На долгую память… - Александр Михайлович Кротов
— А куда мы едем?
— Как куда? В деревню Светильново. К Лере.
— Это моя жена?
Водитель только усмехнулся.
Виктор больше не стал ничего спрашивать. Ему не нравилось, когда на важные для него вопросы люди не дают ответов, да ещё и ухмыляются. Он даже немного задремал в тепле.
Автомобиль был не новым, он скрипел и издавал неприятные звуки. Они свернули на просёлочную дорогу, Виктора стало сильно укачивать на ухабах. Сонливость сошла на нет, и новая порция вопросов созрела в голове Баюнова, но он не успел их задать.
Уже было совсем светло, за окном появились очертания деревни. Вскоре машина остановилась.
— Приехали, — сказал водитель.
— Куда? — не понимал Виктор.
— Вылезай.
Они вместе вышли из автомобиля. Снаружи было прохладно. Виктор спросил:
— Ты не помнишь, зачем я сюда приехал?
— Как, зачем? Ну, ты даёшь! — усмехнулся водитель и открыл багажник. — Клад копать ты сюда приехал! Держи свою лопату!
Он отдал Виктору лопату, захлопнув багажник. Потом неизвестный мужчина направился к водительской двери, открыл её.
Виктор, начав что-то понимать, сказал:
— Клад? Клад очень нужен. Определённо нужен…
— Я поехал, прощай. Дальше уже сам. Только не забывай про клад!
— Клад, — многозначительно сказал Виктор, проводив взглядом отъезжающий автомобиль.
Потом Баюнов огляделся по сторонам и пошёл в деревню.
* * *
Лера отворила калитку, с опаской осмотрела пустую деревенскую улицу. Поправила платок на голове и повязку на глазу. После этого она пошла по промёрзшей земле в сторону колодца, неся в одной руке два пустых пластмассовых ведра.
— Хоть бы снег что ли уже выпал, — проворчал отец Леры, пытаясь её догнать. — Это не зима, и не осень, а чёрт пойми что! Холод собачий, а снега нет! Ветер, как на северном полюсе!
— Пап, иди, пожалуйста, домой! Холодно ведь, да и спина твоя ещё не вылечилась!
Пожилой мужчина разозлился:
— Ты — глупая! Она и не вылечится! А одна ты сто лет будешь воду таскать, а я хоть понемногу, да всё равно тоже принесу, быстрее управимся! Думаешь, я старый уже? Ждёшь, когда я сдохну?
— Пап, не надо так говорить, — попросила Лера, зная, что это его не остановит.
— Ты меня не затыкай! Мозгов ещё не нажила, а указывать начинаешь! Тебе бы за ум взяться, начать готовиться к экзаменам!
— Пап, экзамены только летом!
— Если опять провалишь, я тебя просто пришибу!
Девушка аккуратно открыла крышку колодца, опустила туда металлическое ведро с цепью. Барабан резко закрутился, и железо гулко упало в воду. Ведро наполнилось, а отец медленно стал крутить ручку, поднимая ведро на поверхность и озвучивая наставления:
— Барабан надо ладонями придерживать, а то развалится колодец-то, ты что ли потом его строить будешь? Итак, вон как расшатали, сволочи безрукие! Смотри, как надо!
Мужчина перелил воду из железного ведра в пластмассовое, после чего опустил пустое ведро в колодец, и, придерживая барабан, спустил его к воде. Он постоянно ругался и указывал дочери на то, как нужно делать.
— Видишь, как надо, видишь! — приговаривал он.
Буквально пару дней назад его спина почти перестала болеть после операции. Теперь его энергия была неиссякаема, как и манера злиться на всё происходящее вокруг.
Лера попыталась взять оба ведра сразу, но поскользнулась на обледеневшей луже, что всегда была у скамейки, куда ставили вёдра. Два ведра опрокинулись, вода разлилась по земле.
Старик закричал:
— Ты, тварь, что, издеваешься?! Ты специально это сделала, убогая? Кто ж на тебя теперь такую позарится? Ты не только безглазая, но ещё и безрукая!
Лера увидела, как какой-то мужчина появился на улице. Было странно кого-то здесь встретить в столь раннее утро. Она отвернулась, ей было стыдно за своё уродство и за крики своего отца, которого она пыталась не слушать. Но он не унимался, он толкнул её в плечо, и девушка вновь поскользнулась, но на этот раз не смогла удержать равновесия и упала в лужу, но быстро поднялась.
— Я у тебя спросил, а ты молчишь, овца?! — не унимался дед.
Мужчина с лопатой не смог пройти мимо. Он всё видел и слышал. Он легонько толкнул пожилого мужчину и тот свалился на землю.
— Рот закрой, — сказал Виктор пенсионеру.
— Ты совсем что ли ох… — не смог закончить фразу пожилой мужчина, схватившись за спину, почувствовав резкую боль.
— Привет, пойдём со мной клад копать? — сказал Баюнов, помогая Лере отряхнуть грязь.
— Я сейчас встану и уши тебе надеру! — крикнул отец Леры, с трудом поднимаясь с земли.
— Пойдём? — ещё раз спросил Виктор, не обращая внимания на злобного старика.
— Пойдём, — тихо сказала Лера.
Виктор взял её за руку, и они пошли вдоль улицы, оставив позади злость несчастного человека и родной дом Леры.
Девушке стало всё равно куда идти, лишь бы никогда не возвращаться. И ещё она начала верить в судьбу.
Виктор был уставшим, похудевшим, его лицо украшала небольшая борода, которая явно ему шла. Даже синяк на лбу выглядел не каким-то уродством, а благородной травмой, полученной в жестоком бою. И ещё в Викторе было столько мужества, столько желания изменить злую повседневность, что Лера вновь доверилась ему. И теперь она будет просить поцеловать его, настолько нужным человеком он был в этот момент.
Из деревни они вышли в торжественном молчании. На просёлочной дороге Виктор отпустил руку девушки, и тогда она заговорила:
— Вить, а ты помнишь, как меня зовут?
— Понятия и не имею, — отозвался Виктор. — Маша? Маша Петрова?
— Почти, — робко засмеялась девушка. — Меня зовут Лера. Как у тебя… дела?
— Почему-то сейчас кажется, что замечательно.
— У меня теперь тоже всё отлично! Ты пришёл за мной, это просто волшебство!
— Да, хорошо, что в этом мёртвом мире есть волшебство.
— Мёртвом, это из-за погоды, да? — Лера любовалась Витей.
— Нет. Мир мёртвый, когда нет памяти. У меня памяти нет, но что-то ведёт меня сюда, что-то заставляет двигаться. Просто мёртвым быть грустно. Но у меня вдруг возникло ощущение того, что я всё ещё живой, пока у меня есть какая-то цель!
— Клад?
— Клад очень нужен! Именно! — согласился Витя.
— А любовь есть в твоём мёртвом мире?
— Любовь, конечно же, есть. Любовь течёт по моим венам, заставляя видеть это холодное пространство, быть внутри него! Быть и не желать свалить отсюда. Она заставляет отказаться от мысли о самоубийстве. Кто, как не любовь, заставляет меня ещё пожить на этом свете. Понять бы, что это за любовь…
— Ты говоришь, как
