Развод. Мусор вынес себя сам - Каролина Шевцова
Это так... по-давидовски. Тихо, ненавязчиво, но в самое сердце.
Я раскладываю свои ручки, блокноты, ставлю фотографию из отпуска на видное место. Солнце, пальмы, наши с Раей улыбки на загорелых моськах – отличная мотивация, чтобы вджобывать посильнее на новые Мальдивы.
Была бы кружка, выпила бы чаю, а так, сажусь и принимаюсь вычитывать правки.
В дверь тихо стучат.
- Войдите.
В проеме появляется Давид.
- Ну как? Обустраиваешься?
- Конечно, здесь так славно! - восклицаю я. – И коллектив отличный. И кабинет... я не ожидала, что ты тут все переделаешь под меня.
Он делает удивленное лицо, почти натурально округляет глаза:
- Не понимаю, о чем ты. Тут всегда так было.
Все он понимает, мне сегодня в бухгалтерии рассказали, как все две недели здесь делали ремонт, чтобы успеть к моему приезду. Но я принимаю его игру и не спорю. Просто улыбаюсь в ответ.
Дава протягивает мне небольшой сверток.
- Держи. Сувенир, чтобы поскорее влиться в команду.
Я разворачиваю бумагу. Внутри - простая кружка с логотипом издательства и надписью «Вначале было слово».
- Спасибо, - легко киваю я, - ты как знал, что мне чай пить не из чего. Я вчера так замоталась, что забыла купить кружку.
А взять у Раи не решилась. Я и так ощущаю себя странно, живя с двоюродной сестрой в одной квартире. И не хочу пользоваться ее гостеприимством.
Мы молчим несколько секунд. Неловко, но по-хорошему. Как два старых друга, которые вдруг оказались в новых, непривычных ролях. Он - начальник. Я – подчиненная.
- Кстати, о вчера... – Давид вдруг замолкает, но продолжает смотреть на меня. - Я тебя на выставке искал. Думал, встретимся, поболтаем. Но так и не нашел, не пойму, где ты пряталась.
Мое сердце делает непроизвольный кувырок где-то под ребрами. Я опускаю глаза в книгу, делая вид, что поправляю невидимую пылинку на титульном листе.
- Я не пришла, - стараюсь говорить непринужденно, но, выходит плохо. - Не хотела лишний раз сталкиваться с Борей.
Чувствую на себе его взгляд. Внимательный, оценивающий. Он не отводит его так долго, что становится уже неловко. Я изучаю портрет Шнитке на обложке, в то время как щеки мои горят ярко алым!
- Раз речь зашла о Борисе, - как ни в чем не бывало продолжает Давид. - Я предупредил его, что ты теперь работаешь со мной.
Резко поднимаю лицо, брови от удивления подскакивают вверх и налезают на лоб. Я не скрывала своего трудоустройства, но не думала, что Давид лично поставит Борю перед фактом. Зачем ему это? Или, чтобы взять меня на работу, нужно было попросить у Самойлова разрешения?
- И как, мой начальник, одобрил? – не могу сдержать сарказма.
Давид перестает улыбаться.
- Я твой начальник, Аниса, - говорит тихо, но так, что по спине пробегают мурашки. - Я дал тебе время все обдумать, и теперь, когда ты здесь, я отношусь к твоему присутствию максимально серьезно. И к твоей безопасности в том числе. Чтобы потом не было неожиданных сцен. Боря… может быть вспыльчивым человеком.
- Ты прав, - быстро говорю я, чувствуя внезапный укол стыда за свою глупую шутку. - Спасибо. Правда.
Давид еще стоит в дверях, словно хочет что-то добавить, но потом кивает и, развернувшись, уходит, прикрыв за собой дверь. Я остаюсь одна в тишине, с кружкой в руках и с чувством, что сдала экзамен самому строгому профессору ВУЗа.
Возвращаюсь к биографии Шнитке. Страницы чистые, поля ровные - рукопись уже была вычитана до меня. Кто-то проделал всю черновую работу и мне нужно просто расписаться в бланке приема книги.
Но я все равно погружаюсь в текст. В странные, хаотичные мелодии композитора, в его внутреннюю борьбу. Это успокаивает. И я мысленно благодарю Давида. Не только за книгу. За то, что предупредил. Что лишил Борю возможности застать меня врасплох, вогнать в панику своим внезапным появлением.
Поэтому, когда дверь моего кабинета резко открывается, я не пугаюсь. Я вообще никак не реагирую, просто смотрю.
На пороге моя семья. Самые близкие, казалось бы, люди. И судя по выражению их лиц, пришли они сюда с самыми недобрыми для меня намерениями.
- Мам, ну ты совсем ушла в отрыв! - тянет Регина, и бабочкой влетает в кабинет. Легкая, почти невесомая, она сразу заполняет пространство своей энергетикой, отчего мне становится душно. - Могла бы хоть позвонить! Мы же волновались!
- Прости, Регин, не до вас было. В следующий раз предупреждай, что приедешь, я бы вышла. Встречаться здесь – не совсем удобно.
- Ты настолько не хочешь видеть собственную дочь, Аниса? – Подает голос Борис. – Ладно я, но ребенок тут при чем?
Ребенок. Взрослая эгоистичная женщина, которая предпочитает думать о своих желаниях, а не о нормах морали и правилах вежливости. Интересно, чем я хуже? Да, старше Регины вдвое, но я ведь тоже ребенок? Пока живы наши родители, мы всегда дети. Или тут уже все, Самойловская логика не работает?
Я думаю обо всем этом, но не свожу взгляда с мужа. Приятно видеть, как тот… мается.
Расхаживает туда сюда по крохотному свободному пятачку, не находя себе места. Одно кресло занято мной, второе - Региной. Ему некуда приткнуться, не на что даже облокотиться. Пальцы теребят ручку портфеля, взгляд скользит по стенам у тыкается в мою кружку - он морщится, будто вдыхает чужой, неприятный ему запах. Боре физически некомфортно здесь находиться. Он лишний. В этом кабинете. В моей новой жизни. И сейчас это видно так отчетливо, что почти смешно.
- Борь, вы по делу, или…
Он шумно вздыхает, достает из портфеля пачку бумаг и шлепает ее мне на стол. - Соглашение о разводе, давай решим все сейчас, без суда? - Говорит коротко, без предисловий. – Предлагаю такой вариант развития событий: тебе достается квартира в Анапе. По стоимости ее половина даже выше твоей доли за дом, так что, я бы на твоем месте согласился. Но ты, разумеется, можешь нанять адвокатов и бодаться со мной пока тебе не надоест, или пока не закончатся силы или деньги. Мой совет, как твоего еще пока мужа – не надо. Враг из меня еще более дерьмовый, чем муж.
Смотрю на бумаги, будто вижу там какую-то подсказку. Я помню эту квартиру. Хоть и была там всего раз, во время оформления сделки. Мы купили ее лет десять назад, на волне
