Саймон говорит - Саймон Грэй
- Будь здрава, хозяюшка! – Иван Фёдорович подошёл к стойке и тепло улыбнулся. – Вот, постояльца к тебе привел! Знакомься, Семен Ясонович… гхм… Серов…
- Фёдорович, какой нахрен постоялец?! – взвизгнула Мирослава, дав петуха. – Совсем там в городе головой тронулся? Ты на его рожу посмотри – этож тать натуральный! Душегуб! Бандит! Порубает нас ночью темной топором, да обесчестит!
- Вовсе и не тать, - обескуражено ответил Иван Фёдорович, оглянувшись на «душегуба». - Очень интеллигентный молодой человек. Пушкина читал, между прочим.
- То есть он меня интеллигентно подушкой удавит? Вот утешил!
- Да что ты меня позоришь то, Мирослава! – старый учитель укоризненно взглянул на трактирщицу. – Никого он подушкой удавливать не будет…
- Ну вот и тащи его к себе домой! Пусть Мариша посмотрит, что за дружков ты в городе завел!
- Позвольте, Иван Фёдорович, - внезапно вмешался в разговор «тать». – Мы, кажется, не с того конца разговор начали.
На стойку легла широкая ладонь, глухо звякнув металлом. Затем рука сдвинулась в сторону, явив свету массивную желтую монету квадратной формы. Мирослава на секунду задержала дыхание, стараясь скрыть внезапную дрожь при виде полновесного золотого кредита. Нарочито неспешно взяла монету, попробовала на зуб. Затем достала из-под стойки маленькие весы, положила золотой квадратик на одну чашу, пару маленьких гирек на вторую. Так же неспешно убрала весы обратно и вернула монету на стойку.
- Ну что-ж! – наконец заговорила трактирщица. – 50 копеек за комнату. За еду цена отдельная - по 20 копеек за завтрак, обед или ужин. Идет?
- Нет. – Семён отрицательно мотнул головой. – 50 копеек – это с трехразовым питанием. Если питание отдельно, то 20 копеек за комнату и по 10 копеек за один прием пищи.
- Да ты шибко умный, как я посмотрю! 40 копеек за комнату, 15 копеек за еду.
Следующие пять минут противоборствующие стороны ожесточенно торговались, да так, что притихшие мужики, которые до этого на посетителя смотрели весьма настороженно, теперь бросали на него восторженные взгляды и негромко (так, чтобы хозяйка не услышала) подбадривали. Наконец сошлись на 30 копейках за комнату плюс бесплатный завтрак, обед и ужин оплачивается отдельно. Мирослава забрала монету и обвиняюще ткнула в учителя пальцем:
- Вот лучше бы ты душегубца привел, в самом деле! Он бы меня просто придушил и слинял. А этот сейчас заселится и пустит меня по миру, голую да босую - с этими словами она удалилась на кухню, откуда вскоре донесся ее властный голос, раздающий новые указания мужу и дочерям.
- Ладно, Семён, побегу я, - заторопился Иван Фёдорович. – А то еще разгрузиться надо до темноты, и до дома добраться. А ты, как устроишься, меня не забывай, заходи в гости.
Учитель пожал собеседнику руку, махнул мужикам и быстро шмыгнул за дверь. Саймон же уселся за угловой столик, пристроил к стене вещи и принялся с любопытством изучать обстановку «ТРАКТИРА», в котором планировал прожить ближайшие шесть-восемь месяцев.
***
Спустя пару недель, «Семён Ясонович» сидел за тем же столом и с удовольствием уплетал завтрак. Сегодня подавали глазунью на шкварках из пяти яиц, густо посыпанную зеленым луком. К яичнице прилагались два больших куска белого хлеба (вчерашнего, но всё так же вкусного) и кружка горячего отвара с мёдом. В этот момент жизнь беглеца, объявленного в розыск тремя существующими государственным образованиями из четырех за преступления против человечества, казалась ему весьма радужной. Впервые за долгое время исчезло назойливое ощущение слежки, и он перестал втягивать голову в плечи каждый раз, как хлопнет дверь. Впервые он перестал опасаться услышать грохот ботинок спецназа Республики, тяжелую поступь штурмовиков Перерождённых из Конгломерата Техцентров или же мягкую поступь паладинов Теократии. В общем, как говорилось в старом бородатом анекдоте: «Жизнь-то налаживается!».
Конечно, оставалась парочка проблем. Первая – это скука. До сих пор Саймон, или как его все теперь величали - Семён, либо валялся у себя в комнате, читая с планшета книги, либо шатался по деревне изучая достопримечательности, либо спускался вечером к мужикам попить пива, перекинуться в картишки или померится на руках силушкой богатырской. В итоге, деревенские к нему немного привыкли: бабы перестали креститься, а мужики зауважали, после того как одержав несколько побед, он, после яростной, но недолгой борьбы, проиграл кузнецу.
Вторая проблема была более прозаичной – деньги. К сожалению, будучи существом городским, большую часть наличности Грэй таскал с собой в виде двух кредитных чипов. Кто же знал, что в деревне не окажется ни одного банкомата? В итоге, тот самый золотой кредит, что забрала в первый день Мирослава, был у него единственным. Конечно, оставалось еще двенадцать серебряных рублей и еще четыре - мелочью, но оных средств явно не хватит на то, чтобы пересидеть в деревне до следующего лета, как изначально планировалось. А потому, рано или поздно, придется что-то придумывать…
Саймон уже заканчивал с яичницей, подбирая хлебом растекшийся по тарелке желток, когда звякнул дверной колокольчик и в зал ворвался Петрович – бойкий старичок-охотник шестидесяти с хвостиком лет от роду. Не снижая скорости, он стремительно пролетел к сидящему в углу беглецу и плюхнулся напротив.
- Мирослава! Неси нам настойки, да покрепче! – крикнул старичок и проникновенно уставился Саймону
