Девочка в реакторе (СИ) - Анастасия Котова
Под ногами хлюпала белая пена. Омытые улицы словно после проливного дождя. Весь месяц стоял сухой — тут климат совсем другой, чем на западе, хотя город расположен на севере. Его жители расхаживали в летних костюмах, открытой одежде, не боясь прохладного по вечерам ветра, дожидаясь с благоговением первых, срывающихся с неба, тяжелых капель.
— Уважаемые припятчане, связи с аварийной ситуацией на Чернобыльской атомной электростанции, было вынесено решение о временной эвакуации. Просьба собрать теплые вещи и спортивные костюмы. Срок предполагаемой эвакуации — пять-шесть дней. Пребывание на природе приветствуется. Палатки брать разрешается. Всего вам доброго.
Рая оторвалась от клеенки, смутно осознавая происходящее. На маленькой кухне, через стенку от комнаты, где она проживала с Василием, заработало радио: объявив о временной эвакуации, усталый голос дикторши сменился на веселую музыку, не совсем уместную обстановке.
По ту сторону здания вновь воцарилась духота, но девушка продолжала щеголять в вязаной кофте. Золотистые кудри свисали из-под прически, сделанной впопыхах, а лицо, вымазанное сажей (и где она только успела ее подхватить?..), оставалось заплаканным.
— Зато встретим Первомай на природе. Возьмем теплые вещи, гитары, купим самое лучшее и самое дорогое вино, наделаем шашлыков… красота!..
— Да уж… — вяло отреагировала Раиса, состроив унылую мину, — красота среди бегущих, первых нет и отстающих. Высоцкий. Вася любит его до умопомрачения. Даже пластинку с его песнями умудрился заслушать до дыр.
— Бедный Высоцкий, не дожил до наших дней…
— Интересно, какую бы песню он посвятил нашему происшествию?
— Переделанный Шопен на современный лад?
— Мне не до веселья, Таня! Мне не нужен никакой отдых на природе… без Васеньки…
Рая подошла к окну, плотнее закутавшись в кофту. Пронзающим взглядом зацепилась за крышу пожарной части, где все еще стояли распахнутые настежь ворота. По грязной щеке пробежала одинокая слеза. Лицо уже опухло от нескончаемых рыданий: едва вернувшись домой, девушка села за стол, молитвенно сложив руки, и начала протяжно выть, подобно голодному волку. Слезы лились куда попало, а сердце нещадно билось в груди.
Машина долго колесила вдоль пустующей дороги. Милицейские автомобили и бронетранспортеры стояли на въезде в Чернобыль, шоссе же близлежащих деревень осталось абсолютно свободным. Татьяна, та самая темноволосая подруга, повезла ее в деревню, к родителям ее мужа.
Весь путь прошел в странном забытье, и девушка внезапно вздрогнула, услышав откуда-то издалека собственный пронзительный крик:
— Мама, Васенька в Москве! Увезли специальным самолетом!
Еще один день пролетел незаметно, напоминая короткий черно-белый фильм: перед глазами, покрываясь россыпью помех, возникали образы припятской медсанчасти, толпа возмущенных женщин перед входом. Их крики еще долго будут звенеть в барабанных перепонках. Маленькая комнатка в общежитии, оставленная на несколько дней, с разбросанными по полу вещами, дневниками и аудиокассетами.
И злополучная Чернобыльская АЭС.
— Вася там… в Москве…
Под вечер, когда на деревню опустились сумерки, когда среди темноты вновь проглядывались чьих-то два зорких глаза, Рая почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Едва забежав за угол и прогнувшись в три погибели, на мокрую от поливов землю полилась обильная рвота. Кое-как добравшись до постели, девушка рухнула на кровать и отключилась, полностью погрузившись в сновидение.
— Рая! Рая!!
От пронзительного мужского голоса она резко распахнула веки. Сон как рукой сняло. На минуту ей показалось, что любимый, вложив в клич остатки сил, плакал, тянул к ней руки и умолял о помощи, хотя по ту сторону реальности она слышала только зов. Рая снова прилегла на кровать, положив голову на мягкую подушку, и перевернулась на бок.
“Я поступаю не очень хорошо, оставляя его там одного…”
— Ну куда ты такая? — она бегала по дому с вещами в руках. — У тебя же токсикоз, останься лучше дома, ничего с Васенькой не случится! Его там подлечат, и он вернется домой, как новенький!
— Мама, вы же знаете, что это невозможно…
— Упертая ты. Погубит тебя твое упрямство.
— Мама, я все решила. Вы только не переживайте так, все будет хорошо.
— Пусть отец повезет тебя в Москву!
Сняв со сберегательной книжки все деньги, что были у родителей мужа, машина двинулась в долгий путь. Дорога снова выпала из памяти. Происходящее вновь скрылось за завесой забытья, оставляя отчаяние наедине с упертостью — эти черты характера не совладали друг с другом, постоянно менялись местами, вызывая противоречивые желания: рыдать и сворачивать горы. Последнее взяло свое, и слезы на бледном лице моментально высохли.
— Вы не подскажете, в какой больнице лежат чернобыльские пожарники?
Милиционер, что встретился им на пути, совершенно спокойно ответил:
— Шестая больница, на Щукинской.
“Хм, странно. Он говорит об этом совершенно спокойно, а нас пугали, что это государственная тайна, совершенно секретно…”
— Без специальных пропусков не пускаем! — воскликнула вахтер в белом халате, испытывающе осматривая незваную гостью.
Раиса, недолго думая, вытащив кошелек из недр платья, достала советскую купюру и положила ее перед носом девушки.
— Иди, — деньги тут же исчезли.
Рая, подобрав подолы платья, на одном дыхании взлетела на нужный этаж. В узком коридоре царило какое-то столпотворение: медики, одетые в специальные защитные костюмы, напоминающие дождевики, с респираторами на лицах, проходили мимо, лишь иногда бросали недоуменные взгляды на встревоженную девушку. Не все равнодушно приняли гостью — ее хватали за локти
