Паинька и Пай - Инга Леровая
Гилдерин так резко дернулся от гневных мыслей, что кресло опрокинулось. Он извивался как змея, пытаясь освободить хотя бы одну руку, но мерзкая псина связала очень крепко и хитро. Чем больше Гилдерин метался, тем сильнее шнуры впивались в тело. Он пытался вспомнить хоть одно освобождающее заклинание, которое не требовалось произносить вслух, но ярость туманила разум. Да и подзабыл он многое, жил в беспечности.
Никто не смел нападать на Гилдерина, все его боялись. Он мог наслать болезнь, лишить разума, а мог и дать выиграть в лотерею. Приходили к избушке со своими глупыми просьбами, добирались лишь десятки из тысяч желающих, умоляли, служили ему. Только Пай платил за тайные знания и отрабатывал навыки, остальные довольствовались тем, что делал сам колдун. Сводил, мстил, разлучал.
Когда за стеной загремело, Лимми вскинулась и засмеялась.
— Там же Гилдерин.
— Мы немного про тебя забыли, — Пай, усмехаясь, возвышался над Гилдерином. — Ты не скучал? Прилег отдохнуть? Извини, моя малышка потрепала тебя, молодая, горячая.
Пай выделил слово “моя” и с удовольствием наблюдал, как колдуна корежит от его похвальбы. Он намеревался вытрясти из Гилдерина кое-какие секреты. И не побоялся развязать ему рот. Если бы колдун мог, он бы уже освободился. Пай помнил, какая сила у него была, когда он служил ему. Сейчас Гилдерин выглядел старым, больным и беспомощным.
— Пришло время для серьезного разговора, — Пай уселся в кресло напротив и вытянул ноги прямо в лицо колдуну.
— Развяжи меня, и ты останешься жив, — прохрипел Гилдерин и уставился в глаза Пая. Лежать под ногами врага было унизительно, и Гилдерин понимал, что его взгляд не имеет должной энергии.
— Вот как, — Пай и не подумал поднять Гилдерина. — Я предлагаю тебе назвать хотя бы три причины, по которым мне будет выгодно оставить тебя в живых. То, что ты хотел сделать со мной, оправдает любые мои действия.
— Я знаю, кто твои родители. И они живы, — Гилдерин приободрился. Пай не убьет его, это очевидно.
— Это было бы весомо лет двадцать назад. Сейчас, как ты понимаешь, я не буду умолять тебя сказать, кто они.
— Я знаю тайну Лиманы. Поверь, это посущественней всего. И если ты ее не поймешь, ты потеряешь жену, — Гилдерин не стал говорить, что маховик уже запущен, и Лимана скоро исчезнет из жизни Пая. Пусть она исчезнет и из жизни Гилдерина, но за все надо платить.
— Лимана моя. Моя жена, моя самка, я не отдам ее.
— Ты ведь так уже думал, когда тащил ее ко мне, — Гилдерин видел, что стрела попала в цель, Пай вздрогнул. Сейчас он подольстится к этому глупому Черному Псу. — Ты уязвим, Пай, во всем, что касается колдовства и магии отражей. Здесь не играют роли твоя хитрость, ум и отвага. Твои деньги, навыки контрабандиста — все пыль. Ты бессилен.
— Отражей? Их уже полвека как нет.
— Ты ошибаешься. Я знаю много про отражей и готов с тобой поделиться сведениями. Развяжи меня.
— Допустим, вторая причина меня интересует. Начинай выбалтывать. Рот я тебе развязал, баш на баш. Потом я развяжу тебе ноги. Перед второй причиной. Руки после всего. Если дашь клятву на крови, не трогать Лиману и меня.
— Правда у тебя под носом, Лимми отраж, а тебе не хватило сообразительности, чтобы это понять. И поскольку ты даже представить не можешь, что это такое, какие это силы, то ищи информацию сам. Больше я ничего не скажу.
— Смотри, Пай, — Лимми влетела взбудораженная, держа на ладони сережку. — Она сама отпала. Валялась на полу.
— Что это значит? — Пай взял сережку у Лимми и ткнул под нос Гилдерину.
— Это четвертая причина. А ты еще и за одну толком не рассчитался, — Гилдерин захохотал, но быстро заткнулся, лежа смеяться было неудобно.
— Не хочешь, значит, по-хорошему, — Пай быстро отвязал колдуна от кресла и перекрутил шнурами как гусеницу. И снова заткнул рот.
— Может, его в сарай? — Лимми не простила Гилдерину то, что он хотел превратить Пая в обычного пса. — Пусть посидит на цепи, подумает о жизни.
— Лим, да ты голова, — Пай закинул себе на плечо колдуна и быстро пошел к сараю. Лимми побежала следом. Ей было интересно, сработает ли ошейник против колдуна. Пая ошейник держал и в псовой, и человеческой ипостасях. Есть ли человеческая ипостась у колдуна?
Гилдерин не верил, что с ним поступят настолько неуважительно. Что эти двое совсем его не боятся и посмеют приковать. Сарай с ошейником достался Гилдерину от прежнего хозяина, его учителя. Тот держал на этой цепи свою служанку Васильку много лет. Мальчиком Гилдерин прибегал сюда, приносил еду. Однажды кошка все-таки вырвалась на свободу, перегрызла артерию на шее хозяина, когда тот спал, и сбежала. Учитель истек кровью. Когда утром Гилдерин осторожно заглянул в его спальню, он был уже мертв.
Гилдерин стал новым хозяином. И он отлично знал, в чем еще смысл ошейника, кроме как держать на цепи. Ошейник лишал разума и свободной воли. У того, кто долго был закован, оставались лишь инстинкты. Пропадала совесть, стирались моральные границы, иначе протекали жизненные процессы. Гилдерин не боялся ошейника, ведь Василька сумела вырваться, значит, и Гилдерин сможет сбежать. Надо только усыпить бдительность Пая. Потом Гилдерин отомстит. Он уже придумал как разлучить эту пару, он сможет. Ему лишь надо захотеть этого больше жизни.
Лимми замерла у входа в сарай, входить внутрь ей не хотелось. Слишком памятно, как она плакала здесь от страха и отчаяния, как боялась за Пая и умоляла его очнуться. Пай тоже не стал рисковать, он опустил Гилдерина на землю и закатил внутрь. Как хищник, долго карауливший добычу в засаде, ошейник кинулся на колдуна и мгновенно защелкнулся на его шее. Гилдерин обмяк и закрыл глаза.
— Не слабо, — ошеломленный Пай попятился. Он был в беспамятстве, когда заковали его, и сейчас он ярко представил, что почувствовала Лимми, когда увидела его безучастным псом. — Лим, любимая, отойди подальше.
Пай развязал колдуна, освободил ему рот, слегка опасаясь, что Гилдерин начнет выкрикивать заклинания и ругательства, но колдун лежал неподвижно и, как будто, заснул. Не верилось, что Гилдерин сдался так быстро, колдун был хитер. Пай взял задумчивую Лимми за руку и повел к избушке. Торчать в сарае не было смысла.
— Мы освободим его, потом, — Пай ободряюще улыбнулся Лимми. — Просто нам нужно время без топора над головой. Поживем спокойно. Все обдумаем.
