Ненавижу Волкова! - Алиса Северова
Поднимаясь по ступенькам, я мысленно репетировала речь. Главное — говорить уверенно и спокойно. Ведь Алекс пока не знает о том, что было у нас с Максом. И если я сама не проколюсь, то и повода для сомнений у него не будет.
Я уже подходила к палате, когда вдруг увидела знакомый силуэт, маячащий в дверном проеме. Макс! Он что, тоже приехал к Леше? Вот черт, только его мне сейчас не хватало!
Резко затормозив, я в панике заозиралась по сторонам. Может, удастся проскользнуть незамеченной? Сделать вид, что ошиблась этажом или палатой? Но Макс уже заметил меня. Окликнул, нахмурившись:
— Ника? Ты что здесь делаешь?
Сглотнув вставший в горле ком, заставила себя улыбнуться. Вышло кривовато и неестественно, но лучше, чем ничего.
— Приехала к Леше. Хотела поговорить с ним кое о чем важном. Наедине.
Я особо выделила последнее слово, надеясь, что до Макса дойдет намек. Не тут-то было! Волков лишь нетерпеливо дернул плечом.
— Ну так пойдем. Не стой на пороге, Леша давно тебя ждет.
И прежде чем я успела возразить, Макс уже втащил меня в палату. Леша полусидел на кровати, откинувшись на подушки. Выглядел он уже лучше, чем вчера — щеки порозовели, синяки и ссадины почти сошли.
— Ника? — удивленно приподнял он брови. — Что-то случилось?
Он был прав. Обычно я заезжала к нему по вечерам, после работы. А сейчас был разгар дня. Но мне было плевать. Сегодня я должна поговорить с Алексом. Сказать ему о нашем ребенке.
— Привет, — выдавила я, подходя ближе. Села на край кровати, не решаясь взять Лешу за руку. После всего случившегося мы были как чужие, и былая близость казалась непозволительной роскошью. — Как ты себя чувствуешь?
— Терпимо, — сухо отозвался он, пожимая плечами. — Врачи говорят, дней через десять выпишут. Так чего ты хотела, Ника? Говори уже, раз пришла.
Я судорожно вздохнула. Бросила быстрый взгляд на Макса, застывшего в дверях со скрещенными на груди руками. Черт, я так надеялась поговорить с Лешей без свидетелей! Но выбора нет. Откладывать дальше некуда.
— Я… Леша, дело в том, что… — начала сбивчиво, чувствуя, как к щекам приливает кровь. В висках застучало, в ушах зашумело. — Я беременна.
Повисла гнетущая, давящая тишина. Алекс смотрел на меня, приподняв брови. На лице — ни удивления, ни радости. Лишь странная задумчивость и едва заметное раздражение. А я только сейчас поняла, как двусмысленно прозвучали мои слова. Учитывая присутствие Макса…
— Вот как? И какой срок? — сухо осведомился Леша, постукивая пальцами по одеялу. В его голосе звучало плохо скрытое недоверие, почти издевка.
Меня бросило в жар. Что он такое говорит? Неужели думает, что я нарочно залетела, чтобы его привязать? Господи, да за кого он меня принимает?!
— Около трех недель, — дрогнувшим голосом произнесла я, смаргивая подступившие слезы. — Именно столько прошло после той нашей ночи перед аварией, помнишь?
Бросила быстрый взгляд на Макса. Тот стоял ни жив, ни мертв — белый как мел, вцепившись побелевшими пальцами в спинку кровати. Смотрел на меня немигающим, полным боли взглядом. И я видела, каких усилий ему стоит сейчас промолчать.
— Допустим, — протянул Алекс, смерив меня тяжелым, оценивающим взглядом. — И что, тест уже делала? Врач подтвердил?
Его равнодушный, почти брезгливый тон резанул без ножа. В носу защипало от подступающих слез. Да как он может?! Я тут распинаюсь перед ним, открываю сокровенное. А ему хоть бы хны, будто о погоде болтаем!
— Да, тест положительный, — едва слышно пролепетала я, опуская глаза. — Я… Я сразу к тебе приехала. Подумала, ты должен знать первым.
Не успел Алекс и рта раскрыть, как дверь в палату с грохотом распахнулась. На пороге, сияющая и запыхавшаяся, стояла длинноногая брюнетка. С копной кудрявых волос, в облегающем топе и мини-юбке, она смотрелась здесь до неприличия вызывающе.
— Лешенька! — взвизгнула незнакомка, кидаясь к кровати. С размаху плюхнулась рядом с опешившим Алексом и впилась в его губы жадным поцелуем. — Котик, я так соскучилась! Еле досидела в этой чертовой Турции. Все о тебе думала!
У меня потемнело в глазах. В ушах зазвенело, к горлу подкатила тошнота. Что? Какая еще Турция? Кто эта вульгарная девица? И почему Леша самозабвенно целуется с ней, даже не потрудившись нас представить?
Незнакомка меж тем оторвалась от Алекса и смерила меня презрительным взглядом. Фыркнула, сморщив носик:
— Это еще что за лахудра? Лешенька, ты чего, на две стороны бегаешь?
Господи боже, какой стыд! Какой кошмар! У меня щеки вспыхнули, в груди все сжалось от обиды и унижения. Да как она смеет меня оскорблять? Кто она вообще такая?!
Задыхаясь от гнева, я повернулась к Алексу. Тот сидел ни жив, ни мертв — красный и взмокший, будто пойманный с поличным. Бегал глазами, комкал в пальцах одеяло.
— Ника, послушай… — забормотал Алекс, пытаясь подняться. Но я уже не слушала. Оглушенная обидой и яростью, пятилась к двери. В ушах звенело, сердце заходилось в бешеном ритме. Нет, это невозможно! Невыносимо! Только не очередное предательство, только не при Максе!
Вылетев из палаты, кинулась по коридору, спотыкаясь и задыхаясь от слез. Позади слышался шум, встревоженные голоса. Кажется, Макс окликал меня, просил подождать. Ага, как же! Дудки!
Не помня себя, неслась к выходу. Прочь, прочь отсюда! Лишь бы не видеть, не слышать, не знать. Боже, ну за что ты так со мной? Чем я заслужила все эти муки?
Выбежав на улицу, перевела дыхание. Слезы душили, мешали дышать, застилали глаза. Ноги подгибались, голова шла кругом. А внутри разрасталась черная дыра — беспощадная, всепоглощающая.
Очнулась, лишь когда услышала визг тормозов. Вскинула голову — и похолодела. У обочины стоял знакомый Мерседес. А возле распахнутой дверцы, сжимая кулаки, застыл Макс.
— Ника! — рявкнул он, шагнув ко мне. В глазах полыхала ярость пополам с болью. — Немедленно в машину! Нам надо поговорить.
Я отшатнулась, мотая головой. Нет, только не это! Лишь бы не видеть его, не объяснять ничего. Стыд жег нестерпимо, раздирал душу в клочья. Хватит с меня, сыта по горло!
Но Макс уже схватил меня за руку, потащил к машине. Впихнул на пассажирское сиденье, хлопнул дверцей. Сам уселся за руль, завел мотор.
— Поехали ко мне, — отрывисто бросил он, выруливая на дорогу. — Нельзя тебе сейчас оставаться одной. И нам давно пора обсудить… то, что между нами было.
Я сжалась, отвернулась к окну. Слезы текли по щекам, но я даже не пыталась их смахнуть. Стало вдруг пусто и холодно, будто в груди образовался ледяной
