Я тебе не Золушка! - Полина Ветер
— Это уж точно. Особенно сегодня. — Выдавливаю из себя. — Кстати, поздравляю: ты стал дедом. Это ещё не подтверждено официально, но думаю, что информация достоверная.
Сука Аверина. Стоит только её вспомнить, и в груди невыносимо жжёт.
— Не понял. — Хмурится. — Что это значит? Твоя девушка беременна?
Он знает про Янку. Они даже виделись один раз.
— Моя девушка тут вообще не причём.
— Отлично. И какая же баба от тебя залетела?
— Не только залетела, но уже и родила год назад.
Мы останавливаемся на светофоре.
— И почему я даже не удивляюсь? — Философствует он. — Давно узнал?
— Сегодня утром. От того самого гондона «в пиджаке».
— Вижу, радость твоя безгранична. Ну и что собираешься делать?
У меня был целый долгий день, чтобы подумать над этим.
И результат нулевой.
Пожимаю плечами.
— Для начала нужно сообщить матери и Янке. Дальше по ситуации.
Оставшуюся дорогу мы едем молча. Отец курит в окно, но у меня даже не возникает желания затянуться. Просто апатия и усталость.
Когда я покидаю его машину, он на мгновение останавливает:
— Кто хоть у нас?
— В смысле?
— Пацан или девка?
— Пацан. Илюха.
— Юринов Илья Артёмович. Ну, так неплохо вроде звучит. — Примеряет он мальчишке нашу фамилию.
— Ага. Только он Аверин, наверное…
— Это поправимо. — Задумчиво тянет. — Главное захотеть.
Игнорирую его умозаключение.
— Ладно, счастливо. — Прощаюсь.
— Артём, не наделай ещё больших проблем сам себе. Если не знаешь, как поступить, лучше посоветуйся.
— С тобой? — Усмехаюсь невесело.
— Да хоть с матерью. Мои советы же тебе не нужны.
Ничего не отвечаю на это.
— Арине нужны деньги на обследование и лечение. — Говорю, потому что понимаю: самому мне пока негде их достать. — Если хоть что-то в тебе отцовское осталось, помоги.
— А что с ней? — Хмурит брови, прям как я, когда меня озадачивают. — Арина болеет?
— Только не говори, что ты не знаешь. Мать что, не звонила тебе?
— Нет. — Отвечает твёрдо. — Мы не общаемся уже несколько лет.
Его тон заставляет меня задуматься.
Неужели действительно он не в курсе о болезни собственной дочери?
Хотя, о чём я…
Это же мой отец. Его кроме работы больше ничего не интересует.
Да я и сам не лучше — о существовании сына до сих пор не знал.
— Ладно. Проехали. — Говорю, разворачиваясь к подъезду.
Найду деньги. Работы в Москве полно.
Поднимаюсь в квартиру и пытаюсь бесшумно пробраться в ванную. Но мать слышит мои шорохи и выходит в полутёмный коридор.
— Тёма? — Видит моё состояние и голос становится тревожным. — Что случилось?
— Поздравляю тебя, мам. — С порога огорошиваю её. — Ты стала бабушкой.
Глава 18
— Я хочу его увидеть. — Мама бесцельным взглядом дырявит окно, теребя воротник халата тонкими пальцами.
Я уже смыл с себя кровь и переоделся в чистую футболку. Теперь сижу, помешивая чай в большом бокале, плевать, что на дворе первый час ночи.
— Вряд ли это сейчас возможно. — Отвечаю ей сдержанно. — Сначала я должен убедиться на все сто процентов.
Я рассказал матери всё, как на духу, как никогда нуждаясь в её поддержке и родительском совете.
Новость о ребёнке, конечно, ошарашила её, но, к моему удивлению, не вызвала истерику и видимое желание «родить меня обратно», хоть мне и неведомо, что творится сейчас у неё внутри.
— Думаешь эта женщина стала бы шутить такими вещами? — Поворачивается ко мне. — Да и что с тебя взять…
— По сути, она не подтвердила это словами. — Качаю головой, отпивая, наконец, из чашки. — Я просто понял всё по её взгляду.
— Зачем она вообще родила от тебя? — Философски задаётся вопросом мама. — Такая разница в возрасте… И, судя по всему, она не собиралась сообщать тебе о ребёнке.
Эти слова неприятно обжигают меня изнутри.
Так и есть.
Если бы не ебучий Олег, наши пути, возможно, разошлись бы раньше, чем я чухнулся разузнать побольше о мальчишке.
Я, может, и мечтатель, но не идиот, чтобы не понимать: мы с Авериной несовместимы по жизни, как бы нас физически друг к другу не влекло.
Мой порог — это Янка.
Я и её не заслужил, конечно.
Особенно, учитывая измену, и то, что до сих пор не перезвонил ей.
Просто голова сейчас настолько чугунная, что разговор с матерью — единственное, что могу хоть как-то выдержать.
Мне бы поспать суток трое.
И чтобы отпустило это сраное чувство гадкого предательства.
Чёртова сука…
Не думал, что можно кого-то так ненавидеть.
И никогда раньше мне не было так хреново, как сейчас. Чтобы хотелось биться головой о стену, лишь бы не думать и не вспоминать о ней.
— Тём… — Мать окликает меня, видимо, я настолько задумался, что пропустил её реплику.
Отставляю кружку. Чай не лезет. Вообще ничего неохота.
— Ты собираешься общаться с ребёнком?
— Конечно.
Мне легко удаётся сказать это, гораздо сложнее представить, как осуществить.
Видеть Стерву мне хочется в последнюю очередь, но общение с Илюхой подразумевает и встречи с ней.
Хуже каторги.
Я не могу сейчас думать об этом. Мне сложно смириться с мыслью, что я теперь отец. И как быть с Янкой…
Рассказать ей придётся, да я и не привык обманывать её. До встречи с Авериной, по крайней мере…
— Ты должен поговорить с этой женщиной и выяснить, как вы теперь будете выходить из этой ситуации. Она ведь может заартачиться и препятствовать вашему общению с мальчиком.
— Мне всё равно. Я буду общаться с Илюхой, хочет она этого или нет.
— А Яна? — Вздыхает мать. — О ней ты не подумал, конечно. Такая хорошая девочка, за что ей всё это…
Мне и так тошно, но на больное обязательно нужно надавить.
— Я поговорю с ней. Пусть сама решит, стоит нам оставаться вместе или нет. В конце концов, я сам в шоке от этой новости.
— Этот мужчина… — Встревоженно поправляет халат. — Он ведь теперь устроит тебе проблемы?
— Мам, я решу это. Он тоже зарядил мне в нос вообще-то.
— Там теперь связи и деньги, сын, вечно ты во что-нибудь вляпаешься…
— Я сказал, всё решу.
— Как знаешь. — Соглашается она. — Иди поспи. Всё равно свой чай замучил, льдом покрылся уже…
Киваю и тащусь в постель, ощущая ноющую боль во всём теле. В голове роятся тысячи мыслей, и как их усмирить, понятия не имею.
Вдобавок образы наших вчерашних постельных упражнений со Стервой всплывают, стоит только прикрыть глаза.
Почему именно она меня так заводит?
Потому что «нельзя»?
Потому что она круче
