А после они... - Юлия Резник
— А?
— Из-за родителей.
— А… Нет. Тут… другое. Вот. Почитай…
Не скрывая удивления, забираю из рук Фомы бумажку, и кровь в жилах стынет. Почерк Аленки я узнаю из тысячи. Мы же… Боже, мы десять лет сидели за одной партой в школе!
Меня страшно манит написанное. И в то же время я так боюсь это прочитать. Руки дрожат. Бумага шуршит, словно и ей передалась моя истерика.
— Да ты не бойся, — вдруг улыбается Феоктистов, видя, как отчаянно я трушу. — Там нам благословение.
— Правда? — шепчу, недоверчиво распахнув глаза.
— Ага. Читай.
Я ныряю в текст. Жаль, он совсем короткий. Под конец Аленке было трудно держать в руках ручку.
Прочитав, утыкаюсь носом в плечо Фомы. Тот целует меня в макушку, а потом отстраняется.
— Выйдешь за меня? — спрашивает вдруг, протягивая коробочку с кольцом. Если бы не это, я бы решила, что это спонтанное решение, на которое повлияло полученное послание, и засомневалась — решился бы он когда-нибудь на этот шаг, если бы не оно. Но ведь кольцо было куплено явно заранее. А значит…
— Только если ты меня любишь.
— Очень.
— Тогда ладно, — всхлипываю. — Давно ты его купил? Красивое какое.
— Уже месяца три таскаю в кармане, с тех пор как точно понял, когда смогу перебраться в Тай. Все ждал какого-то особенного момента, и только теперь понял, что особенным мы их делаем исключительно сами. Правда?
Трясу головой. С визгом бросаюсь к Фоме на шею. Он хмыкает и крепко-крепко обнимает меня в ответ.
— О чем думаешь?
— О том, что надо ехать мириться со стариками.
— Наши старики нас, молодых, обскакали, а ты говоришь.
— Это типа намек на ребенка? — хмыкает Феоктистов, поглаживая меня по щеке.
— А ты не хочешь?
— Да нет. Теперь дело принципа — догнать и перегнать.
Эпилог
Еще через год
— Все! Можешь заходить! — говорит Фома, распахивая дверь нашего дома у меня перед носом.
Толкаю вперед коляску со спящей дочкой. Очень удачно он нас выпроводил погулять. Не сказать, что я успокоилась, но все же как-то смогла немного собраться.
— Давай сюда мою принцессу!
— Тише ты, — шикаю. — Она спит.
— Ну, тогда в саду коляску оставим, да? Пойдем скорее. У меня для тебя сюрприз.
— Это я уже поняла, — бормочу, рассчитывая все же, что главным хедлайнером этого вечера буду я. — Родители когда обещали подъехать?
— К семи. Уже задерживаются, — не глядя на меня, бросает Фома, распахивая двери в гостиную. — Прошу!
Став за спину, Феоктистов прикрывает мне глаза руками и чуть подталкивает вперед. Он и правда думает, что я ничего не знаю. Наивный. Я ведь женщина! Мы гораздо более внимательны к деталям, чем мужчины. И я давно свела концы с концами.
— Ну?! Смотри.
Открываю глаза. И совершенно непритворно ахаю. Потому как одно дело — разгадать тайный план любимого мужчины, а совсем другое — увидеть своими глазами его воплощение.
— Даже знать не хочу, в какую сумму тебе обошлась эта елка.
— Могу себе позволить, — бурчит, притворно нахмурившись. — И когда ты превратилась в такую скрягу? Не нравится?
— Нравится! Очень. Сюрприз удался, — улыбаюсь я во весь рот.
— Я рад.
Фома обхватывает ладонями мои предплечья и, отстранив от себя, проходится по моему лицу непривычно серьезным и внимательным взглядом.
— Что?
— Ты сделала меня очень счастливым, знаешь? Я счастлив каждую секунду жизни. Я… люблю тебя, Жень. Так сильно тебя люблю…
От нежности, что меня охватывает, сладко щемит в груди. Приподнимаюсь на носочки, обхватив раздавшиеся плечи мужа, чтобы ласково потереться носом о его колючую щеку.
— Я тоже, родной. Я тоже…
Стоим, покачиваясь на фоне огромной украшенной к Новому году елки. Но расслабиться до конца все равно не получается. Я прислушиваюсь к звукам, доносящимся в приоткрытую дверь. И знаю, что Фома делает то же самое. Рождение Сонечки неизбежно все изменило. Феоктистов даже как-то обмолвился, что стал гораздо снисходительнее относиться к собственной матери, которая в свое время едва не задушила его любовью, а все потому, что и сам едва мог с ней справиться, однажды прижав к груди нашу дочь.
— Кстати, у меня тоже есть для тебя сюрприз, — растроганно шмыгаю носом.
— М-м-м. И какой же?
— Сейчас! — подбегаю к столу, достаю узкую коробочку из ящика. В такой обычно браслеты дарят. Надеюсь, он не сразу догадается, что внутри. — Вот.
Пока Фома возится с распаковкой, нервно кусаю губы. Нет, гипотетически мы не исключали такой возможности. Скорее даже, напротив, всегда знали, что вряд ли остановимся на одном ребенке, но, блин, я точно не планировала беременеть через два месяца после родов! Чертов… Чертов Феоктистов. Просто озабоченный, блин!
Я сказала, что успокоилась? Что смирилась?! Да где там! Я, черт возьми, в панике, я в дичайшем ужасе, мамочки. Только-только научившись справляться с одним ребенком, я узнаю, что совсем скоро их будет двое! Двое младенцев. Погодков. А-а-а!
— Оу. И когда ты узнала? — вскидывает брови Фома.
Хочется взвизгнуть — «Это все, что тебя волнует?». Но я лишь глубже дышу. Ссориться мы не будем. Потому что Новый год. И вообще… Как-то это неправильно.
— С-сегодня. Думаешь, я бы смогла п-продержаться дольше и ничего т-тебе не сказать?!
— Эй! Ты чего ревешь? Это же… круто!
— Круто? — в надежде широко распахиваю глаза.
— Конечно. А ты так не думаешь?
Трясу головой из стороны в сторону. Фома хмурится, очевидно, совершенно неправильно интерпретировав мою реакцию.
— Я просто… Не знала, как ты отреагируешь. Все так быстро. Я совершенно не ожидала. Ты такой косячник, Феоктистов! — зло топаю ногой.
— Че косячник сразу? — набычивается.
— А кто? Скорострел?
— Скорострел — это тот, кто кончает, не доведя свою женщину до оргазма. Что-то я не припомню ни одного такого случая в нашей богатой практике. Так что и это мимо, Женьк. Еще давай варианты.
— Тебе смешно, что ли? — подпираю кулачками бока. К счастью, не сильно раздавшиеся во время беременности. Думаю, если бы мне пришлось вести борьбу с лишним весом, новость о новой беременности ударила бы по мне гораздо сильнее.
— Ага. Ты бы себя видела. Нахохлилась, как дикобраз. Давай, уж рассказывай.
— О чем? — шмыгаю носом.
— Что за страхи поселились в твоей красивенькой головке?
— А то непонятно! Как я с ними справляться буду?
— Ну, во-первых, мы… Да?
— Точно.
— Ну вот. Уже проще. Во-вторых, нянь и помощниц по дому никто не отменял. Не вижу никаких причин надрываться, если мы можем позволить себе оплатить их услуги.
— Тебя послушать — так все
