Мишень - Анна Викторовна Томенчук

Дана достала из кармана пальто тонкие перчатки. Вид у нее был такой, словно она готова убить всех присутствующих, а потом оживить и убить еще разок.

— Подожду на улице, — проронила она.

— Я уже иду! — Эмили взяла ее под руку и помахала нам на прощание. — Чао!

Винсент поболтал остатки кофе в чашке и с минуту молча изучал разбросанные по столу записные книжки.

— У меня есть к тебе просьба, — заговорил он.

— Перевернуть планету, но найти Аннет?

— Я хочу, чтобы ты узнала, где живет Кларисса Вольпе.

При звуке этого имени я встрепенулась.

— Но зачем?..

— Ты встречаешь меня впервые, и еще не поняла, что лучше не задавать лишних вопросов?

— Что ты знаешь о ней, каратель Винсент? Помимо того, чья она сестра, естественно.

— Кое-что.

Я рассеянно потрепала еще не успевшие высохнуть волосы. Неужели это и правда Ролан? Заказать темного эльфа — еще куда ни шло, попросить Анну покусать старшего карателя — тоже. Но отправиться сюда в одиночку, решив, что весь криминальный мир Треверберга упадет перед ним на колени?.. Это чересчур даже для него. Или он окончательно рехнулся, или… или просто заигрался, а каратель Винсент и доволен — он тоже настроен оторваться на полную катушку. Пусть развлекаются. Для меня важнее разгадать другую загадку: кто этот умник, заказавший Викинга? Хотя, может, это и к лучшему, если каратель Винсент сделает работу сам.

— Ты ее убьешь?

— У меня другие планы.

— Кажется, я знаю, кого вы ищете, каратель Винсент.

— Я в курсе. Но его имя мне ничем не помогло бы, адреса никто бы не сообщил. Мы знаем, что он в Треверберге. Остальное — дело времени. Адрес Клариссы мне нужен как можно быстрее.

Я закивала, перебирая в пальцах чашку.

— Так уж и быть, каратель Винсент. Вижу, охота серьезно увлекла тебя?

— Как много вопросов, Морана. Повторяю во второй — и в последний раз.

— Почему бы тебе, Великий, не проявить знаменитое восточное гостеприимство и не подлить даме еще кофе?

Глава третья

Винсент

30 декабря

Треверберг

— А я-то, наивный, думал, что эмпатов не существует. Это вроде как… экстрасенсы. Ты удивляешься, но находится разумное объяснение. Вот твой чай. Это ничего, что я заварил обычный красный? Травяной закончился… Давно не был в магазине.

Эдуард поставил передо мной чашку и сел напротив. Из больницы его выписали утром: пациент, вопреки всем законам медицины, чувствовал себя здоровым и успел порядком достать персонал, так что радость была обоюдной.

Мун-младший жил в одном из самых маленьких особняков старой половины, занимая нижний этаж (верхний принадлежал хозяйке дома). Все комнаты были оформлены в светлых тонах, отчего потолки казались выше, а окна — больше. Эдуард не принадлежал к любителям аккуратно сложенных вещей, но легкий беспорядок повсюду не выглядел отталкивающе, напротив, создавал ощущение уюта. Черный кот Граф разделял мое мнение: он развалился на смятом покрывале рядом с большой корзиной, в которой лежали книги, и пытался убедить нас в том, что спит. Это не мешало ему время от времени приоткрывать один глаз и наблюдать за птицами. Их у Эдуарда было превеликое множество, и жили он в подвешенных под потолком клетках. Умные птицы не торопились спускаться, а Графу его габариты не позволяли прыгать слишком высоко. Кот предавался мечтам и облизывался.

— Существуют и эмпаты, и экстрасенсы.

— Экстрасенсы? Врешь ты все. Что, они еще и мысли читают? И потусторонний мир видят?

— Они видят наш мир.

Эдуард зябко поежился. Я сделал глоток чая, взял телефон и в тысячный раз проверил, не пришло ли новых сообщений. Морана молчала. Это не казалось мне подозрительным, но я готов был передумать в любой момент.

— И что, эмпатов в мире много? — задал очередной вопрос Мун-младший, разворачивая золотистую обертку шоколадной конфеты.

— Таких, как ты, мало. Один на несколько тысяч.

— Это плохо или хорошо?

— Скорее, плохо. Но хорошо, если ты не будешь думать об этом слишком часто.

Эдуард отправил конфету в рот и запил ее чаем.

— А экстрасенсов?

— Они не экстрасенсы, просто окружающим удобнее так думать, это наиболее рациональное объяснение. У этих людей есть особый знак на спине, мы называем его печатью Лилит. Другие рождаются либо смертными, либо темными существами, а они иные. Живут на границе двух миров, видят происходящее по обе стороны одинаково хорошо, но не понимают, что происходит — зачастую думают, что это душевное расстройство. Хотя некоторые из них вырастают, учатся принимать свою темную сторону и используют «дар». Порой даже деньги умудряются на этом зарабатывать. У них много талантов — они располагают к себе, умеют убеждать, лечат прикосновением, читают мысли. Становятся врачами-диагностами или криминалистами, например. Любят сложные загадки, им нравится размышлять.

— Может, Говард Логан — тоже экстрасенс? — Я уже хотел ответить, но Эдуард меня опередил: он покачал головой и рассмеялся. — Говорю так, словно ты знаешь, кто это. Дэйв — его поклонник. — Он подмигнул мне. — Расскажи Кристиану, кто такой Говард Логан.

Сводный брат Эдуарда сидел в кресле у окна, читал роман Лавкрафта в мягком переплете, заботливо завернутый в обложку из тонкой бумаги и слушал музыку. Большие наушники полностью отгораживали юношу от окружающего мира — он отреагировал на вопрос Эдуарда не сразу.

— Говард крутой, — дал исчерпывающий ответ Дэйв, рассеянно потрепав длинные, ниже плеч, светлые волосы.

— Не сомневаюсь, — кивнул я.

— Дэвид мечтает попасть в команду Говарда, — пояснил Эдуард. — Он сейчас учится на криминалиста. Будет специалистом по маньякам. Да, Дэйв?

— Второй курс, — с достоинством кивнул молодой человек, снова надел наушники и сосредоточился на чтении.

Мун-младший развернул очередную конфету.

— Говард Логан — детектив. Группа, в которой он работает, занимается самыми безнадежными делами. Не так давно он поймал маньяка, за которым гонялись больше года. А чуть раньше засадил какого-то криминального авторитета. К нему было и не подобраться, но он смог. Говорят, он гений.

— Вот как.

— Будет здорово, если Дэйв к нему попадет. На самом деле он способный малый, если не ленится. Сделает прекрасную карьеру. — Эдуард опустил глаза и потрепал нитку чайного пакетика, который до сих пор оставался в чашке. — Дэйв еще и рисует, и немного пишет музыку, когда-то он хотел собрать группу — на гитаре играет. Но папа говорит, что сын-художник — это уже чересчур, а если двое — настоящий ад. А сын-музыкант — и того хуже. Так что пусть Дэйв копается в деталях преступлений,