Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1978 год
Видно, нас еще любит кто-то,
Видно, нас еще помнят где-то,
Коль прошли мы вот это болото,
Коль встречаем рассвет вот этот...
Так писал когда-то молодой начальник одной из нижневартовских сейсмопартий Леонид Кабаев. Прошли годы, Кабаев стал лауреатом Ленинской премии, сочинял уже в основном не стихи, а отчеты и статьи, а песня его все бродит по северным трассам...
О болотах Тюменщины можно рассказывать бесконечно. Блуждающие по трясинам огни и внезапные стоны в ночи, словно грешные души взывают из-под земли; зыбучие острова, на которых оленя в какой-нибудь час засасывает намертво; странные цепкие стебли и мясистые цветы, напоминающие тропические лианы и орхидеи. Старики в поселках, притулившихся на окраинах этой вселенской хляби, клянутся, что встречали в чащобах невиданных зверей и птиц...
Анатолий внимательно глядел вперед, прикидывая, скоро ли они выберутся на тот берег. Каждый такой переход невольно рождал у него мечты о бетонках, мостах, переездах... Машину слегка тряхнуло. Наледь, наверное. Шуршит снежная осыпь, посвистывает поземка, стеклянно звенит на ветру кустарник...
В неспешные мысли ворвался скрежет. Анатолий привстал и свистнул от неожиданности: впереди провалилась льдина прямо с трубоукладчиком. Машина опустилась примерно на метр и стала недвижимо. Нарвалась, видно, на воздушную подушку — теплые снизу болота часто образуют их на морозе.
Павленко выскочил из машины. К трубоукладчику уже бежали люди со всей колонны.
— Что будем делать, бригадир?
Годы, проведенные на Севере, научили Анатолия Павленко принимать решения. Он приказал нахолмить снежную насыпь и якорить трубоукладчик, а потом до седьмого пота возился со стропами, помогая ребятам вытащить машину.
Он знал цену людям, с которыми работал: мастера, асы своего дела, такие не растеряются, не подведут. Но еще дороже ему были их стойкость и рабочая солидарность. В сильные снегопады когда нельзя изолировать трубы к ребята имеют полное право отсыпаться за бессонные ночи, они не ложились. Играли в домино, читали, рассказывали байки — лишь бы не пропустить момент, когда метель утихнет. Потому что их ждали, на них надеялись смежники, а простой, даже вынужденный, — беда для всей трассы.
Да, Север воспитывал на совесть... Анатолий порой со взрослой снисходительностью, как младшего брата, вспоминал себя, впервые попавшего в Западную Сибирь. Как трудно было после теплого Кавказа привыкать к здешним морозам, буранам, жестокой осени и неистовой весне! Бежать бы отсюда без оглядки, но трасса уже завладела им. Каждый метр траншеи, каждая изолированная труба становились не просто выполненным заданием — это была пусть маленькая, но победа, она будоражила, не давала расслабиться, звала вперед.
...Трубоукладчик измаял их вконец. Но когда машину наконец подняли и добрались до места, ребята сразу включились в работу и в первую же смену вдвое перекрыли норму — «в порядке компенсации», как было написано в боевом листке.
— Люди ведут трассу, а трасса выводит их в люди. Это дорога сильных.
Так сказал Юрий Петрович Баталии, крупный инженер и руководитель, чей авторитет весьма велик среди строителей тюменского Севера.
— Бывают люди, которым дано не только выйти на уровень своего времени, но и шагнуть далеко вперед. И один из них — Баталии. Здесь, в Тюмени, он стал для нас настоящим генератором идей. Без его поддержки, постоянного стремления к новому, возможно, и мы были бы несколько иными, — сказал Чирсков.
Загорелый, с резкими чертами лица, смягченными умным, внимательным взглядом, Владимир Григорьевич Чирсков казался воплощением спокойной деловитости. Лишь быстрая, яркая улыбка напоминала, что начальник Главсибтрубопроводстроя еще молод. Только молодые умеют так благодарно ощущать рядом своих учителей, даже если учитель всего на восемь лет старше ученика. Да и не в возрасте дело — годы совместной работы, поисков, испытаний имеют особый счет...
В середине нынешнего века произошло открытие месторождений нефти и газа в Западной Сибири. Изысканиями был охвачен огромный регион — почти 3,5 миллиона квадратных километров. Но, как известно, край этот оказался труднодоступным — бездорожье, незаселенность, суровый климат. Возникла необходимость найти и освоить новые методы строительства.
Это было неимоверно сложно, но тюменская земля вообще не рассчитана на облегченные варианты. Геологи, геофизики, буровики — все столкнулись тут с необходимостью изыскивать непроторенные пути. И неудивительно, что именно здесь, впервые в нашей стране, группа инженеров-комсомольцев во главе с Юрием Петровичем Баталиным, тогда главным инженером Главтюменнефтегазстроя, стала разрабатывать «на собственном энтузиазме» концепцию новых методов труда, обозначив ее кратко: «Перевод строительства на индустриальную основу».
Представьте себе картину: в заранее намеченные точки непроходимой тайги и болотистой тундры на баржах, самолетах и вертолетах доставляются нефтеперекачивающие станции, технологические узлы и конструкции будущих нефтегазовых объектов. Все это устанавливается, монтируется и в кратчайшие сроки включается в работу. Таким же путем приплывают и спускаются с неба жилые дома, бытовки, клубы. Ушли в прошлое громоздкие сооружения, на строительство которых затрачивались годы, исчезла необходимость завозить на Север кирпич, стекло, металл и прочие элементы крупногабаритного строительства, а также десятки тысяч инженеров, техников, рабочих... Время словно уплотнилось. Строительство НПС — нефтеперекачивающих станций, которое на заболоченных землях Приобья длилось полтора-два года, сейчас осуществляется вчетверо быстрее.
Это была, по сути, локальная техническая революция в области строительного производства. Ее шаги, несмотря на множество препятствий, были уверенны и стремительны. БКУ — блочно-комплектные устройства — стали реальностью Сибири и вышли далеко за ее пределы. Те самые молодые инженеры — ныне крупные руководители, начальники главков, трестов, объединений: Владимир Григорьевич Чирсков — лауреат Государственной премии 1977 года, Юрий Петрович Баталии — первый заместитель министра Министерства строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности...
— Взгляните сюда, — Чирсков поднялся и подошел к висевшей на стене кабинета карте. — В текущей пятилетке предусматривается довести добычу нефти с газовым конденсатом до 640 миллионов тонн и газа до 435 миллиардов кубометров. Наибольший объем работ предстоит выполнить в Западной Сибири. Нефтепроводы Самотлор — Куйбышев, Сургут — Полоцк, газопроводы Уренгой — Надым — Западная граница, Уренгой — Сургут—Челябинск — лишь небольшая часть наших дел и забот. Удаленность месторождений Западной Сибири от промышленных центров европейской части страны, их перемещение на Север требуют скоростного строительства трубопроводных систем. Это значит...
Я слежу за быстрой указкой Чирскова и ловлю себя на том, что передо мной встают не только четкие линии траншей, блок-домики нефтеперекачек и вышки буровых, но и развороченные, словно после урагана, леса, вспученная трубами болотистая земля, некогда богатые и чистые, а ныне загрязненные воды Оби, Иртыша, Тобола, птицы и звери, покидающие веками обжитые места...
Конечно, это не ставит под сомнение необходимость освоения Западной Сибири, но волей-неволей наводит на размышления. К счастью, размышления эти уже утратили абстрактно-риторический характер. «Наступление» на природу, где бы оно ни происходило, тревожит многих, и меры по этому поводу принимаются весьма конкретные...
Мне показали фотографию: на песчаной отмели черная, покрытая нефтью птица...
— Недавно снял, — Игорь, бульдозерист, махнул рукой. — Хотите, подарю? Только фамилию не пишите, а то меня уже тут один злопыхателем обозвал. «Ты что, — говорит, — дохлых гусей снимаешь? Эка невидаль! Вокруг грандиозное строительство идет, вот ты его и увековечивай!»
Разговор этот происходил под Нижневартовском. Шесть лет назад Игорь приехал сюда после армии и, как он сам говорит, «припечатался к Сибири». Ему совсем не все равно, каким станет этот край через пять, десять, двадцать лет.
— У нас, правда, уже года два как сдвиги появились, — Игорь широко обводит рукой темнеющий на обочинах дороги лес. — Ведем ежели просеку — так с умом: деревья снимаем бензопилой, складываем в штабеля, захороняем порубочные остатки — все культурненько. А вот лет несколько назад — страх глядеть, да и только... Деревья — бульдозером, с корнем! На обочинах — чистые джунгли! Вообще работа наша трудная — выходим расчищать трассу в осень, когда болота едва подмерзли. Технику засасывает, неделями в трассовые городки не заглядываем, горячее раз в день похлебаешь — и ладно!
