Дерзкая. Пленница (тело)хранителя - Светлана Тимина
Славянские символы и фигуры, напоминавшие пятигранники. То ли руны, то ли древние литеры. С легкой тенью, создающей эффект голограммы. С красным цветом. Переходящим в фиолетовый. Край проклятого четырехгранника.
Вот почему его голос показался отдаленно знакомым… и даже глаза, хоть и были практически черными, видимо, контактные линзы.
— Тагир… — от стресса голос у меня пропал. Я могла только шевелить губами. И когда мужчина замер, поняла, что не ошибалась.
Лучше бы меня и правда убили.
Единственный, кто мог спасти, оказался моим будущим палачом.
Когда на губы опустилась лента скотча, я устало закрыла глаза. Меня подхватили на руки и понесли к воротам. Проходя мимо отца с матерью, я смалодушничала. Зажмурилась еще сильнее, понимая, что не выдержу. И при виде их бессилия, и от стыда, а больше от сожаления за то, что месть этому ублюдку придется отложить во времени. Даже если они ничего не поняли.
Максим трясся на полу и плакал, как девчонка. Гости старались не смотреть на меня.
Только до всего этого мне уже не было никакого дела.
Глава 1
За месяц до этого
Юля
Вашу мать!
Да кто-нибудь, хватит вкручивать перфоратор в мою голову с обоих сторон!
Я со стоном оторвала голову от подушки. Тотчас же тупая боль в висках сделала кульбит, охватив затылок.
Воспоминания были похожи на рывки страбаскопа, выхватывающие танцующие фигуры из пространства клуба, где мы с девчонками отжигали всю ночь.
Батарея шотов. Сначала — «би-52». Потом, кажется, с десяток зеленых мексиканцев. Самбука, куда ж без нее. А потом мне захотелось шампанского. Девочка я или кто?
Было весело. Особенно когда нас пронесли по залу на вытянутых руках. И когда я поцеловала хостес. Той понравилось, было видно по глазам. И когда Алиска ревела в туалете и пьяно икала, утверждая, что хочет меня еще со школы, а я, тварь такая, обслугу целую. Я ее успокаивала и на пальцах разъясняла, ху из кто. Я не лесбиянка. Я оторва. Какой, на хрен, поцелуй, все это хайп.
А потом прицепился какой-то дрыщ с завышенным ЧСВ. Отказа не понял. Орал, что он то ли сын прокурора, то ли его любовница. И его папа (или партнер по… танцам) впаяет мне срок.
Не угомонился. Увязался за нами до парковки. Развязно заявил, что сейчас едем в сауну и продолжаем танцы на коленях. Я щелкнула пальцами, кивая водителю: разберитесь, Николай.
Что с ним сделал бывший спецназовец, мне было мало интересно. Но всю дорогу водила выглядел недовольным. А я перебрала. Докопалась до него, кажется, в стиле «ты меня уважаешь?», поясняя, как живут в моем мире. Кажется, по его дочке проехалась. Из благих побуждений! Зачем она вышла замуж за нищеброда и ввязалась в ипотеку?
Да, ночка еще та была. Куда свалила Валерия? Неужели с тем красавцем, похожим на арабского шейха? Где мой телефон, и когда закончат стучать отбойным молотком в затылок?
Звать домработницу был лень. Я жадно осушила половину графина на прикроватном столике. Нетвердой походкой вошла в ванную, плеснула холодной водой в лицо.
Надо принять душ. Иначе буду чувствовать себя зомби весь день. Закусила губу, пока контрастные струи секли дрожащее тело. Стало лучше. Настолько, что я смогла смыть макияж и нанести новый недрогнувшей рукой. Так лучше. Есть хочется…
Как оказалось, встала я довольно рано. Проспала всего лишь пару часов. Отец обычно уезжает после восьми. А я отчетливо слышу его голос в столовой. С кем-то переговаривается.
Чужие у нас бывали редко. Оттого я и выплыла во всей красе — в шелковом халате цвета латте в пол, при каждом шаге обнажающим мои загорелые длинные ноги. Но как видимо, не зря.
Гостем моего отца был мужчина. Они вели разговор. Вернее, говорил отец.
— Она все для меня, понимаешь? У сына давно своя жизнь, семейный бизнес ему не интересен. Я ставлю все свои деньги на Юльку. У дочери характер победителя. Только молодость, ты и сам понимаешь. Как бы ее не затянуло в эту праздную жизнь, кругом много тех, кто попытается добраться до меня, причинив ей зло или просто обманув.
Интересно! С кем это отец так откровенничает? Обычно он общается так, будто все вокруг его подчиненные, и о нас с мамой не распространяется. Любопытство взяло верх.
— Доброе утро, — ослепительно улыбнулась я, вплывая в столовую грациозной походкой и целуя отца в щеку. — Ты так рано встал… О, здравствуйте. Я не знала, что ты не один. Я только кофе сделаю…
Говорила, рассматривая визитера, чувствуя, как внутри поднимается азарт.
А он хорош. Как бы сказала Валерия? Маскулин? Ходячий тестостерон? Или просто — отвал башки?
Я взяла с блюда яблоко, медленно поднесла ко рту, делая вид, что смотрю сквозь мужчину. А сама продолжала его разглядывать. Определенно, мне понравилось то, что я увидела, хотя… скорее всего, он не мой тип.
Слишком взрослый. Больше тридцати лет. Тело, конечно, что надо. Видно, что много занимается спортом. Грудь широченная, раскачанная, руки тоже, черная рубашка облегает так, что вот-вот треснет, стоит напрячь бицепсы. Ни один из фитнес-инструкторов в моем зале так внушительно не выглядел.
Взгляд, конечно… чтобы скрыть растерянность, я вонзила зубы в яблоко, уже смелее посмотрев в его глаза орехового оттенка. Цепкий взгляд. Контролирующий. От такого не спрятаться, как радар. Насквозь просвечивает. Хищный, опасный тип, и просто нереально сильный. Не хотела бы я оказаться его врагом. Улыбаться он вообще умеет, этот терминатор?
Черты лица волевые, самобытные. Что-то в них манящее. Запоминающееся. Я так и не поняла, что же смутило, но чувство азарта усилилось. То ли показная строгость тому виной, то ли сведенные над переносицей брови. Хорош. А ну-ка, стоп…
Отец уже заводил разговор о том, что мне придется выйти замуж, когда я закончу учёбу. За сына кого-то из его деловых партнеров. Сливаем капиталы, говорил он мне. Так это что, мой потенциальный муж? Нет, мы же договаривались — папа выберет того, из кого я буду вить веревки. А этот… тот сам опутает меня веревками во всех смыслах, если взбрыкну.
— Присядь, Юлия, — отец стал серьезным. — Хорошо, что ты пришла. Нам нужно поговорить о том, что произошло возле клуба.
— А, вы из полиции? Я не запомнила вашего имени, — хлопнула ресницами я, склонив голову набок, смело разглядывая посетителя.
Что это за крутое тату на его руке? Кажется, я знаю мастера. Он один в Европе, кто творит такую красоту.
— Это Тагир.
