Приятные вещи - Дмитрий Петюк
Затем мы уютно расселись в столовой — всей нашей маленькой, но крепкой семьёй, съели поздний завтрак, приготовленный, кстати, совместными стараниями Мирены и Хартана, а потом приступили к обсуждению дел. Я, признаюсь, чувствовал себя каким-то извращенцем: то и дело украдкой кидал взгляды на Мирену, и вовсе не потому, что хотел убедиться в успехе процесса лечения. Да, безусловно, она ошеломляла своей красотой, но Кенира ей не уступала ни в чём, кроме одной-единственной области. И эта самая область, выпирающая из короткого шнурованного топика, просто гипнотизировала. Этому гипнозу оказался подвержен не только я: лицо Хартана выражало самые настоящие страдания. Кенира прекрасно видела, какой эффект производила её мама на нас, мужчин, так что по нашей связи я получал от неё потоки безудержного веселья. Прекрасно осознавала силу своей внешности и сама Мирена, которая, вместо того чтобы попросить что-то передать, время от время тянулась через стол за чайником, печеньем или фруктом из вазы. И, конечно же, мы с Хартаном на подобные провокации с лёгкостью попадались, заглядывая в вырез топика, как две кобры в дудочку факира.
На такое поведение меня так и порывало разозлиться и как-то Мирену осадить — но это было бы неправильно по множеству причин, в первую очередь из-за того, что навязывать особенности своего воспитания другим взрослым людям я не имел морального права. К тому же Мирена недавно пережила ужасную трагедию и считала, что ей придётся всю оставшуюся жизнь провести уродом, поэтому теперь, после исцеления, подобным нехитрым способом убеждалась, что снова привлекательна и желанна. Да и какого-то особого вреда её поведение не несло, не считать же таковой тесноту в штанах? И пусть меня считают жалким лицемером, если я скажу, что зрелище этих упругих колыхающихся полушарий несло хоть что-то, кроме настоящего удовольствия!
— Тана, у меня к тебе есть важное дело, — заявил я, чтобы отвлечься самому, а заодно отвлечь и нашего «пасынка».
Никакого дела у меня, разумеется не было, так что не успел я договорить, как принялся лихорадочно обдумывать предмет предстоящего разговора.
— Я вижу, как вы оба уставились на это «дело», — рассмеялась Кенира. — Мама, я счастлива, что ты снова здорова, но перестань отбивать у меня мужа!
— Меня пусть отбивает сколько угодно! — с готовностью воскликнул Хартан, похоже, уже позабыв про мои слова.
— А как же разница в возрасте, как же «бабушка»? — ехидно поинтересовался я.
— Ули, вы с Алирой были совершенно правы! — ничуть не смутился Хартан. — Нельзя оставаться в плену у предрассудков! Настоящей любви покорны все возрасты, взять бы хотя бы вас!
— Наш случай не считается, — возразила Кенира, — мы почти ровесники.
— Мы с Миреной тоже! — не сдавался Тана. — Ну, Улириш же сказал, что возраст её тела, как это правильно… а, точно, биологический возраст почти такой же, как у меня.
— Прости, малыш, ничего не получится, — вздохнула Мирена. — Как говорят на рынках Архипелага: «Смотреть, но не трогать!» Ничего против тебя не имею, собой ты недурён, да и за спасение я благодарна, но… Простите все, что порчу настроение, но не уверена, что мне когда-нибудь снова захочется разделить с кем-то ложе. Вернее, уверена, что не захочется, по крайней мере с мужчиной.
Я сцепил зубы от злости. Мирена продолжала своё Искупление и говорила только правду. И как оказалось, даже несмотря на крылья Ирулин, на её исцеляющую песнь, на душе Мирены остались незажившие шрамы.
— Этот сраный ублюдок навозной мухи и выкидыша крысы! — выругался Хартан, словно прочитав мои мысли. — Жаль, что мы с ним не повстречались раньше! И жаль, что торопились, и он подох слишком рано!
— Тана, лексикон! — рявкнул я, но тут же продолжил гораздо более мягким голосом: — Несмотря на спешку, лёгкой его смерть назвать нельзя. Он умирал от чар канцерофага, модифицированного таким образом, чтобы атаковать ткани нервной системы. Будешь у Лексны, спроси по ним монографию. Или можем разделить сон, тогда покажу сам. В общем, поверь, не было это ни быстро, ни безболезненно. Жагжар делился со мною выжимками из рапортов агентов и газетными статьями. Знай, что мы — коварные изуверы, отродья Арунула, с особой жестокостью лишившие Сориниз надежды и будущего — многообещающего и талантливого наследника.
— О да, Одари привёл бы Сориниз к яркому солнечному будущему, — фыркнула Кенира. — Мне, если честно, наплевать как, главное, что он подох и исчез из наших жизней. И, благодаря тебе, Ули, с последствиями мы разберёмся. В любом случае, Королевство — одна из наших незначительных проблем. К тому же, ты её уже решил.
— Ну, я бы не назвал это решением, скорее, мы замели все текущие проблемы под ковёр, — возразил я. — С другой стороны, через пару лет ты сможешь вернуть реликвию Керуват обратно в храм и поехать на Огенраэ, а тем не останется ничего другого, кроме как очень вежливо поинтересоваться, чего желает Властительница Чар.
Если я и преувеличивал, то совсем чуть-чуть, сейчас Кениру от всемогущего мага отличал разве что чистый объём опыта и знаний. Возможно, её контроль тоже не стал достаточно хорош, но над решением этой проблемы она работала неустанно. Даже сейчас, как показала вылазка в Королевство, чисто за счёт объёма элир она могла выступать в качестве оружия стратегического масштаба, плюс была знакома с достаточным количеством хороших боевых и атакующих чар, чтобы при столкновении с армией Сориниза выйти победителем.
Как оказалось, толика тщеславия моей девушке всё же была присуща, после моих последних слов и мыслей она расплылась в самодовольстве.
— Так что у тебя было за дело? — напомнил Хартан, тщательно пытаясь отвести взгляд от Мирены.
— Я так понимаю, от Тараже пока что вестей не было? — поинтересовался я.
