Отцы и деды - Марина Владимировна Добрынина
Международный скандал тогда не разгорелся исключительно благодаря королеве Аннет, которая быстро из обморока вышла и отважно жабу Вальдора поцеловала, тем самым расколдовав. Вальдор как человеком стал, отца моего обругал, получил от мамы моей оплеуху, кратко, но емко высказал, что он думает обо всем семействе князей Эрраде, и на том скандал закончился. Все четверо покинули общество, чтобы уединиться на террасе и спокойно гномьей водки попить, без свидетелей. То есть свидетель у них был — я. Я за ними тогда шпионить сунулся. Очень мне, дураку наивному, хотелось проверить насколько правдивы слухи придворных о том, что мои и иоханнины родители непотребным оргиям придаются. Проверил. Мать меня засекла и так за уши оттаскала, что я обо всяких оргиях и думать забыл. А дома отец еще добавил — такую лекцию мне прочитал, что уж лучше бы меня мама еще раз пятнадцать за уши отодрала, чем все это слушать.
В общем, это я к тому, что мать права была, сказав, что надо было сегодня короля превратить в какую-нибудь гадость. Это его очень хорошо в чувства приводит, сразу перестает зазнаваться и дружелюбнее становится.
— Надоело, — повторил отец и уточнил, — надоело с ним миндальничать! Ему почти пятьдесят, а разума так и не нажил. С меня довольно — хамство его терпеть!
— Теринчик, ну какие глупости ты говоришь! Скажи еще, что мы с ними насмерть поругались из-за такой фигни и больше общаться не будем!
Мать по-настоящему расстроилась. Я ее понимаю. Здесь, в княжестве нашем, у нее друзей нет, побаиваются ее. Волшебница все-таки, да еще такая импульсивная, чуть что не так — тапком по морде хрясь! И вот уже пополнилось княжество еще одним тараканом с каким-нибудь немыслимым условием освобождения, типа поцелуя от деда Мерлина или на худой конец от короля Вальдора. Так что нет у маменьки здесь друзей, не считая отца, конечно. А в Зулкибаре королева Аннет и вдовствующая королева Брианна, вальдорова мачеха, подружки ее закадычные. Ну и сам Вальдор тоже друг ей, хоть и ругаются они порой так, что можно подумать, будто ненавидят друг друга.
— Не будем общаться. Привыкайте к этому, Дульсинея, — холодно ответил отец и исчез.
Мать беспомощно посмотрела на меня. А я что? Я тут не причем. Я не заставлял их на пустом месте ссориться насмерть! Потому я только плечами пожал и руками развел, мол — прости, мам, но ничем помочь не могу и сваливаю.
— Лин!
Грозный окрик матери убил меня в прыжке. То есть никуда я не свалил, покорно остановил телепортацию и, как настоящий хороший сын, процедил сквозь зубы:
— Да, мама?
— Ты действительно на Иоханне так сильно жениться не хочешь? Или из вредности выпендриваешься?
— Действительно, не хочу.
— Ну, она же красивая, вон фигуристая какая!
— Зато дура!
— Кто дура? Иоханна дура? Ну, ты, сын, даешь стране угля, хоть мелкого, но до… кхм… много короче. Да всем бы такими "дурами" как Иоханна быть!
— Мать, она меня на три года старше!
— Ну и что? Отец твой вот меня тоже на три года старше и ничего.
— Это другое дело, когда жена младше мужа, — возразил я. — Ну что на вас нашло вдруг? Обязательно надо нас поженить? И, кстати, как давно вы к этому решению пришли?
— Ну, вообще-то давно, — немного смущенно призналась мать. — Тебе год исполнился, когда мы решили через вас породнится.
— Матушка, а у нас вы не подумали спросить? — холодно процедил я. — Или наше согласие не обязательно? Достаточно вашего хотения?
Мать на меня неодобрительно зыркнула и пробурчала, что когда я так себя веду, то становлюсь, похож на отца не в лучшем из его настроений и мне это не к лицу.
— Мам, мне жаль, что вы поссорились, — искренне посочувствовал я, — но я не собираюсь ради вашего примирения жениться на Иоханне. Да и она на это не пойдет, даже если я буду ей под окном серенады петь.
— С твоим слухом, точнее с полным отсутствием такового, только волков в лесу распугивать! — откровенно прокомментировала моя "добрая" мама. — Придется самой придумывать, как Терина с Валем помирить.
Я задумчиво проводил взглядом удаляющуюся мать. Бедная старушка, ведь все закончится тем, что скандал отцу учинит с мордобоем и летающими по помещению предметами, а толку будет — ноль! Придется действовать самому. Из-за нас с Иоханной предки поссорились, нам и мирить их.
Придя к такому решению, я телепортировался в Зулкибар. В покои принцессы. Неприлично, конечно, но в любом другом месте, меня кто-нибудь заметить мог и королю доложить. А королю необязательно знать, что я вернулся. Кто его знает, что ему в голову взбредет? Вальдор горазд на решения всякие неразумные, еще велит меня в темницу заточить, чтоб до свадьбы не сбежал. И все. Тогда уже точно не помирятся наши с Иоханной родители никогда!
Появился я неудачно — аккурат напротив зеркала во всю стену и, как полоумный, шарахнулся, от собственного отражения. Нервишки что-то шалят у Вас, уважаемый Мерлин Эрраде! Испугался самого себя в зеркале! Хорошо еще, что Иоханны нет, а то подняла бы на смех. С нее станется гадость какую-нибудь ляпнуть, типа "не мудрено, что ты от своего отражения шарахаешься, будь я так страшна, тоже испугалась бы!"
Ну, вот не нравлюсь я ей, блонде этой высокородной! Нисколечки не нравлюсь! И глаза мои — один желтый другой голубой — ужасны. И тощий я слишком (ага, не чета ее папеньке растолстевшему), и волосы у меня неприлично рыжего цвета. А вот и не рыжего, кстати, а каштанового, как у мамы.
Я повертелся перед зеркалом, пришел к выводу, что статью я в отца пошел и лицом на него похож, во всяком случае, нос у меня не такой длинный, как скажем у матери или у деда.
— Никогда таких самовлюбленных мужчин не видела. С таким упоением у зеркала вертишься! Тебе бы, Лин, женщиной родиться.
И опять я, как истерик последний, подпрыгнул на месте с перепугу. Правда через секунду в себя пришел и гневно уставился на Иоханну. Оказывается, здесь она все это время была — на подоконнике сидела, за шторой. Окна в Зулкибарском дворце большие и шторы соответствующие, вот я ее сразу и не заметил. Хотя должен был об этом подумать, знаю же, что блонда эта с детства любит на подоконниках за шторами
