Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1973 год
В конце концов Мартин Бек отыскал того следователя, который переправил дело из участка в уголовную полицию. Однако долго он раскачивался — только в понедельник двадцать седьмого оформил отправку... Мартин Бек посчитал нужным осведомиться:
— Это верно что заключение судебного врача поступило к вам еще в среду?
— Ей-богу, точно не знаю. — В голосе следователя сквозила неуверенность. — Во всяком случае, я прочитал его только в пятницу.
И так как Мартин Бек молча ждал объяснения, он продолжал:
— В нашем участке только половина людей на месте. Еле-еле управляемся с самыми неотложными делами. А бумаги все копятся.
— Значит, до пятницы никто не знакомился с протоколом?
— Почему же, начальник оперативного отдела смотрел. В пятницу утром он и спросил меня, у кого пистолет.
— Какой пистолет?
— Которым застрелился Свярд. Сам я пистолета не видел, но решил, что кто-то из полицейских, которые первыми приехали по вызову, обнаружил оружие.
— Передо мной лежит их донесение, — сказал Мартин Бек. — Если в квартире находилось огнестрельное оружие, они обязаны были упомянуть об этом.
— Я не вижу никаких ошибок в действиях нашего патруля.
Старается выгородить своих людей... Что ж, его нетрудно понять. За последние годы полицию критикуют все острее, отношения с общественностью резко ухудшились, а нагрузка почти удвоилась. В итоге люди пачками увольняются из полиции, причем уходят, как правило, лучшие. И хотя в стране растет безработица, полноценную замену найти невозможно. А кто остался, горой стоят друг за друга.
— Допустим, — сказал Мартин Бек.
— Ребята действовали правильно. Как только они проникли в квартиру и обнаружили покойника, они вызвали следователя.
— Вы имеете в виду Гюставссона?
— Совершенно верно. Он из уголовной полиции, ему положено делать выводы и докладывать обо всем, что замечено. Я решил, что они обратили его внимание на пистолет, и он его забрал.
— И умолчал об этом в своем донесении?
— Всякое бывает, — сухо заметил сотрудник.
— Так вот, похоже, что в комнате вовсе не было оружия.
— Да, похоже. Но я узнал об этом только в прошлый понедельник, когда разговаривал с Кристианссоном и Квастму. И сразу переслал все бумаги на Кунгсхольмсгатан.
Полицейский участок и уголовная полиция находились в одном и том же квартале, и Мартин Бек позволил себе заметить:
— Не такое уж большое расстояние.
— Мы действовали как положено, — отпарировал следователь.
— По правде говоря, меня больше интересует вопрос о Свярде, чем о промахах той или иной стороны.
— Если кто-нибудь допустил промах, то уж, во всяком случае, не полиция.
Намек был достаточно прозрачный, и Мартин Бек предпочел закруглить разговор.
— Благодарю за помощь, — сказал он. — Всего доброго.
Подумав с минуту, он набрал номер Гюставссона.
— Ах, это дело, — вспомнил тот. — Да, непонятная история. Что поделаешь, бывает.
— Что бывает?
— Непонятные случаи, загадки, которых просто нельзя решить. Безнадежное дело, сразу видно.
— Я попрошу вас прибыть сюда.
— Сейчас? На Вестберга?
— Вот именно.
— К сожалению, это невозможно.
— Сомневаюсь. — Мартин Бек посмотрел на часы. — Скажем, к половине четвертого.
— Но я никак не могу...
— К половине четвертого, — повторил Мартин Бек и положил трубку.
Он встал и начал прохаживаться по комнате, заложив руки за спину.
Все правильно. Так уж повелось последние пять лет, все чаще приходится для начала выяснять, как действовала полиция.
И нередко это оказывается потруднее, чем разобраться в самом деле.
Альдор Гюставссон явился в пять минут пятого.
Фамилия Гюставссон ничего не сказала Мартину Беку, но лицо было , знакомо. Худощавый брюнет лет тридцати, поведение развязное и вызывающее. Мартин Бек вспомнил, что ему случалось видеть его в дежурке уголовной полиции и в других, не столь знаменитых местах.
— Прошу сесть.
Гюставссон уселся в самом удобном кресле, положил ногу на ногу и достал сигару. Закурил и сказал:
— Муторное дельце, верно? Ну, какие будут вопросы?
Мартин Бек молча покрутил между пальцами шариковую ручку, потом спросил:
— Когда вы прибыли на Бергсгатан?
— Вечером, что-нибудь около десяти.
— И что вы увидели?
— Жуть. И запах паскудный...
— Где находились полицейские?
— Один стоял на посту у дверей. Второй сидел в патрульной машине.
— Они все время держали дверь под наблюдением?
— Сказали, что все время.
— Ну и что вы... что ты предпринял?
— Как что — вошел и посмотрел. Картина, конечно, была жуткая. Но ведь проверить-то надо, вдруг дело нечистое.
— Но ты пришел к другому выводу?
— Ну да. Дело ясное, как апельсин. Дверь была заперта изнутри на кучу замков и задвижек. Ребята еле-еле взломали ее. И окно заперто, и штора спущена.
— Окно по-прежнему было закрыто?
— Нет. Они сразу открыли его, как вошли. А иначе пришлось бы противогаз надевать.
— Сколько ты там пробыл?
— Недолго. Ровно столько, сколько понадобилось, чтобы убедиться, что уголовной полиции тут делать нечего. Картина четкая, либо самоубийство, либо естественная смерть, а этим полиция занимается.
Мартин Бек полистал донесение.
— Я не вижу описи изъятых предметов.
— Правда? Выходит, забыли. Да только что там описывать? Барахла-то почти не было. Стол, стул, кровать, да на кухне разная дребедень, вот и все.
— Но ты произвел осмотр?
— Конечно. Все осмотрел, только потом дал разрешение.
— Какое?
— Чего — какое? Не понял.
— Какое разрешение ты дал?
— Останки увозить, какое же еще. Старичка ведь надо было вскрывать. Даже если он своей смертью помер, все равно есть такое правило.
— Ты можешь изложить свои наблюдения?
— Запросто. Труп лежал в трех метрах от окна. Примерно.
— Примерно?
— Я не взял с собой рулетки. Месяца два пролежал, должно быть, совсем сгнил. В комнате было два стула, стол и кровать.
— Два стула?
— Ага.
— Ты только что сказал — один.
— Правда? Нет, кажется, все-таки два. Так, еще полка с книгами и старыми газетами. Ну и на кухне две-три кастрюли, кофейник и все такое прочее.
— Все такое прочее?
— Ножи там, вилки, консервный нож, мусорное ведро...
— Понятно. На полу что-нибудь лежало?
— Ничего, не считая покойника. Полицейские тоже ничего не нашли, я спрашивал.
— В квартиру еще кто-нибудь заходил?
— Нет, ребята сказали, что никто не заходил. Только я да они. Потом приехали рабочие с фургоном и увезли труп в полиэтиленовом мешке.
— И причина смерти Свярда уже установлена?
— Ага, вот именно. Застрелился. Уму непостижимо! Куда же он пушку-то дел?
— У тебя есть какие-нибудь предположения на этот счет?
— Ноль целых. Дурацкий случай. Этого дела не раскрыть, я точно говорю. Редко, но бывает.
— А полицейские что сказали?
— Да ничего. Что они могут сказать — обнаружили труп, убедились, что все было заперто, больше ничего. Если бы в квартире пушка была, неужели мы не нашли бы ее. Да и где ей быть, если не на полу рядом с покойничком.
— Ты выяснил личность покойника?
— А как же. Фамилия — Свярд, на двери написано. С одного взгляда видно, что за человек.
— Ну-ну?
— Простейший алкаш, надо думать. Такие частенько кончают с собой. Или упиваются до смерти, или с инфарктом на тот свет отправляются.
— Больше ничего существенного не добавишь?
— Все. Это такая головоломка... Загадочный случай. Тут даже ты не справишься, помяни мое слово. Да и будто нету дел поважнее.
— Возможно.
— Как пить дать. Мне можно сматываться?
— Погоди, — ответил Мартин Бек.
— У меня все. — Альдор Гюставссон ткнул сигару в пепельницу.
Мартин Бек встал и подошел к окну.
— Зато у меня не все, — заметил он, стоя спиной к собеседнику.
— А что такое?
— Сейчас услышишь. Например, на прошлой неделе на место происшествия выезжал специалист по криминалистической технике. Большинство следов уничтожено, но на ковре сразу были обнаружены пятна крови, одно большое и два поменьше. Ты видел пятна крови?
— Нет. Да я их и не искал.
— Это чувствуется. А чего же ты искал?
— Да ничего. Ведь все и так было ясно.
— Если ты не заметил крови, мог и другие вещи пропустить.
— Во всяком случае, огнестрельного оружия там не было.
— Ты обратил внимание, как был одет покойный?
— Не так чтобы очень. И ведь труп весь сгнил уже. Что на нем могло быть, тряпье какое-нибудь. И вообще, я не вижу, чтобы это играло какую-нибудь роль.
