Прости, мне придется убить тебя - Катерина Траум
Одно его продолжало бесить: источник всех бед его семьи всё ещё на свободе и не получил возмездия.
Хантер предпринимал десятки попыток. Но Дональд Гонсалес словно чуял опасность, редко покидая свой шикарный особняк: крепость, в которую не прорваться. А если и появлялся на улицах, то в бронированном автомобиле и со свитой охраны. Видимо, его всё-таки испугал факт, что в течении пяти лет один за одним умерли все, кого он подкупил: судья, лживый свидетель и даже намеренно бездействующий адвокат Бена, миссис Томпсон. И возможно, лазейку бы удалось найти, поймать и уничтожить главную цель.
Нельзя. Пока невиновность отца не доказана, пока Гонсалес не признал сам, что пустил пулю в лоб собственного сына.
Вздохнув, Хантер положил часы на место и аккуратно закрыл коробку. Дилемма, в которую упирался годами. У него были на руках все официальные материалы дела Бена, он знал каждую бумагу наизусть. Никакого толка. Отцу, честно рассказавшему всё в подробностях, верил безоговорочно. Единственный во всем городе.
Как же убедить в своей правоте остальных, заставив, наконец, отпустить никого не убивавшего мужчину? Всё было против него: репутация, клеймо жителя трущоб, алкоголь в крови…
Стоп. А ведь отец говорил, что был пьян в стельку. До какой именно степени? Хантер вскочил из-за стола, не в силах усидеть на месте. Это даже не зацепка: призрачная нить. Последняя из возможных, просто отчаяние. Расхаживая взад вперед по своему логову, он лихорадочно вспоминал отчёт эксперта.
Чёрт, если бы только что-то понимать в этих столбиках цифр, сделать повторный тест, анализ пробы! Но где в этом городишке взять специалиста, который согласиться помочь с делом Бена Райта, проклятого человека, хладнокровно пристрелившего парня-всеобщего любимца? Ещё и с фамилией Гонсалес.
В висках гудело, но единственно правильный ответ осветил голову, складывая все сегодняшние желания и мысли в единый паззл. Он знал только одну девушку с достаточно умной головой, чтобы разобраться в старых бумагах и химии. Снова вернулся мыслями к ней, осознав простую истину: если тянет к кому-то, нужно перестать быть мудаком и извиниться как следует.
Наконец-то Хантер мог сказать, кого он хочет.
7. Первый шаг
На лестничной площадке элитного дома всего две квартиры. Гвен не боялась быть застуканной, ведь всё, как обычно, рассчитано до деталей. Она знала, что сегодня, в четверг, за день до выхода еженедельного выпуска «Раутвилль таймс», главный редактор не вылезет с работы допоздна. А соседка — глуховатая бабуля, которая из дома выходила только по праздникам. Так что можно без лишних опасений быть здесь, перед дверью жилища Райта.
Покопавшись в своём хвостике, Гвен выдернула шпильку и вставила её в замочную скважину. Пальцы в белых резиновых перчатках ловко поковыряли тонкой проволокой и подцепили пружинку. Щелчок, и дверь открыта.
Прошмыгнув внутрь, она убрала отмычку в карман джинсов и поправила хвост. За дело. Достаточно прохлаждаться, осталось всего две недели для выполнения заказа. Стоило проверить, насколько это место подходило для её целей. Но главное: найти улики. Доказательства того, что жертва должна быть наказана по всей строгости. С интересом оглядываясь, Гвен скользнула по коридору и оказалась в просторном лофте.
Отовсюду буквально кричал стиль хозяина: минимализм, строгость и сдержанные цвета. Единственным ярким пятном было большое фото в рамке на стене: улыбчивая девочка со светлыми волосами и такими же пронзительными глазами, как у самого Хантера. Сестра, без всяких сомнений.
Больше подобных личных деталей интерьера не было. Лаконичность и простота вызвали у Гвен улыбку: она сама любила, когда всё понятно и не вычурно. Вокруг серо-голубые оттенки, лёгкие шторы на большом окне и аккуратно заправленная широкая кровать у стены. Но видно, что основным местом обитания хозяина был просторный письменный стол с дорогим компьютером и оставленной пустой немытой кружкой из-под кофе. С краю пристроилась пепельница, забитая окурками, и Гвен закатила глаза: неужели сложно убрать за собой? Мужчины, одним словом.
Сразу направилась к столу, по одному открыла все ящики и пробежалась по лежащим там бумагам. Всякая чушь: старые выпуски газет, счета и внушительная стопка неоплаченных штрафов. Что Хантер любитель скорости она поняла уже из данных от Вирджинии. Ничего нового. Помедлив, все-таки включила компьютер, но на экране тут же всплыла противная табличка с запросом пароля.
— Чёрт, — прошептала с досады Гвен, понимая, что взломать его не способна.
Это слишком долго, а подобрать код, когда знаешь человека довольно смутно, практически нереально. Да и попытки всего три, не стоило рисковать.
Не найдя ничего на столе, она начала думать изощрённей. Первым делом заглянула в деревянный угловой шкаф, где мирно висели рубашки преимущественно тёмных оттенков, пара пиджаков и, с самого края, выделяющаяся потёртостью кожи чёрная куртка. Сняв её с плечиков, Гвен открыла карманы — пусто.
Но вещь странная, чуть большего размера, чем остальные. Как с чужого плеча. Втянув в себя запах, она удивленно вздёрнула бровь: что-то знакомое. Нет, не можжевельник, хотя им тут было пропитано все. Что-то металлическое, отчего рецепторы зачесались в предвкушении. Вдоль позвоночника прошла волна искр.
Боже. Куртка пахла смертью. И наверное, только Леди в чёрном могла учуять подобное.
Сглотнув пересохшим от волнения горлом, Гвен привела шкаф в первоначальный вид. Теперь стоило поискать тщательней. В ванной не было абсолютно ничего подозрительного, на кухне, которой, похоже, пользовались не часто, также взгляд не зацепился ни за что. В прикроватной тумбочке нашлось её потерянное приглашение к Гонсалесам, вызвавшее возмущенное шипение.
Придурок. Зачем хранил, почему все ещё не выкинул? Осталась лишь кровать, и Гвен осторожно откинула покрывало: мало ли, с чем под рукой спала её жертва.
Взяв легкую синтепоновую подушку, она смяла её и внезапно замерла. Тут аромат был сильней, просачиваясь ядом в лёгкие. Тонкий, еловый. Свежесть леса после дождя. Имбирь, призрачная нотка: в кухонном шкафчике имелся солидный запас имбирного печенья, объясняющий пристрастия сладкоежки.
Гвен не собиралась давать слабину, но тут не смогла удержаться и поднесла подушку к носу, втягивая в себя невозможно приятный коктейль. Пульс зачастил, глаза закрылись от удовольствия.
