Нормальные герои всегда идут в расход - katss

детям соплей. От постоянно отсутствующего дома мужа. Она ж далеко не Молли с ее гипертрофированным материнским инстинктом. А жизнь звезды квиддича... Море поклонников, сверкание фотовспышек, твое лицо на первой полосе газет, насыщенные тренировки в разных уголках страны, трудные победы, бесконечные цветы охапками, щедрые подарки от спонсоров, пышные и шумные празднества в широком кругу... И скучный усталый муж, что заваливается в супружескую кровать, притащившись часам к трем ночи, гремя в прихожей тяжелыми форменными ботинками, на кухне — скальпелем, пинцетом, бинтами и склянками с костеростом, воняя тиной и болотом, засохшей кровью, буйволовой кожей разодранных в хлам наколенников, радуя спаленными бровями, сломанным носом и разбитой рожей, периодически мечется во сне от кошмаров, а в шесть утра уже мчится обратно на работу. О какой семье может идти речь? Я был не особо священной дойной коровой, что дает деньги на рост собственных ветвистых рогов. Хрен с ними, уходящими как в бездонную дыру галлеонами... С сочувствующими взглядами коллег на работе... С орущей по делу и нет Молли, которой на мои скупость, трудоголизм и тяжелый характер регулярно жаловалась супруга. Одного я не мог ни принять, ни простить: моя жена стала — а может, и всегда была — шлюхой. Что ж, если тебе хватает ума трахаться со всем, что движется, не стесняясь выставляя это непотребство на всеобщее обозрение, тебе должно хватить ума и смелости жить разведенкой. Ну, а принятие наследия рода Блэков, их кодекса и родовых даров — просто подвернулось вовремя. Я и так и эдак вышвырнул бы жадную потаскуху из своего дома и своей жизни.

Директриса сверлила меня недовольным взглядом, порываясь вставить пять кнатов. Нет уж, теперь я выскажусь сначала. Сама развела на откровенность, вот и обтекай от подробностей...

— Не стоит останавливать меня, профессор. Шлюха — она и в Африке шлюха. Джинни всегда была слаба на передок, просто я однажды собрался с силами и назвал некоторые вещи своими именами.

— Но так ославить мисс Уизли на всю страну... — Синий чулок, блядь! Непогрешимая профессор! Если у тебя нет личной жизни, то это не значит, что все остальные вокруг такие же древнегреческие статуи! С полным отсутствием каких-либо потребностей, поползновений и чувства собственного достоинства!

— Да, миссис Макгонагалл, вот такой я злопамятный! Я живой человек, к вашему сведению. А не бессловесная музейная реликвия! Притом воспитание было соответствующим, а антидепрессанты после смерти Дамблдора мне уже никто не скармливал. Забыли, видимо... Ваша любимица Джинн мне всю душу высосала — как дементор, блядь! — своими капризами и закидонами выставила идиотом и рогоносцем, отобрала детей, да еще и во всеуслышание объявила психом! — Не будем сообщать директору, что министерство во главе с Кингсли радостно подхватило идею, добавило герою темности в ауру, спрятало нимб и выдрало крылья — это после принятия кольца лорда. А когда герой начал почти ежедневно что-нибудь ломать, взрывать или сносить от неумения контролировать магию, еще и в Мунго отправили, с официальной бумагой на психиатрическое обследование! Газеты, конечно, бучу подняли. Как же, герой Поттер — псих, каких поискать! — Я могу быть милосердным. И всепрощающим. И даже понимающим. Но к тем, кто этого заслуживает. Моя бывшая кроме матерных слов не заслужила ничего. Она не состоялась ни как мать, ни как жена. Она состоялась только как середнячковый игрок в квиддич и первостатейная шлюха. И не надо мне тут поджимать губы, директор Макгонагалл! На правду не обижаются... Молли моментально встала грудью за «обиженную» кровиночку. А вовсе не за "любимого" зятя "Гарреньку". Рончик шустро подсидел начальника. Гермиона, по обыкновению, закопала голову в песок. Все остались довольны. Кроме героя, что сдох за вас всех! Не находите, что у меня есть некоторое моральное право хоть иногда резать правду-матку в глаза окружающим?

— Но все равно, Гарри… — вдруг перешла на проникновенный тон Маккошка. Ептать! Она что, не понимает, что из песни слов не выкинешь, и что вся эта утренняя буча в прессе зависит только от министра и проходит лично под его неусыпным контролем?

— Уже «Гарри», профессор? Не стоит давить на меня, я не тот наивный мальчик, которого вы знали много лет назад. Смерть — она ведь даром не проходит. Как и жизнь.

— Хорошо, — недовольно сжала в нитку губы директриса. — Но зачем вы добиваете вашего старого друга? Мистер Уизли мог и ошибиться...

— В чем ошибиться? Круцио не на меня направить хотел, а на другого аврора? Ошибся малость? Прицел сбился? Нет, профессор, как бы вам ни хотелось выставить бывшего Гарри Поттера мировым злом и темным лордом, я на друзей непростительные не накладываю. — Рассказать ей про министра и его команду к потоплению бравой рыжеволосой семейки я не могу, обет не позволит. А жаль: хоть какая-то гадость Кингу была бы.

— Но вы могли это как-то... в более конфиденциальной обстановке с министром обговорить....

— Мог. Но я же неуравновешенный псих, мадам... Вы вот и сейчас мне ни на грош не верите, пребывая в стране радужных единорогов и бабочек. Вся ваша жизнь вертится вокруг служения старому морщерогому козлу, — глянул на картину с оным. — Сейчас сниму силенцио, и только попробуйте что-нибудь вякнуть, Дамблдор. Я с редким удовольствием спалю ваш портрет к Мордредовой бабушке, пока вы не можете с него уйти. По буквам повторяю, для глухих: с огромным удовольствием и глубоким удовлетворением от происходящего.

— Мистер Поттер! — О, я снова Поттер. Sic transit gloria mundi. — Это уже переходит все границы! Портрет директора Дамблдора является величайшей ценностью школы! — О как. Уже и ценность школы. Счастье-то какое!..

— Спешу огорчить вас, миссис Макгонагалл. Величайшей ценностью является единственный портрет директора Снейпа. Но он с вами не разговаривает. Какая жалость! — Ведь он вас всех, уродов моральных, на хую вертел, не так ли? — Но хватит, — я встал и под неприязненным взглядом женщины проследовал к камину. — Сегодня я рассказал вам то, о чем никто, по большому счету, и не знает. Душу в полной искренности приоткрыл, а вы в очередной раз туда плюнули. Давайте договоримся, директор: вы не докапываетесь до меня, и у Хогвартса не будет вакантного места в этой милой ажурной башенке...

— Вы мне угрожаете? — вскинулась мадам.

— Возможно. Пора вам понять, что Гарри Поттер теперь лорд Блэк — со всеми сопутствующими тараканами и заморочками. Я наглый,