Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1978 год
— Это моя веревка...
Бросив оружие, он присел на корточки и начал рассматривать петлю, вертя ее в руках. Разобравшись, в чем дело, он задумчиво произнес:
— Зверь натянул завязанную вокруг шеи веревку и перегрыз ее. — Поднявшись на ноги, он прошел вдоль цепочки следов, тянувшихся вдоль лужи, и с удивлением сказал: — Здесь и здесь... следы четырех лап. А здесь снова три лапы. Животное выздоравливает.
Девочка кивнула, довольная.
Следы были хорошо видны; ягуариха бежала быстро, не пытаясь их запутывать. Следы пересекали большую поляну, потом исчезали в сельве, где лианы так тесно переплетались среди ветвей, что под ними царил вечный полумрак. Затем следы шли через огромное открытое пространство, но бесчисленные насекомые вынудили индейца снова искать спасения в сельве, где крошечные ярко-красные клещи почти не водились. Когда индеец добрался до спасительной тени, его кожа покрылась красными пятнами и вздулась от многочисленных укусов. Улыбнувшись дочери, ожесточенно чесавшей кожу, он протянул ей горстку растертых табачных листьев и сказал:
— Пожуй их, пока я поохочусь. Урубелава пошел на шум воды.
Выйдя к речке, он постоял немного на скале, присматриваясь, а потом подстрелил на мелководье жирную корбину. Вернувшись, он протянул рыбу дочери, чтобы та ее приготовила.
Девочка выплевывала жидкую табачную кашицу на ладони и натирала ею болезненную красную сыпь от укусов насекомых сначала себе, потом отцу. Урубелава зажег костер, они поджарили и съели рыбу и пошли по следам, пока снова не потеряли их.
Сидя у входа в пещеру, Бишу увидела капибару, огромного грызуна, всего в два раза меньше ее самой, четырех футов в длину и в добрую сотню фунтов весом. Вдоволь налакомившись сочными водяными травами, капибара грелась на солнце, лежа на спине и похрюкивая от удовольствия. Бишу убила ее одним сокрушительным ударом и втащила в пещеру...
Наевшись, Бишу легла перед входом в пещеру. Она лежала спокойно и неподвижно, и лишь подрагивание хвоста выдавало, что Бишу бодрствует. Она нюхала воздух, прислушивалась.
Бишу слышала громкие стоны ревунов, резкие вопли попугаев, хриплые крики тукана — они возвещали, что человека поблизости нет.
Распластавшись по земле, она проползла вперед и вылезла из пещеры. Бишу чувствовала себя в полной безопасности. Она глубоко вдохнула прохладный ночной воздух. Ее гордая голова опять была высоко поднята; мышцы вновь заиграли.
Медленно, лишь слегка прихрамывая, она ушла в дебри сельвы, сельвы, которая принадлежала ей.
Темнота наступила неожиданно. Только что светило солнце, а в следующий миг спустились сумерки и повеяло прохладой. Небо заволокло тучами, и через мгновение на лес обрушились потоки воды.
Вскоре образовались целые реки; они быстро неслись по красной земле, подмывая берега, обрушивавшиеся во вздувшиеся потоки, так что возникали маленькие плавучие островки, которые уносились дальше волнами.
Сначала дождь означал для Урубелавы лишь одно: следы, по которым он шел, будут быстро уничтожены. На мгновение его охватило чувство досады, но вскоре оно прошло. Дожди были постоянной угрозой для индейцев. Урубелава хорошо помнил, как несколько лет назад его поселок, только что заново построенный после лесного пожара, был смыт разбушевавшейся водной стихией. Тогда в живых осталось только тридцать человек из ста сорока.
Поэтому первой мыслью Урубелавы было найти такое крупное дерево, которое устояло бы под напором воды. Огромная сейба, к которой он бросился сначала, имела слишком слабую корневую систему и могла обрушиться, как только волны размыли бы землю у ее основания. Индеец, держа за руку дочь, продолжал бежать, пока не наткнулся на исполинское дерево футов в сто высотой и около десяти в поперечнике. Дерево за сотни лет успело обрасти целым лесом лиан, так что индейцу, чтобы добраться до ствола, пришлось продираться сквозь них с помощью мачете.
Отец и дочь прижались спинами к огромному дереву и смотрели на дождь, который хлестал по их почти обнаженным телам; капли стекали по блестящей коже, образуя у ног ручейки. Вот рядом с ними обрушилось ярко-красное бальзамное дерево, сплошь заросшее багряными орхидеями, и они почувствовали исходившее от его коры благовоние.
Ноги индейцев, стоявших по колено в воде, стали замерзать. Урубелава срубил лиану, перебросил ее через один из нижних суков дерева и легко вскарабкался по ней. Устроившись на огромной серой развилке, он втянул наверх и дочь. Под ними яростно бурлила река, родившаяся всего полчаса назад.
Внезапно невдалеке в тучах образовался просвет, в то время как вокруг по-прежнему лил дождь и, не переставая, барабанил по листьям. Но там, где косые сильные лучи солнца прорезались сквозь сельву, весь лес внезапно осветился ослепительным желто-золотым огнем, который на глазах превратился в пурпурный, а затем все покрылось золотистым переливающимся багрянцем. Над джунглями повисло удивительное зарево, от которого, казалось, начинала полыхать вода. Свечение усиливалось с пугающей быстротой.
Девочка, озираясь по сторонам, начала дрожать, но отец, которому уже доводилось видеть такое, успокаивающе улыбнулся:
— Это мокрый огонь. Он не причинит нам вреда.
Горящие золотые блики вытеснили зеленые тени, и лес засиял невиданной красотой. Холодный, постоянно меняющий свои оттенки огонь окружил мужчину и девочку и, казалось, слился с ними; даже тела их отливали пламенем.
Желтое переливающееся зарево постепенно перешло в красное, а потом снова медленно сменилось на пурпурное. И вдруг странное свечение исчезло.
Урубелава произнес, указывая направление:
— Мы пойдем туда, к горе! Так будет лучше.
Девочка испуганно посмотрела на воду. Но Урубелава был непреклонен:
— Здесь неглубоко. Мы сможем идти вброд.
Марина кивнула. Он первым соскользнул вниз по лиане и убедился, что вода доходит только до пояса. Урубелава с улыбкой взглянул вверх и, когда девочка начала спускаться, подхватил ее за талию, чтобы не захлестнуло водой. Небольшие волны накатывались на них, но отец и дочь медленно, проверяя каждый шаг, начали продвигаться к горе.
Внезапно они оказались по колено в воде — земля под ногами задрожала и вздыбилась.
Девочка испуганно посмотрела на отца и, увидев страх на его лице, заплакала:
— Скорее! Мы должны быстро выбраться отсюда!
Земля пришла в движение... Огромный остров с деревьями, тесно переплетенными лианами, кустарниками и буреломом, тесно смешавшимися в невообразимом хаосе, постепенно отрывался от остальной земли.
Урубелава обхватил дочь и понес ее на руках, то и дело оглядываясь на громоздившиеся вокруг и угрожавшие падением деревья. Внезапно кусок острова осел и исчез под водой; два огромных дерева швыряло в водовороте как спички. Крошечная антилопа пыталась удержаться на проплывавшем мимо бревне; ее огромные глаза были широко раскрыты от испуга, а уши тесно прижаты; переступая тонкими ножками, она балансировала на неустойчивом бревне. На глазах у индейцев бревно перевернулось, и антилопа исчезла под водой; на мгновение ее голова мелькнула в потоке и потом скрылась навсегда.
Остров, на котором они находились, плотно пристал к влажному основанию холма, и корни уже тянулись отовсюду, чтобы соткать сеть, которая надежно прикрепит новую землю к старой до тех пор, пока следующий дождь снова не смоет ее.
Весь лес бурлил, как гигантский котел, наполненный грязной, перемешанной с лианами землей, в котором кувыркались огромные деревья.
Все живое сражалось с разбушевавшейся стихией.
Бишу уносил водный поток, швырял ее из стороны в сторону, так что она старалась только удерживать голову над водой. Ливень не прекращался...
Наконец Бишу наткнулась на сломанный сук и вцепилась в него когтями; когда сук ушел под воду, увлекаемый течением, она рванулась к берегу и поплыла что было сил. Но отрезок берега, к которому она плыла, медленно осел в воду; там, где только что была твердая земля, оставались лишь деревья, валившиеся в воду.
Неожиданно набежавшая большая волна выбросила Бишу на вновь образовавшийся берег. Бишу проползла немного и впала в забытье...
Наконец дождь прекратился, выглянуло солнце, и сельва, в которой царил полный хаос, начала понемногу приходить в себя.
Когда Бишу открыла глаза, она не могла пошевелиться из-за запекшейся на боках грязи. Она с большим трудом вырвалась из плена и отряхнулась, как собака.
Принюхавшись, Бишу вновь учуяла ненавистный запах человека, и дрожь испуга пробежала по ее телу. Когда задул слабый ветерок, запах исчез, потом вновь появился и стал сильнее.
Рядом находились заросли дикого сахарного тростника, густо оплетенного лианами, и она залезла в самую гущу, пробравшись между душистыми стеблями.
