.
И все-таки — разве светлые так себя ведут? Насколько я знала, их женщины и шагу не могут одни ступить без позволения и сопровождения мужа или родителей. За крайне редким исключением, которое само по себе считалось вопиющим.
Повисшую тишину разрезал звучащий издалека истеричный крик Готфрида и радостное ржание Лихорадки.
— Как бы то ни было, — вдруг заявил Лайтвуд, — ваш подарок пришелся весьма кстати и лучше всего напомнил мне, что прошлое стоит отпустить. Я воспринял это как знак судьбы и благословение Триединого.
— Нет! — я похолодела.
— Боюсь, что да, — ухмыльнулся он, кончиком пальцев, поглаживая змею по голове.
Секунду назад у меня внутри в ответ на его рассказ шевельнулось что-то, чему я не могла подобрать название. Сейчас на смену этому пришло возмущение.
— Это не благословение. И я не буду вашей женой, сколько раз говорить?
Не дожидаясь ответа, я рванула прочь от Лайтвуда в ту сторону, откуда доносился треск кустов и фырканье Лихорадки.
— Но вы носите мое кольцо.
— Потому что не могу его снять.
— И не сможете, пока я сам этого не сделаю.
Еще посмотрим.
Споткнувшись, я ругнулась и топнула ногой от злости.
— Лихорадка, мы идем домой! — объявила я, увидев впереди силуэт лошади.
Она обернулась и возмущенно заржала.
У ног ее валялся Готфрид, смотрел на нее с ужасом и явно пытался отползти подальше.
— С-с-спа… с-с-спа… — захрипел он, уставившись на меня.
Лихорадка фыркнула, мотнув в его сторону мордой.
Только, мол, разыгралась.
— Домой, — непреклонно заявила я. — Он от тебя никуда не денется.
Лихорадка наклонила голову, в позе появилось упрямство.
— Он здесь часто бывает, — продолжила уговаривать я. — Легко сможешь найти. Растянуть охоту — намного интереснее, чем просто его съесть.
Готфрид захрипел.
Лихорадка всхрапнула и после небольшой паузы потрусила ко мне, махнув в сторону Готфрида хвостом.
— С-с-спа… с-с-спа…
Я отмахнулась.
— Медея, неужели вы только что спасли человека от гибели?
Он еще здесь!
Я погладила Лихорадку по шее и аккуратно забралась ей на спину. Она не против, отлично.
На этом мое первое и последнее свидание с Лайтвудом можно считать оконченным.
Домой я добралась, когда на востоке уже розовел рассвет. Отвела Лихорадку в стойло, пообещала, что отправлю к ней утром Ренфилда и не слишком быстро прибегу на его крик.
Упав на кровать, я забылась тревожным сном. Снились мне белая фата, лепестки цветов, сказанное нежным низким голосом “Я буду любить вас вечно”, а еще — злорадный смех женщины, которая много лет назад оставила Лайтвуда вдовцом и обеспечила мне крупные проблемы. Могла бы — убила бы ее во второй раз прямо сейчас!
Открыв глаза, я уставилась на черную ткань балдахина и первым делом попыталась стянуть с пальца белое кольцо, которое уже, кажется, срослось со мной.
Не вышло.
Может, все-таки нож?
Прошлой жене Лайтвуда помогла сбежать от него только собственная смерть, но к таким решительным мерам я была пока не готова.
Может, яд?
Не для меня, конечно. Для Лайтвуда.
Его жена вот от яда умерла, а он сам чем хуже? Очень ведь романтично получится.
От размышлений меня оторвал звук горна, оглушительный.
Я поморщилась и трусливо накрылась одеялом с головой.
Я знала этот сигнал.
Он значил — принесли послание от Верховного светлых. От Лайтвуда, то есть.
Торжественное.
Официальное.
Ничего хорошего это мне не обещало.
Как, Проклятый все побери, от него избавиться?
Откинув одеяло, я села и вскрикнула от неожиданности.
На краю моей кровати сидела матушка.
Прямая, как будто проглотила осиновый кол, одетая в черное приталенное платье и комкающая в изящных наманикюренных пальцах носовой платок. Длинные волосы цвета воронова крыла наполовину закрывали лицо.
— Странно, что я не слышала твоего стука, — проворчала я, вылезая из кровати.
— Это потому что я не стучала.
Разумеется.
А смертельно опасную ловушку-проклятье на пороге она не заметила.
— Я должна поговорить с тобой, моя дорогая плотоядная рыбка, — напряженно проговорила родительница, не глядя мне в глаза. — Это очень важно.
Горн снаружи затих, зато зазвучал голос Ренфилда: “Да чтоб вам эти ваши дудукалки внутрь запихали и три раза провернули… Зачем пришли?”
Какой он все-таки ответственный дворецкий. И на удивление миролюбивый! Кто же в такую рань приходит, да еще и будит темных во всю мощь легких? За такое и правда стоило бы им эти дудки… куда-нибудь запихать.
Я вздохнула и бросила взгляд на нож, который хранила на каминной полке. Потом — на стройные ряды баночек с ядами. Сиротой что ли себя сделать?
— Я вся во внимании, матушка.
— Это касается твоего жениха.
Глава 17
Сказав это, матушка замолчала.
Я заинтересованно выгнула бровь, подходя к шкафу с одеждой.
— Хочешь рассказать мне, как от него избавиться?
Распахнув тяжелые деревянные створки, я вытащила наугад платье и придирчиво его рассмотрела. Слишком свободное. Вытащила еще одно. Слишком старое. Третье оказалось чересчур открытым, четвертое — уж очень чопорным.
В этот момент я поняла, что, кажется, пытаюсь принарядиться и раздраженно захлопнула шкаф, так и оставшись в ночной сорочке.
— Матушка? Если ты собираешься молчать, то не могла бы ты делать это в гостиной?
Вздрогнув, она вытащила из рукава платок и промокнула им глаза.
— Я должна рассказать тебе кое-что важное о браке, — трагичным тоном сообщила она, глядя в окно.
— Самое важное в браке — в него не вступить, — проворчала я, снова открывая шкаф.
О, кажется, вот это платье выглядит неплохо. Черное, бархатное, приталенное, с пышными рукавами и низким вырезом декольте, с тонким рядом обсидановых пуговиц.
Пользуясь тем, что матушка от меня отвернулась, я принялась переодеваться.
— Нет, доченька, — начала она после паузы. — Самое важное в браке — правильно выбранный…
— Я его не выбирала, — закатила глаза я, застегивая последнюю пуговицу.
— …Любовник, — закончила мама.
Я закашлялась и уставилась на нее.
— Можно несколько, — поспешила добавить матушка, оборачиваясь. Замерла. — Ох, детка. Это совершенно не годится.
Я осмотрела себя.
— Что именно?
— Твое
