Любовница отца. Исступление - Лена Голд
– Амин, мне некогда, – вздыхаю, допивая свой чай. – Только пришла с работы и успела принять душ. Сил больше ни на что нет. Пойду спать. А в выходные, сама знаешь, я только с сестрой.
– Вот и замечательно! Значит, в выходные, когда Иришка приедет. Ей тоже понравится, я уверена. Пусть отвлечется чуточку от учебы. Все, решено!
Не успеваю я открыть рот, как слышу звонок в дверь. И сердце начинает биться часто-часто. Неужели пришел?
– Амин…
– Слышу я, – тихо смеется она. – Твой пришел? Беги давай. Завтра встретимся.
Отключаю звонок и на ватных ногах иду в прихожую. Перед тем как открыть дверь, всматриваюсь в свое отражение в зеркале. Щеки уже красные, а глаза сияют от счастья.
– Добрый вечер, – Тео рассматривает меня, не заходит. И до меня только сейчас доходит, что я в одной ночной рубашке. О Боже! Да она попу еле прикрывает.
– До-добрый. Прости, я сейчас…
Тео разувается, я же пячусь назад. Хочу пойти в комнату и переодеться. Как же стыдно, Господи…
– Стоять, – вдруг доносится жесткий голос. Замираю на месте.
Теоман обхватывает мое лицо руками, заглядывает в глаза. Не сводит взгляда некоторое время. А потом…
Он впивается в мои губы. Не так мягко, как в прошлый раз. А с напором. Щетина царапает кожу. Больновато, но я решаю не думать об этом. И очень! Очень стараюсь отвечать с такой же страстью! Мой второй поцелуй. Первый был буквально недельку назад и, конечно же, с Теоманом.
Он прижимает меня к стене, сам же нависает скалой. Его руки уверенно скользят от плеч до локтей, прокрадываются к спине, гладят. В голове туман. Я задыхаюсь от его напора, втягиваю воздух через нос. Тео отстраняется всего на секунду, тем самым дает отдышаться, но снова накидывается на мои губы с такой же силой.
От него пахнет приятно. Крышу сносит окончательно. А во рту вкус горького шоколада, и, кажется… Тео пил алкоголь…
Он подхватывает меня на руки, уносит в гостиную, не прекращая целовать. Я цепляюсь за крепкую шею, зарываясь пальцами в его волосы. Мы оказываемся в спальне. Трясусь как осиновый лист. Как-никак, это будет мой первый раз. У меня нет опыта. Я никогда не занималась любовью с мужчиной, и сейчас мне, естественно, страшно.
Тео будто чувствует, что я не в себе. Он ставит меня на ноги и, тяжело дыша, отстраняется всего лишь на несколько сантиметров.
– Ди, – хрипло выдает он, заглядывая в мои глаза. Его зрачки будто стали еще темнее и шире. – Если ты сейчас не выйдешь и не закроешься в ванной до того времени, пока я не уйду…
Уйдет? Нет, нет!
– Тебе лучше выйти… Поверь, для твоего же блага.
У меня ощущение, что он еле выдавливает из себя слова. Будто боится, что не сдержится и сделает мне больно. Но я решила… Не уйду. Что и озвучиваю вслух.
– Останься, – шепотом прошу я, поднимаясь на носочки и касаясь его губ своими. Провожу кончиками пальцев по его шее, расстегиваю первую пуговицу его рубашки.
В комнате горит лишь ночник. Но этого достаточно, чтобы увидеть его лицо, каждую морщинку.
Байдасаров просто смотрит. Молчит, поджимает губы в тонкую полоску. Ловит мои руки своими, останавливает. Под пристальным взглядом мне становится не по себе. Я опускаю глаза, глубоко вздыхая. Понимаю, что сегодня между нами ничего не будет. Теоман не хочет.
– Ты пожалеешь, – говорит он, перед тем как унести меня на кровать.
Глава 19
Горячие шершавые ладони гладят бедра, поднимаются выше. Касаются резинки белья, тянут вниз. Я дышу часто-часто и пытаюсь не нервничать сильно. Ну и что, что это мой первый раз? Он у всех бывает. И раз некоторые люди так любят интим, значит, это действительно не такое уж и плохое занятие. Просто нужно расслабиться.
Дрожащими пальцами расстегиваю остальные пуговицы, еле проталкиваю их через петлю. Теоман не сводит с меня темных глаз. На миг мне кажется, что он сомневается, стоит ли трогать меня, целовать. Но эти мысли я отгоняю прочь, когда он стягивает с меня трусики.
Я снимаю белоснежную рубашку и любуюсь мощным спортивным телом мужчины. Боже, он такой красивый и крепкий… А еще эта татуировка на плече. Что-то, смахивающее на дракона?
Тянусь и провожу пальцем по узору, слегка улыбаясь. Чувствую что-то твердое в области живота и не могу сдержать улыбку.
Он хочет меня.
Сглатываю нервно несколько раз. Теоман проводит губами по моей шее, касается языком жилки, которая пульсирует как сумасшедшая. Он тяжело дышит. Впрочем, как и я. Следом за его рубашкой летит моя сорочка. Я остаюсь абсолютно обнаженная перед этим безумно красивым мужчиной. Не теряя ни секунды, он стягивает с себя брюки и наваливается сверху. Не понимаю, что происходит. Но… Если минуту назад он касался меня нежно, боялся сделать больно, то сейчас все происходит совершенно иначе.
Будто Теоман теряет контроль над собой, над своими эмоциями. Грубо набрасывается на мои губы, целует, кусает…
Даже больновато становится…
Он раздвигает мои ноги коленом, устраивается между ними. Вика говорила, что первый раз не проходит без стресса. Мы, девушки, боимся. И да, немножко бывает больно, но не катастрофически. Можно пережить без всякой истерики.
Макс и Теоман – совсем разные. Первый – двадцатитрехлетний парень, второй – мужчина в тридцать пять. Тео несдержанный, чересчур страстный. Голодный. Вон, с каким напором на меня набрасывается.
А Вика говорила, что ее парень любит тянуть время, кайфовать от каждого жеста. Всегда действует сдержанно и не спеша.
– Расслабься. Ты как бревно лежишь, – рычит он мне в губы. Да, я напряжена. И да, никак не могу расслабиться. Слова Тео задевают меня, но я решаю не подавать виду. Он же прав…
Мужская эрекция упирается мне между ног. Горячее и… Большое. Всего один толчок – и он оказывается во мне. Я еле сдерживаю себя, чтобы не крикнуть. Потому что больно. Острая боль пронзает все тело. Тео делает паузу всего на секунду, а потом вжимается в меня раз за разом, вышибает весь воздух из легких. Я издаю непонятные мне звуки. Так хочу, чтобы он отстранился. Хочу кричать, плакать. Еле сдерживаю слезы. Они тяжестью застревают в области груди.
Я обвиваю его шею руками, притягиваю к себе. Зажмуриваюсь, снова открываю глаза и встречаюсь с Тео взглядом. Кусаю губу до боли, до крови. Неужели не понимает, как мне больно? Неужели не почувствовал, что я…
А ведь Вика говорила…
Черт! Да
