Развод. Ты меня предал - Арина Арская
— Ладно, — с готовностью отвечает Юра. — Я лишние вопросы тоже часто не люблю. Буду в сторонке стоять и дружески поддерживать.
— Ага, ты так умеешь в сторонке стоять, что можно наложить в штаны, — Игорь хмыкает.
— Так нам это и надо, нет? — голос Юры становится серьезным. — Вряд ли у Матвея намечается романтическое рандеву, верно? Я атмосфере чувствую, что ситуация не располагает к свечам и лепесткам роз.
— Верно.
— Только сразу предупрежу, — Юра вздыхает. — Я против физического насилия по отношению к женщине. То есть, никаких пыток с ногтями и даже пощечин.
— И это ты говоришь человеку, который делает больно через слова? — Игорь вскидывает бровь.
— Точно, с тобой в разговорах можно плакать, как избитый мальчишка, — цыкает Юра. — И ведь лучше бы пытал.
— Я тебе скину адрес, где стукнемся.
Игорь сбрасывает звонок и медленно выдыхает.
— Это как-то стремно тремя мужиками переть на одну бабу, — откидываюсь назад.
— Куда лучше двумя бабами на одного мужика?
— И даже после всего этого… — устало потираю переносицу, — я уверен в том, что изменял жене… у меня сейчас будто раздвоение какое-то…
— Так и есть. У тебя сейчас две реальности, Матвей. В одной ты мачо, во второй…
— Жалкое чмо, — перевожу взгляд на дорогу.
— Драматизируешь.
— А кто я? — хмыкаю.
— Мужик, в которого втрескалась сумасшедшая женщина. Слушай, есть такие, которые любимых мужей травят, — Игорь едва заметно щурится. — Реально любимых мужей отправляют на тот свет. Тебе не повезло. Не ждал, что милые и улыбчивые красавицы могут быть маньячками.
Перламутровая пуговица в кармане, как раскаленный кусочек железа.
И слова Игоря не успокаивают.
Я должен был заметить в этой гадине опасность. И даже не по отношению ко мне. И можно сказать, что мне отчасти повезло в том плане, что Ия могла навредить Аде и Лиле.
Убрать с дороги к желанной цели быть рядом со мной.
Передергиваю плечами.
И я без понятия, что будет дальше со мной, Адой и нашей дочерью, которым я не смогу сказать правды.
Потому что мне стыдно и мерзко. И я себя прежним уже не чувствую.
— Какова вероятность того, что ты у перламутровой пуговички не первый?
— О чем ты?
— Это может быть бизнесом, — Игорь постукивает пальцами по рулю. — Я вот дядек по кустам ловлю и убеждаю их, что никто за ними не следит, а кто-то… промывает им мозги?
— Я все еще поверить не могу, что мы на серьезных щах обсуждаем подобный бред, — потираю лоб. — Это какой-то абсурд.
— А пуговица в твоем кармане говорит об обратном.
Машина заезжает во двор жилого комплекса, паркуется у детской площадки под фонарем, который зловеще подмигивает.
— Я бы посоветовал, чтобы ты сейчас взял меня с собой…
— Дай мне сыграть в ее игру, — приглаживаю волосы. — Я хочу понять, насколько она поехала крышей.
— Сам-то ты не поедешь крышей?
— Вот и поглядим.
— Через десять минут я сам поднимусь, Матвей, — Игорь смотрит на наручные часы. — Надеюсь, кровавого месива не будет, — переводит на меня взгляд, — ты сейчас в реальности?
Глава 33. Но как?
— Матвей…
Ия повисает на моих плечах, и жалобно так всхлипывает в грудь.
А меня внутри всего переворачивает, и желудок подскакивает к глотке в желании выплеснуть желудочный сок и желчь.
— Матвей…
Она разрушила мою семью.
В голове пролетает видение, в котором я хватаю эту суку без тормозов за волосы и разбиваю ее голову о стену.
И все вокруг в крови.
И я тоже в крови.
Медленно выдыхаю и возвращаюсь в реальность, в которой ко мне жмется Ия со слезами и бормочет, что Ада убила нашего ребенка. И, конечно же, мальчика.
Черт знает, как она определила на раннем сроке мальчик это или нет, но, вероятно, я при некоторых обстоятельствах бы уверовал, что потерял сына.
— Матвей, что ты молчишь? — обхватывает лицо теплыми руками и заглядывает в глаза.
Чокнутая. Теперь я это вижу, и от ее темного отчаянного взгляда становится липко и противно.
— Мы с Адой подали заявление на развод, — говорю я.
Глаза Ии вспыхивают диким восторгом, и она принимает слова на свой счет. Лезет с поцелуями, от которых я уворачиваюсь и прижимаю ее к себе в удушающих объятиях.
Я хочу раздавить Ию, чтобы ее внутренности вылезли через рот и нос кровавой кашей.
— Матвей, я так рада… Мы можем быть вместе… Ада не та, кто тебе сейчас нужна… Тебе нужна я…
Ночь, темнота и голос Ии, которая выдыхает те же слова “тебе нужна я” и “только я”.
— Я устал, — выпускаю Ию из объятий, которые могли принести ей много боли при моей несдержанности и шагаю в прихожую, — ты даже не представляешь как, Ия. Я за одни сутки, кажется, постарел на лет тридцать.
— Я тоже, — шепчет Ия, — но я не могла больше молчать, Матвей. Да разве я могла? Ведь у нас мог бы быть ребенок. Матвей, — она всхлипывает, — я понимаю… вы семья… были семьей, но разве такое можно простить? То, что они со мной сделали?
Оглядываюсь. Это подготовка ко второму этапу промывки моих мозгов? Слишком много слов о ребенке.
— А зачем ты пришла к ним?
— Я искала тебя. Ты не отвечал на звонки, и я волновалась. Ты ведь… — всхлипывает и пускает ручьи слез, — тоже был жесток со мной. Этот месяц… Ты хоть думал, каково мне?
Меня опять утягивает в темноту, в которой второй женский шепот просит Ию переждать в стороне, чтобы мои новая память окрепла и чтобы я свыкся с ней.
— Я не думал, — отвечаю я. — Этот месяц я… знаешь, Ия, мне весь этот месяц было дерьмово. Я обманывал жену, дочь…
Я замечаю в глазах Ии
