Диалоги. Почти как у Вуди Аллена - Алексей Рябчиков
— Погоди, стой… Я придумал: скажу на кассе, что у меня аллергия на пластмассу, и возьму кружку.
— Аллергия на пластмассу?
— Да. Бывают же разные аллергии.
— Но наш стол обшит пластмассой.
— У меня только на белую аллергия… Да и вообще, какая разница! Ты видел этих кассирш? Жирная только и строит глазки, а худая смотрит так, будто зарежет.
— Иди, всё.
Сократ идет к кассе. В это время Дмитрий звонит по сотовому.
— Алло, — тихо говорит он в трубку. — Мы решили… Сократ на пару месяцев пропадет… Точно пропадет… Может, испугается и будет больше молчать… Отрезать язык мы ведь всегда сможем, да и убить тоже… Все-таки больше всего денег он нам принес… Ну, послужной список, все такое… Да, он спрячется, мы его не найдем. Отлично. Я отвечаю за него… До встречи.
Дмитрий убирает телефон в карман, делает глоток кофе, смотрит на пирожное.
Возвращается Сократ. Он ставит на стол кружку с горячим кофе.
— Я сказал, что у меня аллергия на белую пластмассу, которая вступает в химическую реакцию с кофе, — объясняет он. — И они дали мне бесплатную кружку с бесплатным кофе.
— Теперь перелей кофе из кружки в стаканы и бей.
— Зачем?
— Кружка разобьется, я упаду, а ты убежишь.
— Зачем кофе переливать?
— Потому что мне не нужен ожог.
— Но для достоверности!
— Для достоверности хватит и синяка.
— Ладно.
Сократ переливает кофе, пробует пустую кружку на вес.
— Я бью чуть дальше в висок, — говорит он.
— Подожди, — останавливает его Дмитрий и отодвигает от себя пластиковый стакан. — Бей сюда. — Он показывает пальцем на точку между виском и ухом и закрывает глаза.
Сократ смотрит на него, думает, настраивается, замахивается… и бьет. Кружка прилетает почти в лоб Дмитрию и не разбивается — слышится лишь глухой стук.
— Бля! Сука! Больно! — кричит Дмитрий на все кафе. — Бля! — Он хватается за лоб, трет его.
— Все нормально! — Сократ обращается к удивленным посетителям. — Мы каскадеры, мы репетируем. Это новая сцена из фильма.
— Сука! — уже тише шипит Дмитрий. — Я же показал, куда бить…
— Ну промахнулся.
— «Промахнулся…» Я тебе промахнусь… — Дмитрий сжимает правый кулак.
— Эй-эй-эй!.. Ты сам это предложил!
— Да знаю я… — Дмитрий еще морщится от боли. — Почему кружка не разбилась?
— Наверное, крепкая.
— Меняем план. Замахивайся, я падаю на пол, а ты быстро убегаешь.
— А удар?
— Он уже был.
— Просто замахиваюсь и убегаю?
— Почти: замахиваешься, я падаю, ты убегаешь.
— Понял, — кивает Сократ. — И все-таки без удара как-то не так…
— Замахивайся.
Сократ замахивается, Дмитрий сразу же падает на пол. Посетители снова оборачиваются.
— Клоуны! — слышится женский голос.
Сократ смотрит на Дмитрия, потом резко вскакивает и выбегает из кафе. Дмитрий встает с пола, отряхивается.
— Репетиция, — пожимает плечами он, берет кофе и выходит следом.
Диалог о любви
Нелепое оскорбление «Клоуны!» крикнула симпатичная девушка Алина в длинном белом платье и босоножках.
Она сидит возле стены, медленно пьет кофе и неотрывно листает в сотовом ленту социальной сети, которую стало запрещено называть.
Напротив нее садится Таня, одетая в джинсы и желтую футболку. На стол она ставит стакан с соком.
— И как в такую жару ты можешь пить кофе? — спрашивает она, отпивая сок.
— Я люблю тебя!.. — бормочет Алина.
Таня на мгновение замирает, озирается по сторонам, потом чуть наклоняется к подруге.
— Ты совсем, что ли? — тихо говорит она.
— Что? — Алина отрывает взгляд от телефона и смотрит на Таню.
— Во-первых, сейчас нельзя такое говорить, за это сажают. Кто-нибудь донесет, и всё, поедем.
— За что сажают?
— За «я люблю тебя», за что еще?
— Если скажу: «Я люблю тебя», то меня могут посадить?
— Да блин! — восклицает Таня. — Хватит уже это повторять!
— Хотя я уже ничему и не удивляюсь, но ты угораешь, да?
— Нет. Это пропаганда. Да и не в этом дело… Я как бы больше по парням. Понимаешь, я не Кэрол.
На лице Алины появляется выражение полного непонимания. И чтобы лучше понять подругу, она даже кладет сотовый на стол.
— А теперь нормально объясни, — просит она. — Кто такая Кэрол, что за пропаганда и почему нельзя говорить: «Я люблю тебя»?
— Кэрол — это первая жена Росса Геллера из «Друзей»6.
— Та-а-ак.
— Я не Кэрол.
— Это я понимаю.
— Кэрол любит девушек, — шепчет Таня. — А я по парням. Понимаешь?
— Ну да…
— Тогда зачем ты сказала, что любишь меня?
— Ты подумала, это я тебе сказала, что люблю, — улыбается Алина, — но это я сказала Паше.
— Какому Паше?
— Вот ему. — Алина показывает на экран своего сотового.
— Ничего такой, да. Но когда вы успели с ним встретиться?
— Мы с ним не встречались. Он мой коллега, сидит через два рабочих места от меня. Мы иногда переглядываемся.
— Переглядываетесь? Вы хоть разговаривали?
— Нет… Хотя да, на обеде. Он рассказывал мне про свою любимую книгу.
— Стой, стой! — перебивает ее Таня. — Дай-ка угадаю: его любимая книга…
На лице Алины появляется выражение: «Ну, попробуй! Никогда не догадаешься».
— …«Волхв» Джона Фаулза, — заканчивает Таня.
Лицо Алины теперь выражает: «Откуда ты знаешь?»
— Самая толстая и самая непонятная книга, которую я читала, — объясняет Таня. — Твоя любимая книга.
— Ха, «непонятная»… Да это самая понятная книга!
— Ой, давай не про книгу. Давай про твою любовь… снова.
— А что моя любовь?
— Третий раз. Третий раз ты хочешь наступить на одни и те же грабли.
— Ты о чем? — не понимает Алина.
— Вот лучше бы ты мне призналась в любви. — Таня делает глоток сока и продолжает: — Я знаю, как все будет. Ты ему признаешься, он пригласит тебя в кино, потом к себе домой, потом не будет обращать на тебя внимания. Ты впадешь в депрессию, уволишься с работы, два месяца будешь искать новую, переедешь обратно к родителям.
— Почему ты такая пессимистка?
— Потому что это было уже два раза и начиналось именно так.
— В этот раз совершенно не то. В этот раз я его люблю по-настоящему.
— Ты его даже не знаешь!
— Как не знаю? Его Паша зовут, он работает инженером-консультантом.
— Это все, что ты о нем знаешь!
— Но ведь знаю. Уже получается, что он не незнакомец.
— А если он наркоман, алкаш? Может, у него вообще СПИД!
— Да с чего у него вообще будет СПИД?
Часто в мультиках над главным героем, когда до него «доходит», зажигается лампочка. И если бы сейчас шел мультик, над Алиной бы загорелась лампочка. Но раз это не мультфильм, то и лампочки нет, зато на ее лице появляется хитрая улыбка.
— Я поняла… — произносит она. — Я, кажется,
