Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 2007 год
Права на фотографии — как это мелко, как по-европейски! Папарацци, таблоид, иск… Бомбейский масштаб — иной. Вы хотите знать новости о болливудских звездах? Мы покажем вам все, как оно было. Уже снимается фильм про свадьбу Айшварии Рай и Абхишека Баччана. В ролях Айшварии и Абхишека — неизвестные пока актеры. Все как в старом анекдоте: «Марчелло Мастроянни снялся в советском фильме, в роли Мастроянни Николай Рыбников».
Болливуд — сказка, причем сказка сама себя воспроизводящая. Зачарованный зритель смотрит на экран, прося продлить очарование. Ему не нужно ни сюжетных коллизий, ни психологической правды этих надоедливых западных штук. Зритель болливудского кино верит в судьбу, он знает, что все идет своим должным чередом, что история непременно закончится хорошо. Нет ни смерти, ни печали, ни воздыхания — один героический эпос, очередные воплощения вечной истории про принца и его возлюбленную. Зритель диктует кино, каким ему быть. Болливуд — в глазах смотрящего. Спрос на сказку идет впереди предложения. И пока это есть, волшебный небесный котелок будет и дальше извергать на землю золотое изобилие из мишуры, папье-маше и снов.
Михаил Шульман
«И я от многих бед пошел в Индию…»
Первооткрывателем великого азиатского субконтинента традиционно считают Васко да Гаму, который, проплыв мимо мыса Доброй Надежды и берегов Аравии, проложил морской путь из Европы до Индостана. Но справедливости ради следует отметить, что наш соотечественник тверской купец Афанасий Никитин совершил путешествие в Индию тогда, когда португальский мореплаватель пребывал еще в колыбели.
В один из холодных зимних дней 1475 года купеческому каравану, который двигался в сторону Смоленска из Кафы, пришлось задержаться, не доезжая города: один из путников совсем занемог и вскоре скончался. Умирая, загадочный человек передал спутникам исписанные бумаги — с просьбой непременно сохранить их. Купцы выполнили последнюю волю: привезли тетради в Москву дьяку великого князя Василию Мамыреву. Так после смерти автора до родных его краев добралось «Хожение за три моря» — записки неутомимого торговца «Афанасия, сына Никитина» об удивительном путешествии в Индию.
Хожение в историю
Оригинальная рукопись «Хожения» пропала но, к счастью, ее текст успели переписать и включить в три летописных извода (говоря современным языком — собрания): Троицкий, Сухановский и так называемый Эттеров список Львовской летописи. Именно в этом последнем, под «грифом» «в год 6983 (1475)», хронист сообщает: «В том же году получил записи Афанасия, купца тверского, был он в Индии четыре года… А записи он своей рукой писал». Именно эта важная приписка, которой нет в других источниках, и позволила точно определить дату, с которой начинается эта статья: дату смерти Афанасия и «обретения» его записок соотечественниками. Впрочем, поначалу они не проявили должного интереса к «Хожению». Оно было забыто так прочно и надолго, что лишь в начале XIX века, собирая для отдельного издания все старые русские летописи, знаменитый историк Павел Строев обнаружил полный его текст. А в году 1817 Карамзин уже упомянул о нем в «Истории государства Российского», подчеркнув с нескрываемой гордостью: «Доселе Географы не знали, что честь одного из древнейших, описанных Европейских путешествий в Индию принадлежит России Иоаннова века… В то время, как Васко де (так у Карамзина. — Ред.) Гама единственно мыслил о возможности найти путь от Африки к Индостану, наш Тверитянин уже купечествовал на берегу Малабара и беседовал с жителями о Догматах их Веры». От этой цитаты и пошла широкая слава Никитина в своем отечестве, и даже кое-где за пределами его. Четырьмя годами позже «Хожение» было издано, вызвав огромный интерес. Главная задача ученых состояла в том, чтобы прояснить, когда именно Афанасий находился в Индии: ведь сам он нигде не говорит об этом. Долгое время считалось, что он выехал из Твери в 1466 году, высадился на Малабарском берегу Индостана в 1469-м, где провел около двух лет, чтобы «успеть» пуститься в обратную дорогу, и скончался под Смоленском в 1472-м (тогда еще дата из Львовской летописи не была известна). Однако долгая кропотливая работа — сопоставление христианских и мусульманских календарных праздников, упомянутых Никитиным, поиски в старинных индийских рукописях рассказов о том же, о чем сообщает «Хожение», и тому подобное — позволила докопаться до истины: купец приехал в Индию в 1471-м, а покинул ее в 1474 году. Долго трудиться пришлось и над расшифровкой названий, имен и терминов, которые в передаче Никитина были, конечно, искажены до неузнаваемости. И, конечно, над переводом тех мест в «Хожении», которые написаны не по-русски, а на смеси тюркского и фарси — своеобразном торговом жаргоне, повсеместно принятом тогда на базарах от Индии до Закавказья и Средней Азии. К нынешнему времени историки вполне ясно представляют себе путешествие Никитина. Специалисты — и дореволюционные, и советские, и современные — много раз сличали описания индийских городов, дворцов и храмов, сделанные Афанасием, с тем, что сообщали другие писатели, и его предшественники и последователи. Проверялись даже указанные в «Хожении» расстояния. Неточности, конечно, обнаружены, но общая картина не оставляет сомнений: Никитин оставил нам подлинное свидетельство своих приключений.
Свидетельство возрожденной славы Никитина — подарочное издание «Хожения» с текстом на трех языках — русском, хинди и английском. СССР—Индия, 1960 год
Море первое, каспийское
Что же заставило тверского купца средней руки (по собственным словам Афанасия, его товар — «мелкая рухлядь», то есть меховые шкурки, — был невелик) отправиться в дальние страны? Правильный ответ — долги.
Все началось с того, что, помолившись в Спасо-Преображенском соборе, а также заручившись охранной грамотой великого князя Тверского Михаила и епископа Геннадия, наш герой «поплыл вниз Волгою» до Нижнего Новгорода, где он хотел присоединиться к большому русскому посольству, которое направлялось в Ширван во главе с Василием Папиным. Но оказалось, что тот уже отправился в путь, и купцу пришлось две недели ждать на волжских берегах ширванского посла Хасан-бека. Казань, Саратов, Новый и Старый Сарай миновали без приключений, но Астрахань, печально известную частыми грабежами караванов, все же сочли за благо обойти: два больших судна свернули в речку Бузань, впадающую в Ахтубу, параллельную волжскому руслу. Но тут-то счастье им изменило. Дело вышло так: «три татарина неверных» сообщили «по секрету», что люди астраханского хана стерегут посольство в самом бузанском устье. Хасан-бек дал помянутым татарам по кафтану-однорядке и полотна вдобавок, чтобы они тайно провели караван мимо засады. А татары «по однорядке-то взяли, да в Астрахань царю весть подали».
И вот, повествует Афанасий, «луна светит, и царь нас увидел… и за грехи наши послал за нами всех своих людей». Началась перестрелка, татары захватили сперва «меньшее судно» (на котором и помещались товары Афанасия), а затем, уже при выходе из Волги в Каспий, разграбили, нагнав, и второе, «а нас отпустили голыми головами в море.…А назад, вверх по реке, не пропустили, чтобы вести не подали. И пошли мы, заплакав, на двух судах в Дербент».
Вид Дербента. Здесь Никитин «бил челом» Хасан-беку и Василию Папину
На этом злоключения несчастного купца не закончились. По дороге буря разбила одно из судов вдребезги, а затем караван вторично ограбили кайтаки. С горем пополам, без гроша в кармане Афанасий добрался до Дербента, куда уже прибыли и Хасан-бек, и Папин. Тверич «бил челом» обоим послам. Пусть господа, дескать, упросят ширваншаха, чтобы он приказал своему шурину, князю кайтаков, возвратить награбленное. Что и было сделано, но особой материальной компенсации Афанасию не принесло. А когда ему снова пришло в голову умолять послов замолвить «ширваншаху, чтоб нас пожаловал, чем дойти до Руси», тюркский правитель уже чувствовал себя морально вправе отказать: «…дескать, много вас. И разошлись мы, заплакав, кто куда: у кого что осталось на Руси, тот пошел на Русь, а кто был должен, тот пошел куда глаза глядят… А я пошел… в Баку, где огонь горит неугасимый, а из Баку пошел за море — в Чапакур». Начинается принципиально новая «фаза» его путешествия — по неизведанному Ирану. Здесь он прожил почти год, переезжая из города в город. Рассказывает он об этом времени кратко, просто перечисляя города: Чапакур — Сари — Амоль — Демавенд — Рей — Кашан — Наин — Йезд — Сирджан — Таром — Лар — Бендер (Старый Ормуз) — Ормуз Новый, на острове лежащий; и указывая, по скольку дней ему довелось провести в каждом из них.
