Пробуждение Хаоса. Том 1 - Дмитрий Янтарный
— А потом начался великий исход, иначе и не назовёшь, — печально хмыкнул Таши, — люди, поняв, что произошло, массово ломанулись прочь. Целые деревни, куча повозок, и все едут, едут, едут отсюда. И несли всё, вот вообще всё, что можно. В конце одного из караванов плелась бабка, такая дряхлая, что Система ей уже, наверное, прогулы на кладбище ставит, и в руках несёт такую же дряхлую курицу.
— Да неее, — сказал Юши, — помнишь этих-то, этих, которые в четыре пары рук деревянный нужник тащили? Новый, наверное, только сколотили — и тот оставлять не пожелали.
— Ну, зато это, наверное, удобно, — хохотнул Таши, — в чистом поле нужду как справлять, тебя за пару сотен шагов видно. А так, выкопал ямку, поставил сверху сортир — одну ночь можно попользоваться. На следующее утро ямку закопал, сортир на плечи взвалил — и пошёл дальше.
— А что с награбленным? — поинтересовался Ансильяш.
— Хотели реквизировать для наших нужд, — признался Таши, — но Кагиараш и Анейраш приказали всё возвращать, если будут спрашивать. И, знаете, за несколько дней все вещи и разошлось по хозяевам. Ничего не осталось. Даже жаль немного.
Сареф, однако, с этим не был согласен. Этот приказ имел вполне себе далеко идущие намерения. Накрученные и напуганные люди, тем не менее, всё равно запомнят, что ящеры схватили старост, которые их обманули, и честно вернули всё, что смогли. А потом — сейчас лето. Конечно, кто-то из этих людей или приткнётся к родне, или найдёт работу, но большинство помыкается, помыкается — и ничего этим не добьётся. Очень они там нужны. Пройдёт несколько месяцев, наступят холода. Эти люди начнут прикидывать варианты — и узнают, что стревлоги за время своего правления никого не убили, никого не сожрали. Следовательно, жить при них будет, ну всяком случае, не хуже, чем при клане Кайто. И тогда вереницы людей потянутся обратно. А стревлогам только того и надо. Рабочие руки нужны всегда и везде.
— А что со старостами, которых вы задержали? — поинтересовался Сареф.
— Задержаны за воровство, разумеется, — пожал плечами Таши, — сейчас искупают свою вину честным трудом. Нам сейчас строить много, рабочие руки нужны… найдут, куда их пристроить…
— Надо будет повидаться с этими людьми, — пробормотал про себя Ансильяш, — у меня на их счёт есть кое-какие планы…
Наконец, с едой было покончено, и стали укладываться спать. Стоило отдать должное: в домике пограничников было целых 4 постели, чтобы и какой путник при необходимости мог здесь заночевать. Сами Юши и Таши остались дежурить, заверив их, что отоспятся потом. Ансильяш и Ариша уснули сразу, а вот Сарефу не спалось. Он думал о том, с какими трудностями пришлось столкнуться стревлогам. Это только на словах кажется просто: вернуть земли своего клана. А на деле… а на деле тут, весьма вероятно, творится такое, перед чем померкнут даже приключения на Островах Теневых Символов…
Глава 2.3
На следующее утро, подкрепившись остатками вчерашнего роскошного супа, Сареф, Ансильяш и Ариша направились дальше. К сожалению, стоило признать, что вчерашние слова Юши и Таши про инфраструктуру не были преувеличением: они шли по хоть и по широкой, но всё же протоптанной ногами земле, которая осенью с дождями станет грязевым месивом, и ходить по которой будет совершенно невозможно.
Сареф даже сначала в это не поверил. Как же так? Эти земли были во владениях клана Кайто больше трёхсот лет. В конце концов, здесь они раньше граничили с тем же Такменташ. Неужели за столько времени нельзя было провести здесь хотя бы одну хорошую дорогу? Ну, как видно, было нельзя. За время владения этой землёй знатные семьи Кайто, видимо, предпочитали просто тянуть отсюда ресурсы — но при этом не считали нужным сюда вкладываться.
Через пару часов они добрались до первой деревни. Поселение было полностью заброшено, судя по всему, уже не первый месяц. Сареф из любопытства прошёл по нескольким избам. Пограничники, как оказалось, не преувеличивали и здесь: отсюда было унесено всё, что в принципе можно было унести. Голые полы и стены заброшенных жилищ вызывали у Сарефа угнетающее чувство, и он почти сразу бросил этим заниматься.
Ещё через три часа пути они вышли к очередной деревне. И, к большому удивлению Сарефа, эта заброшенной не была. Судя по тому, что вокруг неё был выстроен огромный сплошной деревянный забор — внутри явно кто-то находился. И верно, когда они осторожно подошли ближе, за воротами началось шебуршение, после чего изнутри раздался голос:
— Вы кто такие⁈ Мы вас не звали! Идите отсюда!
— Мы просто путники, мы не хотим ничего дурного, — ответил Сареф.
— А раз путники — так и проваливайте отсюда, в добрый путь, — всё так же злобно проговорил голос из-за забора, — нам тут чужих не надобно!
— Послушайте, — заговорил Сареф, — меня зовут Сареф Гайранос-Джеминид, и я Чемпион во Всесистемные Состязания. Я просто путешествую, и я хочу задать вам несколько вопросов. Никто вас не обидит, даю слово.
— Ооооой, вы только посмотрите, какой благородный говнюк к нам заявился, — неожиданно издевательски захихикал голос из-за ворот, — и Гайранос у него в фамилии, и Джеминид, и в Состязаниях-то он Чемпион. Тьфу ты! Пошёл вон отсюда, говнюк, Система предала и бросила нас! Так что видали мы в гробу и саму Систему, и её Состязания… Ай!..
Судя по треску, этот человек говорил с ними, стоя на табуретке, вероятно, чтобы видеть их в какую-то щель. И вот теперь табуретка под ним сломалась… и не самый приятный хруст явно говорил о том, что сломалась не только табуретка.
— Нельзя так говорить про Систему, она и наказать может, — деликатно заметил Сареф.
— Да пропали ты пропадом, урод проклятый! — взвыли из-за ворот, — из-за тебя всё… ой-ой-ой!
На вопли стражника, вероятно, прибежал кто-то ещё. После чего раздался уже чей-то новый голос:
— Ой-ой, Ганька спину сломал! — запричитали за воротами, — что же делать, что же делать⁈
Очень быстро за воротами начался целый гомон голосов:
— Ой, да как же его угораздило…
— Ой, ну это теперь на всю жись калека… и то, если не помрёт…
— Ох, жалко парня, и тридцати годов не прожил…
— Да что вы стоите⁈ — взвыл стражник по имени Ганька, — помогите, сделайте хоть что-то!
— Да что тут уже сделаешь? — сказал чей-то грубый мужской голос, — тут уже ничего не сделать. Некому тут тебя лечить, да и нечем. Можно только аккуратно прирезать тебя, чтобы больше не мучился. Грех это, конечно, тяжкий, но и ты пойми: у нас и так почти
