Кровавая битва Богов - Александр Викторович Волков
— Клан? — удивилась Сэцуко. — Род? Да я только за. У меня же ни денег, ни фамилии. Спрашиваешь ещё.
— Солидарна, — тихо согласилась Сигурни. — Возвращаться на первый уровень я не хочу. К тому же, девушкам из ЧИП-а выплаты не положены. Мы скакали по пустыне бесплатно, только за право выжить и получать крохотное пособие.
— Ну, в тюрьму меня уже не посадят, а возвращаться мне некуда, — сказала Азуми. — Так что я с вами.
— Очевидно я за, — широко улыбнулся Горо. — Больно я к Сигурни привязался. Не хочется с ней расставаться.
Сэцуко фыркнула, и отвернулась к окну.
— Жить вы будете у меня. Правда комнат не очень много, так что кому-то придется поселиться вместе. Но там уж сами определитесь, — это Кайоши. — Но ты лучше расскажи мне, Макото, о своем гениальном плане. Я вот не возьму в толк…. Гонорар тебе уже точно не выплатят, если ты вышел из клана. Чем будешь оплачивать пошлину? У меня на это не хватит средств, например.
— Ты ведь собрался переговоры с магнатами вести, правильно? — я взглянул на Кайоши. — Есть в Японии ещё не обкатанная индустрия, на которой можно хорошо заработать.
— Какая ещё индустрия? — не понял Кайоши.
— Игры, — произнес я.
— Что? — сощурился Кайоши. — Какие ещё игры?
— Ну, вот представь себе фаната божественных боёв. Смертного фаната. Вот скажи, он хотел бы погрузиться в атмосферу любимых боёв, побывать в шкуре любимого Бога, почувствовать его силу? Но при этом совершенно не рискуя жизнью. Просто для развлечения.
— Эм…. Звучит интересно, — Кайоши поправил очки указательным пальцем. — Но я не понимаю, как…. Как ты это реализуешь?
Я не собирался говорить, что планировал воспроизвести идею с волшебными карточками из своего мира. Раз уж в Японии есть доступ к магии, можно было использовать его и выдать волшебные карточки в качестве своей идеи. В нашем мире карточки играли роль тренажерного зала для волшебников. Там можно было воспроизвести любые боевые условия и любого противника. Потому-то, когда маги создавали новые карточки и выбрасывали старые на помойку, мы подбирали их и устраивали настоящие торги.
Маги не только воевали в мирах волшебных карточек. Там они заводили себе гаремы, реализовывали пошлые фантазии, и вообще делали такие вещи, о которых лучше не говорить. Сами мы не могли их настраивать, знаний не хватало, но в этом был свой шарм. Каждая карточка становилась чем-то вроде отдельного мира и отдельной игры, вокруг которых нередко разворачивались подростковые баталии с тусклыми огненными шарами и выбитыми зубами, лежащими на асфальте.
Были и эротические игры, которые пользовались самым большим спросом. Были и боевики, и головоломки для развития магического интеллекта, и инструкции по изготовлению наркотических зелий. Из двух последних категорий ребята со двора редко что брали, потому что считали такие игры слишком заумными, а вот две первые улетали на ура.
Вряд ли люди Умберлуна отличались от нас природными предпочтениями. Волшебная карточка могла стать для них выходом из серой реальности, и я нащупал в этом потенциал для развития целой индустрии.
— С этим я разберусь сам, — отмахнулся я. — Не забивай себе голову. Лучше найди источник финансирования. Нам ведь нужно не только производство, но и продвижение.
— Попробовать можно, — Кайоши почесал в затылке. — Но откуда ты уверен, что выстрелит?
— Потому что такого ещё никто не придумал. Это уникальное торговое предложение, и причем интересное, подходящее всем, — воодушевленно пояснил я. — На выручку мы и родовое разрешение оплатим, и сможем купить себе по отдельному дому. Каждый.
— Я займусь продвижением, — отстраненно вмешалась Сэцуко, глядевшая в окно. — Не зря ведь пять лет маркетологом отпахала.
До дома добрались без приключений. По дороге я разглядывал город третьего уровня, и понял, что ничего особенного тут не было. Разве что воздух почище, да голографическая имитация неба синела под потолком. Иногда её затягивало тучами, потом шёл дождь, но не настоящий. Озоном не пах.
Людей поменьше. Не сказать, что я утомился от тесноты, но простор в любом случае радовал. Толкучку на втором уровне создавал переизбыток людей, а здесь, на третьем, жить мог не каждый. От того улицы чище — сорили меньше. И кислород слаще.
На окраине уровня, метрах в ста от жилых троссов, громоздились традиционные домики минка — так назывались дома, в которых во времена феодальной Японии жили крестьяне. Конечно, от традиционности в них осталось только название. Высотой они были в два-три этажа, скраивали их из металла, а внутри они напоминали хоть и не полноценный президентский люкс, но спотыкаться об плотно расставленную мебель уже не приходилось.
Вполне себе местечко для корпоративной вечеринки.
Честно, я не стал рассматривать интерьер. Кайоши состряпал нам ужин на скорую руку: яичницу с заменителем мяса и несладкий зелёный чай. Я поел, с удовольствием принял душ, переоделся в домашнее кимоно и рухнул на диван в гостиной. Уснул моментально. 20 часов без сна, в принципе, не особо страшны. Но это только в случае, если не приходилось бегать и воевать на арене по уши в пыли.
Мне снились яркие сны про пляж Хокама, куда дети любили убегать от взрослых. Сачала я приходил туда один, чтобы избежать лишнего внимания Рэви. Не хотелось несколько часов пялиться в книги и делать вид, что учусь. Учебё я предпочитал незатейливое строительство и возводил песчаные дворцы. Лепил себе из песка, а потом наблюдал, как волна морского прибоя, вспениваясь, размывала зыбкие дворцовые стены.
Медитативное занятие, и вкусное притом, если взять с собой онигири с клубничным джемом. Я жевал, слушал, как за пальмовыми зарослями пела странная тропическая птица, и ни о чем не беспокоился, пока не явился Курносый Акайо.
Я не знал его тогда. Мы встретились впервые, ещё не учились в одной школе, но он сразу мне не понравился.
Акайо даже здороваться не стал. Расстелил полотенце, снял штаны с футболкой, затем подошёл ко мне, молча вырвал онигири у меня из рук и съел, с аппетитом облизывая пальцы. И я ему ничего не сказал. Испугался. Он был вдвое больше меня, глядел волком, и я думал, что если возникну — домой уже не вернусь.
— Вещи мои посторожи, — велел он, зашагав в воду. Поплавать решил, шельмец, а меня оставил как сторожевого пса. Он плескался в море, а потом плавал на спине и пялился в небо, не обращая на меня внимания.
— Эй! Пс-т! — меня окликнули сзади. Мой ровесник, судя по голосу. Я обернулся, но никого не увидел. — Иди сюда!
В кустах у кромки пляжа
