Виноваты звёзды 2 - Полина Грёза
— Дай ей сначала остыть. Трезво взглянуть на ситуацию. Знаешь ведь, сгоряча можно таких дел наворотить… А ты из добрых побуждений полезешь, а потом себя всю оставшуюся жизнь казнить будешь…
В невесёлых раздумьях Андрей Михайлович вновь поднялся по лестнице. Тихо открыл дверь в комнату дочери. Та беспокойно спала. Жёлтый свет фонаря, проникающий через окно, освещал бледное лицо. Длинные волосы разметались по подушке. Щеки были мокрыми, а губы тихо шептали: — Как ты мог, Денис… Как ты мог…
Отцовское сердце пронзила абсолютно осязаемая физическая боль. Как будто кто-то засунул раскалённый уголёк в грудную клетку.
Никак не забудется, даже во сне… Нет, он не будет спокойно на это смотреть. Взрослые дети для своих родителей всё равно остаются несмышлеными, беззащитными малышами. Его девочке плохо, а он не в состоянии помочь. Хотя… Оградить от новых потрясений на любовном фронте всё-таки может. Больше не совершит глупой ошибки. Не поддастся эмоциям. Надо было сразу стоять на своем. Только холодный расчет. А то расхлёбывай теперь этой светлой и чистой любви последствия…
Генерал порылся в аптечке, достал жгут, набрал в шприц седативный препарат и ввел в вену дочери. Через пару минут Марьяна затихла, а Андрей Михайлович спустился вниз за очередной порцией коньяка. Новая волна злости на себя накрыла с головой.
Как мог такое вообще допустить? Умудрился не рассмотреть в этом Денисе потенциальную опасность для дочери. Или пора уже на пенсию? Не почувствовал подвоха, старый хрыч. Совсем перестал разбираться в людях…
Но ведь этот парень смотрел на Марьяну искренне влюблёнными глазами и говорил правильные вещи… Верно сказал Григорий, действительно шельма…
Тихо запиликал на тумбочке стационарный телефон. Генерал нервно дёрнулся. Ничего хорошего это не сулило. Наверняка ЧП какое-нибудь. Но звонил всего лишь охранник с КПП на въезде в поселок.
— Андрей Михайлович, что же вы не предупредили, что к вам гости ночью приедут?
— Какие гости? — искренне удивился Королёв, — Я никого не жду… У всех, кто может приехать ко мне без звонка в час ночи есть пропуск.
— Мужчина какой- то. Говорит, к Марьяне Андреевне. Орлов его фамилия.
— Ах, Орлов, значит… Собственной персоной… — процедил генерал сквозь зубы, тщательно сдерживая накатившую злобу, — За КПП не пускать. Скажи что, я сейчас подъеду…
***
Королёв вышел из машины холодный и прямой, как палка. Полный решимости закрыть вопрос раз и навсегда. В ответ на протянутую для рукопожатия руку дежурно кивнул и демонстративно сложил кисти в замок за спиной. Смерил Дениса ледяным взглядом.
— Что хотел, капитан?
— Уже майор.
— Ну, да… Поздравляю. Ближе к делу, Орлов. Зачем пожаловал?
— Поговорить. Не с вами, с вашей дочерью. Я думаю, произошло недоразумение и хотел бы прояснить ситуацию. Дозвониться ей почему-то не могу. Поэтому, вот, приехал.
— Ты на часы вообще смотришь? Ночь на дворе. Она спит. И будить ради того, чтобы ты лишний раз потрепал ей нервы я не собираюсь.
— Хорошо. Тогда приду утром.
— Не придёшь. Ни утром, ни днём, ни вечером. Вообще никогда. Она сказала, что не хочет больше тебя видеть.
В черных глазах Дениса мелькнула сначала растерянность, а через секунду твердая решимость. Челюсть с усилием сомкнулась, мышцы напряглись, пальцы сжались в кулаки.
— Тогда, я хочу услышать это от неё самой. Не от вас…
— Уходи, капитан. Уходи и никогда не возвращайся, — глухо проговорил Королёв, — Так будет лучше для всех. Найди себе кого-нибудь попроще…
— Нет, — жёстко ответил Орлов, — Сначала я должен поговорить с Марьяной. Вы мой должник, помните? И обещали выполнить любую мою просьбу. Дайте мне с ней объяснится…
— Нет, — голубые глаза генерала окатили его арктическим холодом, — Моя дочь — не игрушка. Я готов предложить тебе крупную сумму денег и хорошую должность где-нибудь в Центральном военном округе. Ну, или учебу в академии командного состава. Но к Марьяне больше на пушечный выстрел не подпущу. Просто забудь о ней.
— Вы слово офицера давали, Андрей Михайлович, — заскрипел зубами Денис, едва сдерживаясь, — Помните, когда не получилось забрать ее из Сирии… Я не совершил по отношению к ней ни одного нехорошего поступка. И просто хочу, чтобы Марьяна знала об этом. Если она, глядя в глаза, скажет, что я ей не нужен, вы больше никогда обо мне не услышите… Но не раньше.
Генерал скрестил руки на груди и с каменным выражением лица продолжил: — Марьяна — моя единственная дочь. И ради неё, если понадобится, я солгу, убью, украду. Сейчас ты меня не поймёшь. Осознаешь в тот момент, когда впервые возьмёшь на руки своего ребёнка. Свою миссию ты уже выполнил. Поэтому — уходи. За то, что сохранил мою девочку — спасибо. Но с тобой она не останется. Рассчитаюсь деньгами. Ты хорошо выполнил работу, и это будет щедро оплачено.
— Я не нуждаюсь в деньгах, — прожигая черным взглядом чеканил слова Денис, — У меня их больше, чем вы думаете. Дайте всего пять минут с ней наедине. Разве я много прошу?
— Повторяю. Она мне — дочь. А ты — никто. И в мои планы никак не вписываешься. Растоптать тебя мне ничего не стоит. Не хочу угрожать, Денис. Но, если не послушаешься и не отступишь, будет плохо. Я был не прав. Ошибся, когда решил, что ты сможешь сделать Марьяну счастливой. С моим благословением вы пробыли вместе меньше суток. Разве так бывает, когда действительно любишь? Значит, хорошо, что ничего не вышло. Второго шанса не будет. Уходя, свой выбор она сделала. Не в твою пользу. Моя дочь понимала, что проиграла спор и теперь обязана выполнять то, что я скажу. И это правильно. Так будет лучше для неё самой.
20. Марьяна. Через "не хочу"
Опомнилась Марьяна уже в самолёте. Когда стюардесса из бизнес-класса, сверкая идеальным рядом зубов, поставила перед ней бокал с шампанским и поднос с кулинарными изысками.
Это путешествие было больше похоже на похищение. Отец рано утром буквально вытащил её из постели. Тоном, не терпящим возражений, дал на сборы пятнадцать минут. Заставил быстро умыться, одеться, всучил в руки сумочку с документами, банковскую карту с записанным на бумажке пин-кодом, запихнул на заднее сидение машины и повез в аэропорт. На вопрос "А вещи?" заявил, что всё необходимое можно купить на месте. Если вчера он мягко уговаривал и предлагал подумать, то сегодня командовал. Как привык, жестко и бескомпромиссно.
У дверей терминала уже ждал вежливо улыбающийся Данил. Андрей Михайлович, почему-то с опаской оглядываясь вокруг, из рук в руки передал парню притихшую
