Хранительница 2. Месть волчицы - Walentina
— Ну, что ж, я смотрю, вы уже и поговорить успели, — раздавшийся голос деда сгладил накаленную атмосферу, отвлекая внимание на себя. — Я вижу, что тебе здесь не рады, Карина, — продолжил он, поднимаясь с кресла.
После его заявления черный волк рыкнул, подтверждая его слова. Посмотрев еще раз на меня, волк фыркнул и отвернулся, теряя ко мне всякий интерес.
Отмахнулся от меня, словно я — надоедливая мошка. Обидно, конечно, но на другое я и не надеялась. Он и днем не захотел меня выслушать. Что изменилось сейчас?
— Я приехал за тобой, внучка. Пора, наконец, вернуться в семью, — проговорил дед, приближаясь.
— Не поздно ли ты решил вспомнить, что я — часть вашей большой семьи? — сказала, вскидывая руку и останавливая его.
Не нужно быть вясновидящей, чтобы понять, почему он это делает. Михалыч предупреждал, что будет именно так. Вот только…
— Ну, что ты, девочка, я тебя никогда не забывал, — удивленно и в то же время обиженно сказал он. — Напротив, это ты не желала знаться со мной.
— В связи с последними событиями я поняла, что правильно делала, — язвительно произнесла, делая шаг назад, когда он решил приблизиться.
Не хотелось мне, чтобы он приближался, чувствовала, что веет от него опасностью, поэтому решила держаться как можно дальше.
— О чем ты? — сделал он вид, что удивился.
— При нашей последней встрече, когда привез Глеба, ты знал, что Макс жив, и мне ничего не сказал об этом! — со злостью и долей презрения сказала я.
Ведь я была готова отдать руку на отсечение, что он знал про Макса, но почему-то ничего не сказал. Впрочем, меня интересует лишь один вопрос: почему? Я поняла, пусть не сразу, но все же, почему молчал Глеб, но дед…
— Знал, — согласился он. — Но на тот момент ему ничего не угрожало, а Глеб мог погибнуть.
Его ответ удивил, я даже растерялась, не понимая, о чем он говорит. Внезапно внутри появилась пустота: черная, холодная и пугающая. Я понимала, что сейчас услышу что-то неприятное или даже отвратительное, но все равно спросила.
— Как не угрожало? — нахмурилась я. — Без истинной… Вы же сами рассказывали, что нельзя выжить, когда потерял ее, — продолжая хмуриться, я посмотрела на черного волка, что сидел неподалеку и под моим взглядом отвернул морду.
В груди что-то больно кольнуло, предчувствуя раскрытие очередной лжи.
— Можно, если есть пара, а она у него была с самого рождения, — усмехнулся дед. — Конечно, это не сравнится с истиной.
Я непонимающе посмотрела на Макса. Сердце готово было выпрыгнуть из груди от обиды и боли, дыхание участилось, а на глаза навернулись слезы. «Ложь, как и всегда, — печально подумала, но тут же разозлилась. — Лживые лицемеры! Каждый только и делал, что играл со мной, обманывал и предавал, ненавижу!».
— Получается, если бы на тот момент я не носила под сердцем сына, то могла умереть? А он как ни в чем не бывало продолжил бы жить? — негромко проговорила, чувствуя, как в груди разгорается пламя ненависти.
Все происходящее напоминало мне о прошлом, когда я не могла никому довериться, когда все вокруг только что и делали, как лгали или пытались искать свою выгоду.
— Ну, почему же? Утебя же есть Глеб, — проговорил дед, пожимая плечами. — Рано или поздно, но ты бы его приняла.
Я почувствовала, как скатилась первая слезинка, а вслед за ней следующая. С долей неприязни я стерла их с лица, не желая показывать себя слабой. Но как бы внутри не пылала злость, как бы мне не было больно, я пыталась оставаться спокойной. Я не имею право показывать им свои эмоции. Я должна быть, как они: холодной, лживой лицемеркой — иначе в этом мире никак.
— Я никуда с тобой не поеду, — вскинув голову, проговорила, смотря на него.
Но я также не собиралась оставаться здесь. Как только Глеб появится, я покину этот дом, навсегда позабыв, что здесь произошло. Вычеркну все из памяти, буду жить, как и прежде, считая, что Макс погиб там, в Беглых толках. Главное, вернуть сына, а чувства… Ничего переживу и это.
— Карина, подумай хорошо, ты здесь никому не нужна, — проговорил дед, считая, что я не желаю ехать с ним из-за того, что хочу остаться в этом месте.
— Я знаю, — сказала, сверкнув глазами. — Но и с тобой я никуда не поеду.
Мой ответ явно не понравился деду. Он ожидал от меня повиновения, но, увы, никогда этого не получит.
— И что ты будешь делать? — усмехнулся дед. — Одна, без помощи, не имея силы? Куда пойдешь? Ты же прекрасно понимаешь, что не сможешь найти своего щенка самостоятельно? Оставь это на него, — он кивнул на Макса. — Это его потомство, пусть сам разбирается. Ты еще молода, у тебя будут еще…
Дальше я ему не дала договорить. С каждым его словом, во мне зарождалась ненависть к этому старому оборотню. Я не видела, но чувствовала, как в комнате поменялась атмосфера, как дышать становилось все труднее и труднее.
Со стороны послышался жалобный скулеж, но кто это был, я не знаю, просто не видела, не могла видеть, все мое внимание было приковано к деду. К тому, кто называл себя таковым, но с этого момента у меня нет больше родственников. Впрочем, у меня их никогда и не было.
Подскочив к родственничку, я что было сил врезала ему, вкладывая в удар всю ненависть, презрение и обиду. От удара дед отлетел к стене, врезавшись в нее, он с удивлением и неким ликованием посмотрел на меня. Не знаю, как у меня это получилось, могу только догадываться, что с каждым разом сила оборотня просыпалась во мне все сильнее и сильней. Но от этого поступка я испытала некое облегчение.
— Это правда, — прошептал дед. — Михалыч не солгал…
Мне было все равно, что сказал ему Михалыч, и то, что думает и говорит дед, главное то, что хочу сказать я.
— Не смей говорить и даже думать о подобном! — прорычала, приближаясь к родственничку. — Да, я потеряла силу, да, мне некуда идти, но ты ошибся, я не одна… — на мгновение запнувшись, чувствуя знакомый запах, понимая, что он рядом, — и никогда не буду.
— Так это правда? — негромкий вопрос Макса вырвал меня из приятных мыслей, что рядом тот, кто защитит, кто поддержит и не бросит в беде. — Максимка мой сын?
Я повернулась к нему, заметив, что он успел натянуть штаны. Глаза Макса горели янтарем, и в них
