Чужой из психушки (Извращение желаний) - Владимир Исаевич Круковер
Я понял, для чего все это она говорит, но виду не подал. Плату я повышать, конечно, не стану, не миллионер, а вот на конфеты, может, и буду давать. Если будет за что. Девушке этой, как сказала тетушка, всего четырнадцать лет, но она вовсе не девушка, а девочка еще. Только довольно рослая. Очень послушная. Потому, что отец ее бьет, когда она в чем-то даст промашку.
Мы договорились, что' Девочка приступит к работе с завтрашнего дня, но не с утра, а сразу после школы. Они ушли, а я лег на кровать поразмышлять о будущем своем перевоплощении.
На следующий день я с утра занимался фотографией. У меня накопилось отснятой пленки на целую серию снимков под рубрикой "С балконной точки зрения". Такие сюжетики - пальчики оближешь. Исключительно выгодная точка съемки - балкон. Никто даже и догадаться не может, что его отсюда, сверху, снимают. Зато снимки все получаются динамичными, а не иконостасными.
После школы, как и договорились, пришла Девочка...
Мне не очень-то хочется писать об этом, но не могу же я отказаться от раз и навсегда заведенного правила вести дневниковые записи! Такое отступничество самим собой установленной обязанности - не в моих принципах.
Итак, пришла Девочка, убирала... Девочка рослая и развитая не по годам. Когда она нагибалась над полом с тряпкой, мне были видны ее круглые и упругие ляжки, полусферы тугих ягодиц, прикрытых синими заштопанными трусиками. У меня пересохло во рту, и сам того не желая, я сказал:
- Девочка, хочешь заработать на конфеты?
- Хочу!
- Я профессиональный фотограф, а это все равно, что художник. Мне, как и художнику, тоже нужна натурщица. А натурщицы работают за плату. Мне надо снять серию фотографий "Вечерний час и утренний туалет девушки". Но это не значит, что тебе надо ждать вечера или утра. Снимки можно сделать прямо сейчас. Только тебе надо сначала медленно раздеться, а потом так же одеться. Вот и получится серия "Туалет".
Она пришла в страшное смятение, вспыхнула пунцово, но я спокойно и по-доброму подозвал ее поближе и показал несколько снимков обнаженной натуры из зарубежных журналов. И доходчиво объяснил, что в этом никакого греха нет, что это святое искусство. А меня, мол, стесняться не следует, поскольку я гожусь ей в дедушки, да и сами снимки я никому показывать не собираюсь... В конце концов, со слезами стыда на глазах она согласилась, поклявшись, что и она никому ничего не скажет про свою работу натурщицей.
Я выбрал место в комнате, куда хорошо падал свет, и Девочка стала раздеваться. Затем так же медленно она оделась, и я успел отснять все тридцать шесть кадров пленки. За это я хорошо заплатил ей, а затем, закончив уборку, она ушла вполне довольной.
Снимки получились хорошие, а некоторые даже очень. Я смотрел на них и вновь представлял себе процесс раздевания-одевания. И думал о том, что через неделю она опять придет ко мне... Двери в тот вечер я предусмотрительно никому не открывал: я не был уверен в том, что она не проболталась родителям. На всякий случай, если что, я решил все отрицать. А доказать обратное, не имея на руках снимков, было невозможно.
Она все-таки проболталась. Приходил отец Девочки, долго стучал в дверь, но я ему, конечно, не открыл. Он орал, что доберется до моих ребер и пересчитает их снаружи и изнутри, однако про милицию папаша не упоминал, и я отметил это, как положительный фактор, в мою пользу то есть. Но мне надо было заручиться общественной поддержкой. Хотя бы в лице Палача, изложив ему версию нахального, граничащего с наглостью и хамством шантажа.
Палач, выслушав меня, страшно возмутился:
- Я знаю этого ублюдка! Это горький пьяница и домашний дебошир. Это кочегар из котельной, который никогда не умывается после вахты, не известно никому, моется ли он вообще.
У меня отлегло от сердца: человеку с такой репутацией вряд ли кто может поверить. Потому-то он и не упомянул даже про милицию. Уж там-то его знают, как облупленного!
И тут кочегар, видимо, крепко поддав для храбрости, вновь пришел к дверям моей квартиры, опять стал орать и барабанить кулаками.
- Открывайте, - спокойно сказал Палач, - я ведь с вами.
Я открыл, и они ввалились в квартиру вдвоем - этот кочегар и безногий алкоголик.
