Путь Старых Богов 2 - Александр Владимирович Пивко
«Ладно, не получилось — и хрен с ним. Подумаем теперь, почему так?». И я начал мысленно восстанавливать события. Вот химера поднимается по ступенькам. Проходит мимо гвардейцев. Все в норме. Подходит к проему дверей. Связь все еще есть. Делает шаг вперед, в дверной проем. И связь отрезана.Следующая картина — один из гвардейцев оттаскивает от проема химеру. А мальчишка в этот момент приходит в себя.
«Ну что, какие будут идеи?» — спросил я сам себя. А что тут долго думать? Вывод-то прост: что-то экранирует внутренности Зала Памяти. И начинается это прямо с порога. Это «что-то» блокирует телепатическую связь с химерой, которую саму по себе вообще-то очень сложно заблокировать. А теперь самый интересный вопрос: как этого избежать? Даже не так. Важнее, наверное, другой — каким образом осуществляется блокировка? Если это что-то вроде тонкой пленочки, окружающей Зал Памяти — то можно обмануть такое явление. Например, сделать какой-то таймер, по которому включалась бы «запись». А поведение химере задать автономное. А вот если это «что-то», что постоянно блокирует связь, напоминает земной генератор шума, используемый в различных глушилках… то такой вариант не пройдет.
Дальше… Дальше приходится признать, что вновь использовать гномов для создания химер просто опасно. Вычислить в таком случае меня — плевое дело. Значит, нужен кто-то, не гном, у кого есть возможность туда попасть. И я, кажется, знаю кто бы это мог быть. Насекомые. Какое-нибудь мелкое насекомое легко попадет туда, незаметно минуя гвардейцев-охранников. Придя к такому выводу я, не откладывая дело в долгий ящик, отправился за насекомыми. На «охоту» я пошел с несколькими коробочками, по размеру напоминавшими коробочки для спичек. Итогом моей прогулки оказались пара слизняков, один паук, две мухи и одна сороконожка. Пока мне хватит. Взяв одну муху, а остальных насекомых погрузив в анабиоз, я приступил к работе. Но завершить ее мне удалось только спустя полторы недели.
…До этого я никогда не задумывался, почему во всех книгах по магии Жизни химер изготавливали из теплокровных существ. Оказалось, что изменять насекомых гораздо сложней. Вот уничтожить муху — это с помощью магии легко. А изменить ее уже совсем другое дело. В каждое изменение приходилось вкладывать просто огромное количество энергии, чтобы оно закрепилось. Насекомые в этом плане оказались просто уникальны. Не будь у меня сила и запас маны, равные мастеру магии Жизни, я бы точно ничего не добился. А так, с огромным трудом и неоценимой помощью моего эльфийского Советника, я справился. Для начала, я ничем особым не стал ее «фаршировать». Просто химера, управляемая телепатической связью, и способная выполнять простейшие команды в автономном режиме — пролететь по заданной траектории в одну сторону и вернутся обратно так же. Большего мне на первый раз и не нужно.
Кстати, правильно задать траекторию полета тоже мне стоило многого — уж очень тяжело было ориентироваться, используя зрение мухи. А ведь это важно — хотя бы для того, чтобы мой труд полутора недель не оказался под сапогом гвардейца.
Наконец, все было готово, и я отправил свою химеру в полет. При этом я сам оставался в своей комнате. Головокружительных пируэтов, управляя мухой, я совершать не мог. Самая простая авиамодель сопливого школьника спокойно могла дать фору моей химере. Даже простейшие команды типа «влево», «вправо», «вверх» и «вниз» выполнялись с большой задержкой, но все еще адекватно. А команда «влево и вверх» уже не получалась. Хорошо еще, что удавалось задать автономный полет по прямой, на определенное расстояние, и возврат в исходную точку. И то, чтобы это получалось, пришлось еще два дня над ней работать дополнительно.
…Муха подлетела к Залу Памяти. И остановилась. Потом медленно сместилась ниже, чуть выше голов стоявших на страже гвардейцев. И левее, на пол метра, чтобы гарантированно попасть в проем. Потом зажужжала, ускорившись, и быстро влетела в проход. Связь с ней потерялась. Несколько минут я просидел в томительном ожидании. Был риск, и немалый, что мою химеру уничтожило при прохождении барьера. Если древние гномы поставили защиту от насекомых.
Наконец, я почувствовал, что связь снова восстановилась. Огляделся глазами мухи: она опять висит в исходной точке, с которой и начала свой полет внутрь. Быстренько просмотрев память химеры, я не смог понять — радоваться мне или огорчатся. По заданной мною программе она залетела внутрь, зависла, развернулась и вылетела обратно. Все, что я смог при этом увидеть — это кусок стены, с синими, светящимися надписями. На неизвестном языке. Плохо! Похоже, мне еще придется и язык какой-то учить. Плюс, я уже точно понял, что вот такие программы, которые задают автономные действия химере, меня не спасут. Чтобы таким способом узнать все, что я хочу — потребуются годы, наверное. Этот путь мне не подходит — не хочу столько здесь сидеть. Единственная хорошая новость — это в том, что мои химеры-насекомые не уничтожаются. Остаток дня прошел в беседах с Советником. А потом еще почти месяц прошел в экспериментах. Самой удачной стала попытка с сороконожкой. От обычного насекомого моя химера отличалась тем, что имела около пятисот ножек, и в длину была почти пол метра. А вот в диаметре она была, как и обыкновенная сороконожка — всего несколько миллиметров. И темно-серой окраски, под цвет камня в проеме двери. Но самое главное — это то, что она отличалась даже от других химер своими способностями. Она была живым ретранслятором сигнала телепатической связи с моими химерами. Я расположил ее под потолком так, что ее хвост торчал снаружи проема. А голова — уже внутри первой пещеры. И благодаря тому, что через нее сигнал все-таки проходил, я и смог уже нормально исследовать первую пещеру. А вот дальше меня ждал крупный «облом». Оказалось, что каждый переход между пещерами обладал такой защитой. Так я потерял свою химеру-муху. Сказать, что меня это огорчило — это не сказать ничего. Я был просто в ярости. Уже под полтора месяца коту под хвост! Сгоряча я пошел в ближайший трактир, и надрался до полусмерти эля — местного аналога пива. Правда, после второго кувшина меня, кажется, не устроило качество выпивки — а точнее, ее крепость. И я азартно принялся добавлять туда гномий самогон. Дальнейшие события для меня потонули в пьяном угаре. Проснулся я на следующий день в своей комнате, лежа почему-то под столом. Очевидно, вчера мне это место почему-то показалось мягче, чем на кровати. Вот только философствовать по этому поводу меня не тянуло — у меня дико болела голова, и мутило. Расслабился, блин.
С бодуна даже подлечить себя вышло не сразу. Когда кажется, что твоя голова увеличилась вдвое и опухла, а желудок каким-то таинственным образом соединился с окружающим пространством, и на малейшее перемещение в этом самом пространстве норовит что-то из себя выдавить — вот тогда не очень получается магичить… Хотя с грехом пополам кое-что у меня все же получилось.
Но зато, после того, как мне в комнату принесли кувшин холодного эля с моей любимой закуской — копченой рыбкой — вот тут на моей душе полегчало окончательно. А когда я со вкусом обсасывал хвостик рыбы, ко мне в голову пришла новая идея. Так, не отрываясь от пустеющего кувшина, я занялся делом.
Глава 10
Пробудив дремлющего в анабиозе паука, я тщательно его исследовал. Насекомое оказалось вполне пригодно для моих планов. Дальнейшее’превращение' его в химеру — заняло всего пять дней (сказался опыт предыдущих моих работ с насекомыми). Далее я занялся одним его уникальным умением, способностью плести паутину. А точнее, не столько плести, сколько выделять из себя нить. Обычно сама паутина бывает двух видов. Клейкая и сухая. Сухая нить в основном используется для изготовления кокона, и для основных частей ловчей паутины. Основу же клейкой нити составляют двойные шелковые волокна, покрытые слоем липкого слизистого секрета. Вскоре после формирования этих нитей липкий слой фрагментируется вследствие поверхностного натяжения, образуя мельчайшие капельки
