Измена. Ты меня никогда не любил - Даша Черничная
Мама начинает хозяйничать на кухне — ставит чайник, заваривает себе чай. А я возвращаюсь к ужину.
— Не хочу я домой, мам.
— Почему?
— Там будто склеп. Все безжизненное какое-то. Я в своей квартире даже ночью отвратительно стал спать. Сложно объяснить.
Мама ставит передо мной чай, садится напротив и смотрит внимательно.
— И долго ты тут жить собираешься? Леша уже думает возвращаться.
Да, брат предупреждал. Вместе жить не вариант. Во-первых, это его территория. Во-вторых, возраст у меня уже не тот, чтобы ютиться в двушке с другим мужиком.
— Знаю, мам, — мямлю.
Самому от себя тошно. Как тряпка развалился. Мама поднимается, берет со стола полотенце, замахивается и хлестко бьет меня по плечу. Не больно, скорее играет эффект неожиданности.
— Мам, ты чего? — округляю глаза.
— Я чего? — ставит руки в бок. — Это ты чего? Куда скатился, Роман?!
— Просрал я все, мам, — пожимаю плечом и утыкаюсь в тарелку. — Как исправить все, скажи? Я постоянно что-то делаю, но все не то, все не так. Только хуже выходит, отталкиваю Аделию от себя.
Мама тяжело вздыхает и садится обратно на стул.
— Это ты в отца. У того тоже все всегда было нахрапом. Не получается по-хорошему? Значит, надо сломать! Ну вот и сломал ты, а дальше-то куда? — короткий вздох. — Нужен ты ей сейчас.
— Откуда знаешь? — в душе загорается огонек надежды. — Она сказала?
Спрашиваю и тут же торможу себя. Не будет Аделия делиться таким.
— Просто знаю. Тебе не надо знать откуда. Значит, так, — хлопает по коленям, поднимается, берет мое лицо в цепкую хватку. — Пил?
Сканирует взглядом. Это у нее после Славы так. Его зависимость тогда сильно ударила по каждому из нас.
— Ни грамма, — отвечаю честно.
— Тогда переодевайся и поезжай к Деле. Я обещала угостить ее клюквой. Отвезешь. Отдашь. И просто уйдешь, ясно?! Не нервируй мне девочку.
— Клюквой? — вскидываю брови.
Господи, при чем тут вообще клюква?!
— Ей самой. Давай приводи себя в порядок. Чтобы как огурчик был, понял?! И без самоуправства! Сказала мама не нервировать — значит, не нервировать!
Матери бы батальоном командовать. Хотя с пятью сыновьями по-другому получиться не может. Подрываюсь и переодеваюсь. Джинсы, пуловер. Не перед кем наряжаться, все это уже лишнее.
Спускаемся с мамой на лифте. Я обнимаю ее крепко-крепко:
— Спасибо, мамуль. Ты прости, что так вышло.
— Я-то что, Ром. Ты мне Дельку верни. Внуков я хочу ваших. Мало мне деток твоих братьев, понимаешь? — украдкой вытирает слезу. — А ведь ты самый старший, Ром.
— Будут тебе внуки, мамуль, — улыбаюсь и чувствую, как крылья за спиной раскрываются. — И Деля, и внуки, все будут.
Срываюсь и лечу. К ней.
Глава 27. Голоден
Аделия
Стучу в дверь уже минут пять. В квартире тишина, но я уверена: Никита дома. Мне надо убедиться, что с ним все в порядке.
В конце концов открывается дверь, и на пороге квартиры появляется ее хозяин.
— Привет… — стараюсь говорить как ни в чем не бывало, хотя хочется открыть рот от шока, потому что Никита выглядит ужасно.
На нем домашние штаны и черная футболка. Мятая не только одежда, но и сам мужчина.
— Деля, — выдыхает он и смотрит на меня поплывшим взглядом.
От Никиты до сих пор пахнет перегаром, но уже гораздо меньше. Видимо, все-таки когда он вернулся домой, лег спать, а не продолжил выпивать.
— Жека с тобой?
— Нет, у тетки до сих пор. С цыплятами возится.
Хорошо хоть так, не видит отца в этом состоянии.
— Как ты? — спрашиваю с тревогой.
Он, опомнившись, идет вглубь квартиры и манит меня рукой.
— Заходи, пожалуйста, Аделия.
Прохожу внутрь. Квартира красивая, просторная сталинская трешка. Много антиквариата, всяких занятных вещиц. Рассмотреть бы все, но сейчас это неуместно.
— Никит, я к тебе буквально на пару минут. Принесла куриный бульон. Вот, держи, — протягиваю контейнер.
Мужчина моргает несколько раз и нервно запускает руку в волосы, тормошит их.
— Спасибо тебе огромное. Присаживайся, — забирает контейнер и идет на кухню. — Ты прости меня за сегодняшнее, хорошо? И за то, что оставил одну на вечере, это было некрасиво с моей стороны.
— Все в порядке. Я ушла практически сразу после нашего танца, уехала домой, — кусаю губу в нерешительности. — Никит, а кто эта Инга? Прости, если лезу не в свое дело.
Он морщится, ставит чайник, а сам садится на стул и начинает есть суп прямо из контейнера.
— Мне кажется, у нас с тобой уже нарушены все возможные личные границы, — хмыкает грустно. — Поэтому, конечно, ты имеешь право знать. Инга — моя бывшая девушка. Когда-то давно у нас случилась некрасивая история. Я очень долго отходил от нее, а сейчас увидел Ингу, и все вернулось на круги своя.
— Это та девушка, которая изменила тебя?
Качает головой:
— Я уже не знаю, кому и чему верить, Аделия. Какая-то совершенно дикая история.
— Уверена, вы сможете разобраться со всем, — замираю, не зная, стоит ли говорить дальше. — Она так на тебя смотрела, Никит. Там столько боли было в этом взгляде.
— Угу, — понуро. — И пришла она с твоим бывшим мужем.
— Рома сказал, что Инга помогла ему попасть на вечер. Говорил, между ними ничего не было и нет.
— Может и так.
От солнечного Никиты не осталось и следа. Он потух буквально на глазах. Сижу с ним какое-то время. Разговариваем по-дружески обо всем на свете. Я пытаюсь поднять ему настроение как могу.
Около восьми вечера ухожу к себе. Спускаюсь по ступенькам, задумчиво прокручивая в голове все недавние события. На последней ступени замираю. Рома стоит возле квартиры и жмет на дверной звонок.
Что он тут делает? Неужели Виктория Сергеевна рассказал ему о том, что видела сегодня? Нет, она не могла так поступить.
Рома оборачивается на шум и замирает, окидывая меня взглядом. Еще бы. Я в домашней одежде, на мне все равно что написано, где я была и с кем. Но оправдываться или доказывать что-либо не собираюсь.
— Привет, — здороваюсь первая.
— Привет, — Рома откашливается, его щека дергается.
Надо отдать ему должное, он старается держать себя
