Голубые саламандры Газпрома - Илона Волынская
- Hello, gentlemen, - с любезной невозмутимостью переждав их перешептывания поздоровался пресловутый Эдвард и подрыгал в воде ногой, пытаясь подогнать кресло к обрамленному серебристым металлом краю бассейна. Выглядел он при этом довольно забавно.
Рико с затаенным довольством усмехнулся, настраиваясь на долгий «загреб» красавчика Эдварда в сторону берега, но блондин не доставил ему такого удовольствия. Над водой промелькнуло смазанное движение… Эдвард неторопливо, как идут в раздумьях по берегу моря, шел к ним по бортику бассейна. На карамельной воде покачивалось опустевшее надувное кресло.
«А он невысокий», - в легком смятении разглядывая поджарую, даже тощую, фигуру Янкиной великой любви, подумал Роман. Впрочем, сам-то он отлично знал цену таким как у Эдварда вроде бы и не сильно накачанным мышцам, что могут тянуться, как резина, и тут же приобретать крепость стального каната. Примученный скукой голливудский консультант с телосложением обкуренного заморыша был одним из самых опасных бойцов, каких Роману случалось встречать. С невесть откуда выползшим ревнивым неудовольствием Роман понял, что в Янкиных славословиях была немалая доля истины – этот, пожалуй, даже опаснее Рико. А уж черный пояс самого Романа для него значит не больше бантика девчонки-школьницы.
- Bonjour, Edward, - досадливо теребя тонкий ус, процедил Рико. – Ты тут устроился не хуже, чем в Голливуде.
- Да, - не по-мужски мелодичный голос Эдварда звонко разнесся над водой, - Такая скука, - и тоскливо поглядел на колыхающееся на волнах кресло.
- Попробуй на Днепре расслабиться, - с едкой любезностью посоветовал Рико, - Март, вода черная, холодная, лед сходить начинает, любители подледного лова тонут во множестве… А посредине ты, на надувном кресле, с коктейлем. Экзотика!
- Ты же знаешь, я не чувствую холода. Так какой смысл? - совершенно серьезно, будто и не слыша звучащей в словах Рико иронии, обронил Эдвард.
- Вы уже здесь, я очень рада! – прощебетал с другой стороны бассейна смутно знакомый, но в то же время вроде бы и незнакомый голосочек. Успев удивиться – Янка не говорила, что будут еще девушки – Роман обернулся. Бережно выставляя ножки одну впереди другой, как канатоходец, что, вероятно, должно было изображать классический «лотосовый шаг», вдоль «оголливуженного» надувным креслом бассейна, над русалочьим подводным садом, в hi-tech-овском серебристо-палевом интерьере шла придурковатая пепельная японка. Роман почувствовал, что глаза у него выпучиваются, будто их надувают изнутри. Рядом котом, которому злостно прищемили хвост, зашипел Рико. Лишь Эдвард продолжал меланхолично улыбаться, разглядывая уникальное создание.
- О, Роман, ты принес тортик, очень мило! - с заученным, как у гимназистки из мещан, соблюдением хороших манер объявила пепельная японка. Чувствуя себя глубоким тормозом, Роман наконец осознал, что вот это вот – и есть результат Янкиных усилий по наведению красоты. Новый имидж. Роман торопливо отвел глаза. Он и предположить не мог, что его дерзко-элегантная напарница способна выглядеть такой полной идиоткой! Поднятые высоко наверх и утыканные гипертрофированными шпильками пепельные волосы казались линялыми. Тонкое злое лицо вдруг стало совершенно простецким.
- Право же, не стоило так затрудняться! – принимая коробку из рук Романа щебетала Янка, - Я готовлю «Печеную Аляску», замечательный американский десерт! – она заглянула Эдварду в лицо испуганно-ищущим взором: рад ли? доволен? Голливудский консультант поглядел на Янку с брезгливой тоской и не сказал ничего.
Янка сникла:
- Edward, sweet heart, have you met our new trainee Roman?* - пробормотала она, виновато поглядывая на недовольного Эдварда.
Для себя Роман уже четко понял, что сам бы он знакомства предпочел избежать – только поздно уже, считай, познакомились. Но облегчением было хотя бы, что Янка перешла на английский. Он даже не подозревал, что по школьному акцентированно-правильные русские фразы вместо обычного полусельского суржика вдруг превратят пепельноволосую красотку в такую замшелую… деревенщину. А в сочетании еще и с кимоно… Какая уж там панна Янка, госпожа Свитезь… Типичная Проня Прокоповна. Японизированный вариант.
Рукопожатие у Эдварда оказалось вялым – пальцы едва коснулись ладони Романа, и тут же отдернулись – и еще ледяным, как вытащенная из той самой темной мартовской воды рыбина. Отчаянно хотелось вытереть руку о джинсы. Над карамельными водами бассейна ощутимо расползалась аура неприязни. Густо наведенные черным (как у бабки деревенской!) брови Янки изломились трагическим домиком. Она страдальчески, явно нижайше извиняясь, покосилась на своего обожаемого Эдварда и тут же метнула гневный, обжигающий взгляд в напарников. Роман немедленно невзлюбил Эдварда еще больше – хотя казалось бы, куда уж…
- Прошу к столу! – глядя на них исподлобья, процедила Янка и тут же умильно взглянула на Эдварда, как хорошая официантка сделала ему личный книксен и засеменила впереди, показывая путь на кухню.
Открытая низко приспущенным воротом кимоно и высоко подобранными волосам, ее длинная белая шея была чертовски эротичной и соблазнительной. Зато выложенный над попой валик пояса походил на пропеллер Карлсона, да и сама попа вроде как раздалась вширь.
- Эдди, ты в багаже своем голливудском юбочки шотландской прихватить не изволил? – насмешливо поинтересовался Рико, - Янка в кимоно, ты… - он окинул Эдварда взглядом с головы до пят, - В одних трусах, надо еще стажера в кильт обрядить, и компания наша будет смотреться поистине своеобразно!
- А почему сразу меня? – пробубнил Роман.
Валик у Янки на попе дрогнул, выдавая ее бешенство, но она не оглянулась.
- Кильта у меня нет, - с той же меланхоличной серьезностью, сводящей на нет всю едкую иронию Рико, ответствовал Эдвард, - Но я могу одеть штаны. Тогда все джентльмены будут выглядеть вполне респектабельно.
На сей раз Янка обернулась. Глаза ее зло сверкнули… Роман уже с острым облегчением подумал – ну наконец-то, очухалась, сейчас она своему Эдварду ка-ак выдаст… Но блеск в льдистых голубых глазах тут же погас, Янка лишь смиренно поглядела на своего кавалера и поспешила дальше. Разве что шаг с «лотосового» сбился на обычный – и то радость. Они миновали бассейн, прошли мимо полок с книгами и дисками – коробки с «Сонной лощиной», «Сверхъестественным», «Блейдом» и прочими мистико-вампирскими фильмами стояли теперь гордо, выпячивая себя словно на параде, зато сентиментальные комедии 50-х годов исчезли до единой, а вместо стопки любовных романов возлежало нечто такое концептуальное, что даже профессиональный филолог в Романе задрожал от ужаса.
Из стоящего на полу черного шелкового цилиндра робко высунулись кроличьи ушки, настороженно подрагивающий розовый носишко и роскошная женская грудь третьего размера. Завидев чужих, Янкина домашняя баньши испуганно пискнула и быстро спряталась обратно в цилиндр.
- Привет, Банни, - пробормотал Роман, останавливаясь и разглядывая цилиндр, выписанный Янкой по Интернету из Оксфорда, из мастерской Безумного Шляпника. Ну, и
