По дороге к высокой башне. Часть вторая - Олег Юрьевич Будилов
На поле боя мы задерживаться не стали. Собрались, переоделись и отправились в путь. Перед уходом владыка прочитал молитву, а Ругон простился с верным оруженосцем, который погиб, закрывая своего господина собственным телом от магических молний. Глядя, как скорбит мой старый друг, я в который раз подумал о том, что возможно погибший приходился ему незаконнорожденным сыном. Кто знает, возможно, когда-нибудь я наберусь смелости и спрошу Ругона об этом напрямую, а пока я стоял рядом и молился за душу простолюдина, который два года назад во время великой битвы защищал меня, а сегодня отдал свою жизнь за то, чтобы мы с Ругоном смогли продолжить свое опасное путешествие.
- Лошадей придется оставить, - сказал старик, - с ними в город мы не пройдем. Говорят, что кони кочевников всегда находят дорогу обратно. Вот пусть и отправляются домой.
- С лошадьми или без них нам теперь в Паус не попасть, - сказал я и тяжело вздохнул.
У меня не выходили из головы слова, сказанные Зугоном перед смертью. По всему выходило, что нас обязательно остановят, если и не на дороге, то уж точно при входе в город. Мне казалось, что шпионы и убийцы окружают нас со всех сторон.
- Почему, - удивился Ругон, - как раз наоборот. Именно сейчас у нас появилась возможность пройти через любые посты.
Мы с Холином удивленно переглянулись.
- О чем ты говоришь, сын мой? - спросил владыка, похоже, слова воина даже его застали врасплох.
- Неужели ты думаешь, что они пропустят в город монахов? - в свою очередь поинтересовался я.
- Конечно, нет, - Ругон нетерпеливо дернул головой, досадуя на нашу несообразительность, - но они пропустят владыку.
- Как..., - начал, было, я, но осекся.
Глядя на наши удивленные лица, старик расхохотался.
- Они с радостью встретят в воротах гвардейцев, которые будут сопровождать плененного владыку. Теперь понятно? Мы с Тибоном выдадим себя за черных, а Холин станет на время слугой Фифона.
Наконец до меня дошел хитрый план Ругона. Вот это да! Я бы сам до такого никогда не додумался.
- А теперь давайте скорее переодеваться, - поторопил нас старик, - думаю, наши враги слышали грохот магических жезлов и могут в любой момент отправить своих людей на помощь Зугону.
Доспехов для предстоящего маскарада было хоть отбавляй. Чтобы королевские шпионы не опознали оружие какого-нибудь конкретного воина, я взял кирасу одного гвардейца, поножи другого и наручи третьего. Я оставил без внимания красивые тяжелые шлемы, украшенные дорогой насечкой и выбрал ничем не примечательную каску с наличьем. Ругон сделал то же самое. Оружие мы оставили свое. Перед уходом Ругон пальнул в воздух из жезла. Напуганные кони бросились прочь, и скрылись из глаз за ближайшим холмом.
- Ну, теперь можно отправляться в путь, - сказал старик, - на дорогу мы выходить не будем. Проведи нас, как и раньше полями.
Мы обогнули земляной вал и свернули на неприметную тропинку, ведущую вглубь монастырских угодий. Несмотря на то, что высокие побеги кукурузы, надежно укрыли нас от посторонних глаз, я очень боялся наткнуться на засаду. Не думаю, что король отправил против нас только воинов - дворян. В Паусе достаточно наемников, которые могли бы польститься на щедрое вознаграждение. Не ждут ли нас в зарослях местные жители, готовые в любой момент разрядить в непрошеных гостей охотничий арбалет?
В свое время, убегая от степняков, мы с Холином смогли обойти их посты и благополучно добраться до городских ворот. Я очень надеялся на то, что и сейчас нам повезет, поэтому выбрал тот же самый путь, который пролегал мимо хижины монахов - огородников. В прошлый раз возле домика Химона мы с Холином нарвались на засаду, но похоже люди короля были не так прозорливы, как кочевники. В окрестностях хижины не нашлось ни одной живой души. Брошенная корзина с грязным бельем говорила о том, что, заслышав грохот магических жезлов, перепуганные монахи оставили все свои дела и кинулись спасаться в монастыре. Ну что же - робость моих бывших братьев была нам только на руку.
- Помнишь, как мы здесь первого кочевника убили? - спросил Холин, когда мы присели передохнуть на берегу маленького озерца, в котором огородники обычно мылись и стирали одежду.
- Помню, - ответил я, снимая каску.
Тяжелые доспехи давили на плечи и грудь, ушибы и ссадины болели и чесались под кирасой. Если бы не этот вынужденный маскарад я бы с большим удовольствием стащил с себя все это железо и утопил в озере.
- Как ты думаешь, - поинтересовался Холин, - мы сумеем войти в город?
В свое время я рассказал ему, зачем мы отправились в степь и о том, что в долине нас не ждет ничего хорошего.
- Не знаю, - честно признался я, - очень на это надеюсь.
Бывший стражник покачал головой.
- Я два года дома не был. Так хочется посмотреть, что стало с Паусом.
Пока мы шли через степь, Холин в подробностях рассказал мне, как два года назад его оглушенного захватили кочевники, как он несколько недель шел вместе с остальными пленными и чуть не погиб от воспалившихся ран. В памяти моего друга город сохранился таким, каким мы его увидели перед самым нападением варваров. Он слушал мои рассказы о великом пожаре, о большом строительстве, о новых жителях, которые стекались в Паус со всей страны и не мог поверить в то, что ни семьи, ни родного дома у него больше нет.
- Мы не станем задерживаться в городе и сразу пойдем дальше, - я отхлебнул вина и передал Холину порядком похудевший кожаный бурдюк.
- Я пойду с тобой, - очень серьезно сказал он, - я тебе жизнью обязан.
- Ты ничего мне не должен, - запротестовал я, - и, если захочешь остаться в Паусе я тебя неволить не стану, тем более что впереди нас ждут одни неприятности.
Мы немного помолчали.
- Видишь, как все повернулось, - сказал Холин, - ты все-таки узнал тайные слова и стал дворянином. Вот какой ты теперь важный, даже сразу и не узнаешь, а я даже в стражниках не удержался. Жил в грязи, кормил чужую скотину и дерьмо засохшее для костра собирал.
Мне стало жаль старого друга, но чем я мог ему помочь, как утешить? Конечно, я с радостью взял
