Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1995 № 04

Инвариант

Продолжаем публикацию глав книги А. де Токвиля, находящейся в центре дискуссий в современной Америке. Предыдущие главы:

Предисловие к журнальной публикации. Введение. Гл. I. Внешние очертания Северной Америки. — № 4, 1994; Гл. II. Происхождение англоамериканцев и как оно сказалось на их будущем. — № 5, 1994; Гл. III. Общественный строй англоамериканцев. Гл. IV. О принципе народовластия в Америке. — № 6, 1994; Гл. V. Необходимость изучить происходящее в отдельных штатах, прежде чем перейти к описанию управления всем Союзом. — № 1–2, 1995; Гл. VI. Судебная власть в Соединенных Штатах и ее влияние на политическое устройство общества. Гл. VII. О политической юстиции в Соединенных Штатах. — № 3, 1995.

Алексис де Токвиль (1805–1859)

Демократия в Америке[16]

До сих пор я рассматривал каждый штат как некое отдельное целое и указывал на различные механизмы общественной жизни, приводимые в движение самим народом, а также на различные средства, используемые им. Однако все штаты, о которых я говорил как о независимых государствах, в определенных случаях все же обязаны подчиняться верховной власти, а именно власти всего Союза в целом. Наконец пришло время описать те полномочия верховной власти, которые были переданы Союзу, и одновременно бросить беглый взгляд на федеральную конституцию[17].

Происхождение первого Союза. — Его слабость. — Конгресс обращается к учредительной власти. — Двухлетний отрезок времени, отделяющий этот момент от даты обнародования новой конституции.

Тринадцать колоний, которые одновременно освободились от господства Англии в конце прошлого века, имели, как уже было отмечено мною выше, общую религию, общий язык, общие обычаи и почти одинаковые законы. Они вели борьбу с общим врагом, и, следовательно, у них неизбежно должны были найтись серьезные причины к образованию тесного союза и слиянию в единую нацию.

Между тем каждая колония жила своей собственной жизнью и имела свое собственное правительство, у каждой из них сложились особые интересы и традиции. Вследствие этого все они активно противились созданию описанного выше прочного и всестороннего союза, который приобрел бы свою значимость в результате утраты индивидуальной роли каждой из них. Отсюда вытекают две противоположные тенденции: одна подталкивала англоамериканцев к объединению, другая же приводила их к разъединению.

Пока шла война с метрополией, жизненная необходимость заставляла отдавать предпочтение принципу объединения. И хотя законы, на основании которых был учрежден данный союз, были весьма несовершенны, взаимосвязь между штатами продолжала существовать[18].

Однако как только мир был заключен, пороки законодательства проявились со всей очевидностью: государство распалось фактически на глазах. Каждая колония, обретя независимость, стала полностью суверенной республикой. Федеральное правительство, которое сама конституция обрекла на бессилие и которое колонии перестали поддерживать, почувствовав отсутствие общей для всех опасности, потеряло свой авторитет настолько, что флаг Соединенных Штатов превратился в объект для насмешек со стороны всех великих народов Европы. Это правительство не могло даже найти возможность дать отпор индейским племенам и одновременно выплачивать проценты по займам, сделанным им в период Войны за независимость. Находясь на краю гибели, оно официально объявило себя недееспособным и призвало на помощь учредительную власть[19].

Если Америке когда-либо и удавалось хотя бы на мгновение подняться до того высочайшего пика славы, которую ее жители, обуреваемые гордостью, желали бы навечно внедрить в наше сознание, то это, пожалуй, произошло в тот торжественный момент, когда общенациональная власть в некотором смысле отреклась от своего господства.

Нет ничего необыкновенного в том, что тот или иной народ энергично борется за свою независимость, — в каждом столетии мы можем увидеть такие примеры. Кстати, усилия, предпринятые американцами с тем, чтобы избавиться от владычества англичан, сильно преувеличены. Отделенные от своего противника океанскими просторами протяженностью в 1300 лье и поддерживаемые могущественным союзником, Соединенные Штаты обязаны своей победой в гораздо большей степени своему географическому расположению, нежели силе своего оружия или патриотизму граждан. Кто решился бы сравнивать войну американцев с войнами периода Французской революции, а усилия Соединенных Штатов — с нашими усилиями, когда Франция, отражая атаки буквально всей Европы, без денег, без кредитов, без союзников, бросала двадцатую часть своего населения навстречу неприятелю, одной рукой туша пожар, охвативший всю страну, а в другой держа факел, освещающий все вокруг? Однако новое в истории человечества состояло все-таки в том, что великий народ, извещенный своими законодателями об остановке правительственной машины, без лишней поспешности и без страха обратил внимание на самого себя, оценил глубину зла и, сдерживая себя на протяжении двух лет, попытался найти то средство, которое бы его спасло, а уже найдя это средство, подчинился ему добровольно, не пролив ни единой слезы и ни малейшей капли крови.

Когда недостатки первой конституции стали для всех очевидными, брожение политических страстей, вылившееся в революцию, отчасти уже улеглось, а все великие люди, порожденные этой революцией, были еще живы. Для Америки это оказалось двойной удачей. В немногочисленной ассамблее[20], которая принялась за составление второй конституции, участвовали лучшие умы и благороднейшие характеры, которые когда-либо встречались в Новом Свете. Председательствовал на этой ассамблее Джордж Вашингтон.

Это общенациональная комиссия после продолжительных и вдумчивых обсуждений представила наконец на утверждение народа свод основных законов, которые вплоть до наших дней определяют жизнь Союза. Постепенно все штаты, один за другим, приняли его[21]. Новое федеральное правительство приступило к исполнению своих обязанностей с 1789 году, после двухлетнего периода междуцарствия. Таким образом, Американская революция кончилась как раз тогда, когда началась наша.

Разделение власти между федеральным правительством и правительствами отдельных штатов. — Правительства штатов являются органами, действующими на основе общего права, тогда как федеральное правительство — на основе чрезвычайного права.

Американцы столкнулись с первой трудностью: речь шла о разделении власти таким образом, чтобы различные штаты, входящие в состав Союза, продолжали управлять своими делами самостоятельно во всем, что касается их внутреннего благосостояния, и чтобы при этом вся нация, представленная Союзом, существовала как единое целое и обладала бы властью, необходимой для обеспечения всех общих для нее потребностей. Задача эта оказалась весьма сложной и трудноразрешимой.

Было совершенно невозможно заранее со всей точностью и полнотой установить, какие полномочия при разделении верховной власти должны перейти к правительству штата, а какие — к федеральному правительству.

Кто мог наперед предвидеть все мельчайшие подробности повседневной жизни народа?

Права и обязанности федерального правительства было просто и легко установить, потому что сам Союз был создан с целью удовлетворения некоторых наиболее общих для всех потребностей. Права и обязанности правительств штатов оказались, напротив, весьма многочисленными и сложными, поскольку эти правительства вмешивались во все подробности жизни общества.

Таким образом, сначала со всей тщательностью были определены полномочия федерального правительства, а затем было заявлено, что все те полномочия которые не вошли в этот перечень, передаются в компетенцию правительств штатов. Следовательно, правительствам штатов были предоставлены все общие права, тогда как федеральное правительство оставило за собой лишь чрезвычайные[22].

Но как и предполагалось, на практике могут возникать вопросы о точных пределах компетенции этого исключительного по своему характеру правительства, а поскольку было опасно оставлять решение данных проблем на усмотрение обычных судов, образованных в различных штатах самими же штатами, то в связи с этим был учрежден федеральный Верховный суд, уникальное судебное учреждение, одной из прерогатив которого было поддержание того разделения власти между двумя соперничающими правительствами, которое было изначально установлено самой конституцией[23].