Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1990 год
— Это невозможно, месье. У вас, очевидно, ложные сведения. Это будет считаться военными действиями. А Франция находится в мире с Испанией.
Темные брови их спасителя приподнялись снова, словно он удивился наивности этого заявления.
— В мире? Возможно. Но разве не была военным действием стрельба испанского корабля по французскому? Помог бы вам мир, существующий в Европе, если б вы потонули в Вест-Индии?
— Испанцам был бы предъявлен счет — строгий счет.
— И, вне всякого сомнения, он был бы оплачен. С многословными и лживыми оправданиями недоразумения. Но разве от этого ваш корабль всплыл бы или вы вернулись бы к жизни, чтобы уличить испанских государственных мужей во лжи? Разве не случается, и притом часто, что испанцы нападают на другие народы?
— В последнее время — нет, месье,— ответил де Сентон.
Гость пожал плечами.
— Может, именно поэтому испанцы в Карибском море ведут себя столь вызывающе.
При этих словах месье де Сентон смущенно умолк.
— Но Мартиника? — простонала дама.
— Испанцы называют ее Мартинико, мадам. Имейте в виду, что Испания считает, будто Бог создал Новый Свет специально для ее блага и что божественная воля оправдывает любые их деяния.
— Разве я не говорил вам то же самое, шевалье? — вступил в разговор капитан Люсан.— Почти слово в слово то, что я сказал вам утром, когда вы не верили, что испанский корабль может угрожать нам.
Загорелый незнакомец взглянул на капитана, и в его глазах появился одобрительный блеск.
— Да, да. В это трудно поверить. Но я думаю, теперь вы убедились, что в этих водах и на островах Испания не уважает ни одного флага, кроме собственного, если уважение не диктуется силой. Поселенцы всех других наций испытали это на себе. Выражается оно опустошительными налетами, грабежами и резней. Приводить примеры не нужно. Вы их знаете. Если теперь настанет очередь Мартиники, можно только удивляться, что этого не случилось раньше. Потому что этот остров имеет смысл захватить и грабить, а Франция не держит в Вест-Индии достаточно сил, чтобы дать отпор этим конкистадорам. К счастью, существуем мы. Не будь нас...
— Вас? — перебил де Сентон, голос его внезапно стал резким.— Вы сказали, что существуете вы. О ком это вы, месье? Кто вы?
Вопрос этот, казалось, удивил незнакомца. С минуту он недоуменно смотрел на находящихся в каюте. Его ответ, хотя он подтвердил подозрения де Сентона и уверенность Люсана, прозвучал для шевалье ударом грома.
— Я говорю о береговом братстве, разумеется. О пиратах, месье.— И добавил чуть ли не с гордостью: — Я — капитан Блад.
Де Сентон тупо уставился в смуглое улыбающееся лицо грозного пирата, которого все считали мертвым. Долг повелевал шевалье заковать этого человека в кандалы и доставить под стражей во Францию. Однако при данных обстоятельствах это было бы не только черной неблагодарностью, но и не представлялось возможным, поскольку рядом находились два сильно вооруженных пиратских корабля. Более того, де Сентон понял, что это было бы величайшим безрассудством. К тому же сейчас он узнал, что испанцы хотят напасть на Мартинику, а пираты — спасти ее, потому что у Франции здесь нет на это сил. Учтя это обстоятельство — а дела Мартиники касались его непосредственно, ведь только благодаря владениям жены на острове он стал одним из самых богатых людей во Франции,— шевалье понял, что всеведущий месье де Лувуа ошибся, по крайней мере, один раз. Доказательства того были столь вески и наглядны, что де Сентон почел своим долгом сделать соответствующие выводы.
Продолжая тупо смотреть на капитана Блада, он воскликнул:
— Вы тот самый морской разбойник?!
Блад не выразил возмущения. Он улыбнулся.
— Да, но, как вы могли убедиться, великодушный разбойник. То есть, великодушный ко всем, кроме испанцев.
Мадам де Сентон, задыхаясь от волнения, повернулась к мужу и схватила его за руку. При этом накидка сползла с ее плеч, и роскошные прелести обнажились еще больше. Но она не обратила на это внимания.
— Шарль, что ты намерен делать?
— Делать? — недоуменно переспросил он.
— Распоряжения, отданные на Тортуге, означают разорение для меня и...
Шевалье поднял руку, чтобы помешать жене выдать личные интересы. Разумеется, прежде всего — интересы его повелителя, короля Франции.
— Понимаю, дорогая. Мне ясно, в чем мой долг. Сегодня утром мы получили ценный урок. К счастью, не слишком поздно.
Мадам издала глубокий вздох облегчения и взволнованно обратилась к капитану Бладу.
— Вы ничуть не сомневаетесь, месье, что ваши пираты смогут обеспечить безопасность Мартиники?
— Нисколько, мадам.— Тон пиратского капитана был совершенно уверенным.— Бухта Сен-Пьер окажется мышеловкой для испанцев, если они необдуманно войдут в нее. Я буду знать, что делать. И добыча с их кораблей с избытком покроет расходы на экспедицию.
Тут Сентон рассмеялся.
— Да, да,— сказал он.— Добыча, само собой. Понимаю. В конце концов, испанские корабли — богатая добыча. Я не насмехаюсь, месье. Поверьте, я не столь неблагодарен.
— Я не мог предположить насмешки, месье,— сказал капитан Блад. Он отодвинулся со стулом и поднялся.— Я ухожу. Ветер свежеет, и мне нужно этим воспользоваться. Если он не утихнет, вечером я буду на Тортуге.
Он слегка поклонился мадам де Сентон и хотел поцеловать ей руку, но тут шевалье обнял его за плечи.
— Еще минутку, месье. Составьте мадам компанию, я пока напишу письмо для губернатора Тортуги.
— Письмо! — Капитан Блад притворился удивленным.— Похвалить нас за этот незначительный бой? Месье, я еще никогда не бывал в таком затруднении.
Месье де Сентон смутился.
— У него... у письма... есть и другие цели,— сказал он наконец.
— А! Если оно служит вашим целям, это совсем другое дело. Я к вашим услугам.
5
В тот же вечер, добросовестно выполняя обязанности курьера, капитан Блад положил на стол губернатору Тортуги письмо де Сентона, не давая никаких объяснений.
— От шевалье де Сентона? — Д"Ожерон задумчиво нахмурился.— С какой целью?
— Могу догадаться,— ответил капитан Блад.— Но к чему догадки, когда письмо у вас в руках? Прочтите, и мы будем знать.
— При каких обстоятельствах вы его получили?
— Прочтите. Возможно, тогда мои объяснения не потребуются.
Д"Ожерон сломал сургучную печать и расправил лист.
Хмурясь, он прочел об официальной отмене приказов о прекращении торговли с пиратами. Месье д"Ожерон должен продолжать с ними отношения, как и было до сих пор, пока из Франции не поступит новых инструкций. И шевалье выражал уверенность, что эти инструкции, если только они появятся, не нарушат существующего положения вещей. Он был убежден, что когда полностью обрисует маркизу де Лувуа условия, господствующие в Вест-Индии, его превосходительство убедится в нецелесообразности своих предписаний относительно пиратов. Лицо д"Ожерона расплылось в улыбке.
— Расскажите же, как вы сотворили такое чудо с этим упрямым глупцом!
— Я вам уже говорил, что любой довод зависит от того, как его представить. И вы, и я говорили шевалье де Сентону одно и то же. Но вы только говорили. Я же преимущественно действовал, зная, что дураки учатся только на собственном опыте. Дело было так...
И Блад подробно рассказал о морском бое у северного побережья Эспаньолы. Губернатор слушал, потирая подбородок.
— Да,— неторопливо произнес он, когда рассказ был окончен. — Да. Это было убедительно. И припугнуть его нападением на Мартинику, возможной потерей только что приобретенного богатства тоже хорошо продумано. Но не льстите ли вы, мой друг, собственной практичности? Не забываете ли, что вам повезло, и именно в этом месте и в это время испанский галион имел наглость напасть на «Беарнца»? Удивительное везение. Оно как нельзя лучше демонстрирует вашу поразительную удачливость.
— Как нельзя лучше,— торжественно согласился капитан Блад.
— Что за корабль вы сожгли и утопили? Какой дурак командовал им? Вам это известно?
— О да. Сожгли «Марию Глориосу», флагманский корабль маркиза де Риконете, адмирала Испании.
Д"Ожерон резко взглянул на Блада.
— «Марию Глориосу»? Что вы мне сказки рассказываете? Вы же сами захватили ее в Сан-Доминго и прибыли на ней, когда привели галионы с ценным грузом?
— Именно. И поэтому она была в моем распоряжении, чтобы устроить эту маленькую демонстрацию испанской низости и пиратской доблести. Отплыла она под командованием Волверстона с несколькими матросами, их едва хватало, чтобы вести корабль и управляться с полудюжиной орудий, которые я оставил на ней.
— Господи, спаси нас! Значит, это был спектакль?
— Разыгранный главным образом за занавесом из порохового дыма. Мы обеспечили дымовые тучи, заряжая пушки одним порохом, легкий ветерок помогал нам. Волверстон поджег корабль в разгар разыгранной битвы и под прикрытием дымовой завесы перебрался с командой на «Арабеллу».
