За закрытой дверью - Ада Цинова
Улыбаюсь сквозь новые потоки слез. Раиса Ивановна смотрит на меня, легонько кивая. Она ничего не говорит, ничего не говорю и я. Ее история задела меня, ее задел мой ответ. Не знаю, сколько проходит времени до того, как открывает дверь и входит сначала огромный букет золотистых роз, а потом и Андрей.
— Мира, я пока без Миши, но скоро… Мама?
С нами молчит и Андрей. Картина не очень, знаю. Его мать в медитативном состоянии все еще покачивает головой, я никак не вытру насухо опухшее от плача лицо.
— Мама, что ты наговорила Мире? Неужели ты не понимаешь, что ей и так тяжело?! Мире нужны исключительно положительные эмоции, чтобы восстанавливаться, а ты довела ее до слез! Как ты могла? Думаю, тебе лучше уйти.
Еще никогда не слышала, чтобы Андрей повысил голос на мать. Раиса Ивановна приходит в себя и кивает на этот раз единожды и четко. Она идет к двери, но разворачивается, потому что я говорю:
— Спасибо, Раиса Ивановна, мне нужно было это услышать.
Говорю я с той горечью, что совсем недавно казалась неподъемной.
Глава 22
Как послушная пациентка, выполняю все предписания врачей в надежде, что отпустят раньше. Увы, не прокатывает. Лежу целую неделю, скучаю без Мишутки, иногда плачу, если накатывают плохие воспоминания. Смотреть в окно боюсь также сильно, как и снова ошибиться. Пока лежу в больнице, я не могу предпринимать решительные действия, не могу ничего исправить или разрушить до основания. Здесь я недееспособна, хоть и защищена. Только спокойнее мне не становится. Затянувшаяся трагедия порядком раздражает.
Конечно, в моей жизни есть не только плохое. Есть «плохо» и есть Андрей. Мне кажется, он вообще забросил работу, только и носится ко мне в больницу и домой. Он привозит цветы, развлекает и целует руки также часто, как я прошу забрать меня отсюда. Все чаще у меня такое чувство, что я до сих пор прячусь у него на груди от проблем, смерти и боли, а он все также пытается меня спрятать. Если бы Андрей мог, он бы, конечно, спас меня, но он не может. Себя спасти могу только я сама, поэтому придется оторваться от него, выбросить оставшуюся туфельку и шагать по дороге из собственной крови к собственным решениям.
— Ну что, завтра утром после перевязки тебя выпишут, — делится радостной новостью Андрей. — Врачи говорят, что ты большая умница. Мне дали подробные рекомендации, сегодня же куплю необходимые препараты и повязки. Как хочешь провести завтрашний день? Просто дома с Мишей или, может, сделаем праздник? Все будут очень рады тебя увидеть.
— Андрей, — беру его за руку и убиваю его улыбку взглядом. — Мне нужно побыть одной. Больше всего на свете я бы хотела взять Мишутку и пару недель пожить где-нибудь далеко от всего, от всего этого… Я не могу вернуться в твою квартиру и к себе домой не могу. Мне нужно дальше…
— Хочешь поехать в свой домик в Юрмале?
— Если это возможно.
— Да, разумеется, — трет переносицу Андрей. — Он все еще твой, там ничего не переставляли, все эти годы работал клининг. Только, Мира… Ты еще слаба для дальних поездок, ты уверена?
— Да, я хочу туда, хочу к морю, холодному и отрезвляющему морю. Мне нужно разобраться в себе, понять, чего я хочу. Андрей, знаю, ты представлял все иначе, прости…
Сжимаю его руку еще крепче, Андрей накрывает мою ладонь своей и сжимает в ответ.
— За что? — улыбается он. — Мира, я все понимаю, правда. Если тебе так будет лучше, я буду счастлив. Позволь мне помочь. Я закажу мебель для Миши, продукты и всякие мелочи, чтобы в том доме можно было жить. И я настаиваю на том, чтобы нанять тебе помощницу. Женщину с медицинским образованием и опытом работы няней. Тебе пока понадобится помощь.
— Хорошо, спасибо.
— Тогда закажу билеты на завтра. Мира, я уверен, что ты со всем справишься, ты очень сильная.
Кто-то из нас приближается к другому. Теперь не только руки сплетены, ноги тоже соприкасаются. Лица так близко, что выдохи Андрея гладят мою щеку.
— Еще бы. Как много силы я стащила у тебя.
— Ты стащила не только силу. Я так люблю тебя. Мира, я буду скучать.
— Я тоже.
Андрей касается моих губ своими, я отвечаю. Нет страстных поцелуев, нет двойных перемещений языков, нет взрыва под кожей. Мы обмениваемся целой серией крошечных частых поцелуев. Они даже не о нежности, они о тепле и надежде.
Следующий день оказывается ужасно длинным, но пролетает незаметно. Финальное обследование, выписка, наконец-то встреча с ребенком вне больничных стен. Андрей помогает мне собрать вещи и пройти регистрацию на самолет. Прощание выходит сумбурным. Вижу, как сильно Андрей переживает за меня, я точно также переживаю за Мишутку. Да, у меня еще не зажившая рана, многие обычные действия приносят боль, но я должна справиться ради сына.
Перелет проходит неожиданно хорошо. Мишутка почти всю дорогу спит: Андрей выбрал отличный рейс, который совпал с его дневным сном. У нас бизнес-класс, наверно, все шикарно, но я не замечаю. Смотрю в иллюминатор на облака и думаю о том, что делать дальше.
Аэропорт, Рига, такси, Юрмала. Нет ностальгии по знакомым местам. Что-то подобное чувствую, только когда вхожу в дом, что пару лет назад Андрей подарил мне на Новый год. Он подарил мне мои воспоминания из детства, дом, в котором мечтала жить, когда была маленькой девочкой. Совсем рядом море, но сегодня я слишком устала, чтобы до него добраться.
Каждая чертова картина в этом доме выбрана мной. Это я набивала интерьер воздушными элементами, подбирала в спальню люстру из переплетения бус и огромный деревянный стол, за которым буду писать. Этот дом был моим с самого начала, почему же нет чувства возвращения домой? Нет, дом вообще не про дом, он про погружение в себя. Чувствую, что нашла лестницу и, переступив порог дома, становлюсь на ее первую ступень.
Нанять помощницу было отличной идеей. Диана универсальный специалист: и медсестра, и повар, и няня, еще и русский знает. Она готовит ужин, гуляет с Мишуткой, пока я разбираю чемоданы, а вечером меняет мне повязки. Вот и ночь. Сегодня заобнимала и затискала Мишутку за целую неделю. Я дорвалась и забила ребенком все дыры в своей душе. Этот день слишком сложный, чтобы после того, как уснул Мишутка, попытаться решить нерешаемое. Я просто легла
