Мой бывший враг - Елена Алексеевна Шолохова
Закончив разговор, она положила телефон на стол, рдея и сияя.
– Артем меня пригласил на вечеринку! – выпалила она на одном дыхании и, похоже, чуть не завизжала от восторга.
– На какую вечеринку?
– Закрытую. Типа ВИП, только для своих. В «Инкогнито». Сегодня вечером.
– Что за «Инкогнито»?
– Какой-то клуб, элитный. Крутой, говорят.
– И что там такого особенного?
– Я не была, не знаю. Я как-то клубы не очень. Но если верить Тёме, то там шикарно. Без всяких малолеток, наркоманов, барыг и гопоты. Туда ещё просто так и не попадешь.
– Ясно. И что, неужели ты пойдешь?
– Ну… – смутилась она. – Я хочу.
– Блин, Вера, ты вспомни, как он тебя динамил все это время. А тут пальцем поманил, и ты всё забыла? Готова бежать за ним?
– Выбирай выражения! Ни за кем я не бегу. Я просто хочу провести приятно время, – обиделась она на мои слова. – У меня был очень тяжелый период, сама знаешь. Мне хочется развеяться. Я вообще все время дома сижу, так и молодость пройдет, а я так ничего и не увижу. Понимаешь? Для меня сейчас Тёма и его приглашение… ну просто как лекарство от депрессии.
Мне так хотелось ей сказать, что Шаламов дурит ей голову, но Филя и правда истосковалась вся, может, ей и правда вечеринка пойдет на пользу.
– А пойдем со мной?
– Издеваешься? Вот только вечеринок сейчас для полного счастья мне не хватает.
– А почему нет? Там же не какая-то пьянка не пойми с кем. Там всё круто будет, цивилизованно.
– Да, Вер, не хочу я. У меня вообще о другом все мысли.
– Ну ненадолго хотя бы. Ну, пожалуйста! Мне немного не по себе. Я стесняюсь ужасно. Но пойти очень хочу. Мне просто нужна моральная поддержка. И Артем сказал, что я могу пойти с подругой. А у меня кроме тебя никого нет. Пожалуйста, Тань!
– Вер, ну не могу я, извини. Ты же знаешь, мне надо к Диме.
Филя, по-моему, на меня обиделась. Мы распрощались с ней как-то сухо. Но это не беда, уж с ней я сумею потом договориться.
Я даже домой не стала заходить, сразу отправилась к Димке. Ехала, конечно, в диком волнении. Не знаю, как мое бедное сердце выдержало – колотилось оно всю дорогу как обезумевшее. И потом, пока шла по коттеджному поселку к дому Рощиных, оно металось так, что в груди заболело. Ничего, главное – найти нужные слова, достучаться до него, сломить его дурацкое, глупое сопротивление.
Я решительно шагала по вычищенному от снега тротуару и бубнила под нос, будто репетировала: обуза! Ну как можно было поверить в такую чушь?! Он – моя любовь до самой смерти, вот кто он. Моя жизнь. Мой воздух. Мой единственный, мой любимый… А никакая не обуза! Он…
Я оборвалась на полуслове, на полумысли, замерев на месте, в полной оторопи глядя перед собой. Ни живая, ни мертвая. Даже дышать перестала.
У ворот дома Рощиных стоял уже знакомый серебристый универсал. Номера этой чертовой Эли я не помнила, зато помнила дурацкую белую пуховую лапку, свисавшую с зеркала заднего вида. И сейчас первым делом присмотрелась и точно – вон она болтается за лобовым стеклом. Хотя и без лапки было ясно как день – это её машина…
24
С минуту я стояла и смотрела на злосчастный универсал и глазам не верила. Как же так? Как ты мог, Дима?
Тут я увидела сквозь прутья ограды, как открылась входная дверь и на крыльцо вышла Эля в белом коротком полушубке. И что примечательно, была она без своей бандуры – ну, я так называю ее складную кушетку. То есть тогда зачем она здесь? Нет, её-то я прекрасно понимаю, с первой нашей встречи причем. А вот он… Как мог он эту чертову Элю позвать к себе, зная, что для меня одно её присутствие рядом с ним болезненно? Да, мы расстались, точнее, он меня оставил. И что же получается – тут же кинулся вызывать эту грудастую акулу?
Я попятилась назад, пока она меня не увидела. Её ликование или злорадство я бы сейчас не выдержала.
Но она уходить не спешила, обернулась, стоя на крыльце, и продолжала болтать, так понимаю, с Димой. И они не просто перекинулись парой фраз и разошлись, нет. Они говорили и говорили. И никак попрощаться не могли. Эта аж руками махала-жестикулировала. А потом расхохоталась над чем-то. Вот, значит, как? Смешно им? Весело?
Я развернулась и побежала прочь, не в силах сдержать слезы. Предатель он! Вот кто! Три дня всего прошло! А он уже… И главное, кого позвал? Элю! Проклятую Элю, от которой меня колотит. Предатель!
Пока шла по Байкальскому тракту, мимо меня промчался ненавистный универсал. Теперь уж я и номера запомнила. Интересно, видела она меня, узнала? Да и плевать.
На конечной в Молодежном я села в маршрутку. Забилась в самый конец, чтобы никто меня не видел. Села и уткнулась носом к окну, покрытому густым слоем инея, в котором кто-то выскреб крохотное, с дверной глазок, пятнышко.
Вскоре маршрутка набилась людьми и тронулась. Я отворачивалась, пряча лицо. Стыдно было плакать при всех. Но слезы то и дело сами набегали. Просто последняя сцена с Элей меня окончательно раздавила. Я эти три дня убивалась, с ума сходила, а Дима, выходит, времени зря не терял. Быстро же он утешился! И Филя эта, тоже мне советчица! «Он тебя любит, счастья желает». Что ж, я сейчас счастлива, конечно! Так счастлива, что сдохнуть хочется…
Верка словно почувствовала мои мысли в ее огород и позвонила. Но я даже отвечать сначала не стала. Потом подумала: ну на нее-то с какой стати я злюсь? Она же не при чем. И вообще, лучше всё знать, чем пребывать в наивных иллюзиях. Вот и я теперь знаю – Дима забыл нас, он живёт дальше. А значит… значит, и я должна жить дальше. Но… черт возьми, как?
Я снова всхлипнула. А Верка снова позвонила. На этот раз я ответила:
– Да…
– Э-э… Что? Всё плохо? – видимо, поняла она по голосу.
– Угу.
– Ты где сейчас?
– Еду. В маршрутке. Минут через десять буду в центре.
– Слушай, давай встретимся? Поговорим… А хочешь, я
