Предвестник бури - Андрей Еслер
Однако одной передачи наличности было мало, я прошагал за распорядителем в палатку, где старик подписал документ на передачу прав владения.
— Господин Самвель, я бы рекомендовал заверить бумагу перстнем верности, — добавил вдруг распорядитель. — Цена вопроса — десять серебряных.
Я задумчиво закусил губу, мучительно считая оставшуюся наличность. Но всё-таки согласился, ибо слишком многим рисковал сейчас.
Пришлось нам вернуться к рабам. Под внимательным взглядом старика и помощи местной стражи, каждый раб в клетке пусть и недовольно, но капнул каплю крови на бумагу. Красная жидкость тут же впиталась в желтоватый лист без следа. Вожак глядел на меня с недоверием и ожиданием, но я не собирался его обманывать, поэтому попросил старика зачитать дополнение к стандартному контракту, где был прописан один год службы. После полного прочтения, распорядитель приложил перстень к бумаге, и её тут же охватило белое сияние. Я слышал о таком ритуале, но никогда не видел его вживую. Теперь на каждом рабе есть метка, и они не смогут скрыться в случае побега. А если посмеют убить господина, то их метка станет не белой, а красной, и при встрече их тотчас убьют.
Но вот ритуал окончен, рабы куплены. Распорядитель ушёл, а я так и остался стоять в окружении своих невольников и с горечью в сердце от малого количества оставшихся денег. Но я прекрасно понимал, что рабы — это не только рабочая сила, это ещё и голодные рты. Много голодных ртов, включая тех, кто уже работает на рудниках. Поэтому пришлось пешком пройти до соседнего рынка, прикупить побольше еды. И со всем этим скарбом мы вернулись к арендованной повозке. Под всё более удивлённым взглядом извозчика рабы погрузили купленную еду на коляску.
— Так, — я устало присел на ступеньку повозки, вытер со лба выступивший пот. Хотелось сменить повязку на раненной руке, но времени на это пока не было. — Дальше вам придётся идти пешком.
Я наскоро объяснил маршрут, которым будет проще всего добраться до рудников. Но уже во время объяснения понимал, что часть моих новых людей с большим трудом преодолеет этот путь: всё-таки они долгое время были без еды и воды, стояли в клетке под безжалостными солнечными лучами. Однако мои слова слышали не только рабы, но и извозчик.
— Слушайте, уважаемый, а ведь я могу подогнать ещё три телеги, и вы сможете доехать полным составом за короткое время!
В кармане уже нечему было звенеть, редкие монетки не могли встретиться, но я всё равно спросил:
— Сколько?
— Да всего пять серебряных!
Всего. Конечно, всего! Только у меня эти пять серебра и остались! Но я уже решил, что сегодня делаю ставку всё против ничего. Поэтому только обречённо махнул рукой:
— Давай свои телеги.
Извозчик мигом пригнал обещанное, рабы быстро погрузились, и мы тронулись. Солнце припекало, я переместился по тюкам под козырек повозки. В голове было пусто, но где-то внутри горела надежда. Вскоре мы минули холм, и открылся вид на рудники. У меня что-то заныло в груди, рефлекторно прижал руку к месту, где быстро заколотилось сердце. Это мой последний шанс. Я должен справиться.
Глава 6
Последний рывок
Я одним из первых выбрался из повозки и уже со стороны наблюдал, как выгружаются рабы. Моё внимание сразу привлёк тот самый раб-командир, которого я про себя окрестил львом. Оказавшись на земле, мужчина аккуратно, буквально с рук на руки перенял и осторожно вытащил с телеги беловолосую «принцессу». А я в этой суматохе совсем забыл о её существовании, и теперь испытывал досаду от того, что надо было сообразить раньше и предложить ей ехать в моей повозке, а не с остальными в телеге, которую по ухабам дороги таскало только так. Хотя… Я не был уверен, что «лев» позволил бы мне это.
Но сейчас было очевидно другое: девушка находилась в крайней степени истощения, её тонкие ноги подрагивали и подгибались, неспособные выдерживать даже собственный вес небольшого тела. В один момент тусклые глаза принцессы закатились, она чуть не упала, но стоявшие рядом мужчины тут же подхватили, легонько похлопали грубыми ладонями по щекам, возвращая её в чувства. Так странно было видеть, как матёрые воины сверкают глазами, полными беспомощной ярости. Их руки были способны крошить камень, но не могли помочь одной хрупкой девушке.
А я готов был сам себе подзатыльник отвесить: пытаясь думать обо всём и сразу, упустил один очевидный момент — рабы были голодны и истощены. Я же, умник, притащил их на тяжёлые работы, даже не удосужившись накормить. А что было бы, если б отправил их сюда пешком…
Прошагал до повозки, из которой выбирались последние рабы, украдкой глянул на мешки с провизией. И был приятно удивлён: ни на одном из них не была повреждена продажная печать. А ведь спокойно могли в пути вынуть пару краюх хлеба или отщипнуть от кругов колбас — сложно было бы их винить. Нет же, впивались голодными взглядами, но не тронули ни одного мешка. Даже для своей оберегаемой принцессы. И это обнадёживало.
Однако стоило начинать разбираться с этим вопросом.
Я ухватился за края телеги, подтянулся и запрыгнул на подножку. Оглядел скопление сваленных друг на друга мешков, схватился за вершину одного из них, дёрнул, прикидывая вес и… остановился. Выдохнул, усмехаясь сам себе, вытер пот со лба.
— Арх, очнись, ты же больше не один, — пробубнил сам себе под нос, выпустил мешок и спрыгнул на землю, поднимая небольшое облачко песчаной пыли. — Надо думать шире.
Да и с раненной рукой, что продолжала противно ныть и, кажется, уже распухла, много я не натаскаю. Поэтому повертел головой, нашёл «льва». Тот, видя мой интерес к своей персоне, тут же приблизился.
— Как тебя зовут? — спросил я в первую очередь. Было бы странно называть его моим придуманным прозвищем.
— Никс, — пробасил тот, склоняя голову, чтобы нивелировать нашу разницу в росте. А он был выше меня примерно головы на полторы. Про разницу в ширине я вообще предпочёл бы промолчать.
— Раз ты у них за главного, то тебе и управляться. Слушай первый официальный приказ: мне нужно, чтобы ты распорядился об ужине. И да, к сожалению, времени у нас очень мало: сразу же после еды твои люди должны приступить
