Чужой муж - Харли Напьер
Я переписывалась с мамой, отвечая на ее многочисленные вопросы, когда в замочной скважине повернулся ключ, а у меня сердце ухнуло в пятки. До конца не могла поверить, что мне не почудилось, и Лёша действительно пришел домой, как ни в чем не бывало. Еще прошло слишком мало времени, я была не готова к этой встрече. Отложила телефон, пальцы дрожали, а во рту пересохло, то ли от страха, то ли от стойкого нежелания видеться с ним. Но мне никуда не исчезнуть, не испариться. Приросла к дивану, боясь шевелиться и, кажется, дышать…
Он вошел в комнату, лицо спокойное, безэмоциональное. Волосы растрепанные, на подбородке и щеках легкая щетина, всё тот же, но уже какой-то чужой… Лёша молчал. Прислонился спиной к косяку и просто наблюдал за мной. Отвела взгляд не в силах смотреть на него, испытывая физический дискомфорт от его присутствия. Пауза затягивалась. Вроде всё те же мы… Хотя, нет. Другие. Поломанные, не прошедшие проверку временем, потерявшие, кажется, сами себя.
— Нат…, — он тихо выдохнул мое имя и замолчал, словно каждое слово ему давалось с трудом, доставляло дискомфорт.
— Не нужно, Алексей, — поспешила остановить его, чувствуя его настрой, понимая, что он остыл и возможно даже сожалеет о том, что произошло, — Мы уже всё сказали друг другу.
— Нет, — не согласился со мной мужчина, — Я не сказал самого главного, — вновь изнуряющая, мучительная пауза, — Прости меня…
Два слова. Такие простые, но такие нужные. Были… Сейчас они бесполезны, теперь они, как подачка или насмешка.
— Я такой херни наговорил, — продолжил он негромко. Голос его проникал под кожу, несся по венам к сердцу, а там не трогал душу, как раньше, наоборот, ударяясь о выстроенную броню, рассыпался на осколки, что царапали грудную клетку изнутри, вызывали маяту внутри, — Я так не думаю, это всё эмоции. Черт, Наташка, мы же с тобой чуть ли не с детства вместе… Всегда была ты, обернись назад, всё в моей жизни связано с тобой… Всё пропитано тобой…
— Лёш, — вновь прервала его откровения, — Ты легко переступил через это. Через наше прошлое, через меня.
— Я ошибся, оступился…, — скривившись, будто ему отдавили ногу, проговорил Алексей, — Ты не представляешь, как я сожалею…
— Мне тебя пожалеть? — холодно уточнила, рассматривая его, понимая, что сейчас мне нужно быть сильной, сцепить зубы и не дать слабину. Ведь по-другому уже не будет, можно надеть розовые очки и кормить себя иллюзиями, что мы всё переживём, восстановим… Никогда. Никогда не будет, как раньше. Сколько не склеивай разбитую чашку, она будет царапать тебя своими краями. Я не смогу забыть его измену, беременную от него девушку, его слова и поведение.
— Я пришел нормально поговорить. Не нужно включать тут стерву, — хмыкнув, покачал головой Лёша, явно не одобряя мой настрой и постепенно теряя свой запал на душевную беседу, — Мы оба виноваты в том, что так некрасиво всё закончилось…
— Да, я помню, — горько усмехнулась в ответ, — Я больная, алчная и прошаренная. В этом причина твоей измены. Из-за этого ты снял штаны и залез на другую женщину.
— Не из-за этого, — покачал упрямо он головой, — Ты перестала быть моей Наташей. Мы отдалились. Раньше мы смотрели в одну сторону, у нас были одни цели и планы. Я… Мне не хватало твоего тепла, внимания, любви…
— И ты нашел их на стороне, — кивнула, пребывая в недоумении, неужели Лёша ждет, что я приму его позицию, пойму ее, — Так тут не будет иначе. Я не стану прежней. Не теперь. Зачем ты пришел? Иди обратно, Алёш. У тебя там молодая и беременная.
— Продолжаешь корчить из себя сильную и независимую? — холодно спросил он, меняясь на глазах. Взгляд его стал тяжелым, злым, — Что ж, давай. Растопчи всё к чертовой матери. Да, у меня там молодая и беременная, в рот мне заглядывающая, но я пришел сюда. Я до тебя пытаюсь достучаться, но ты в танке, упертая, как… Наташ, я же уйду сейчас. Навсегда. Понимаешь это?
В неверии смотрела на него. Он меня пугает своим уходом?
— Уходи, — прошептала в ответ. Голову разрывало от боли, губы онемели, а по коже вновь пробежал мороз, — Это всё, Лёш. Точка.
— Уверена, что не пожалеешь? — складывая руки на груди и смотря на меня нагло, произнес он с металлом в голосе.
— Нет. Не уверена. Но ты мне больше не нужен. Ты чужой, грязный, не мой, — с болью проговорила, чувствуя горький ком во рту.
— Ну и пошла тогда, — взорвался он, направляясь в комнату, — Писульки свои можешь засунуть себе в одно место. Я пришлю тебе свой вариант раздела имущества, не устроит, увидимся в суде. Остальные вещи заберу позже, — Лёша в бешенстве орал из спальни, видимо собирая необходимое, а я вжалась в диван, мечтая заткнуть уши и убежать как можно дальше от него. Это было даже к лучшему, что он так себя вел. Меньше сомнений и сожалений у меня останется, — По квартире тоже губу не раскатывай, она наша. Я на нее такие же права имею, как и ты…
Больше не могла этого слушать, да и зная Алексея, понимала, что любое мое слово сейчас будет действовать на него, как красная тряпка на быка. Встала и ушла в ванную, закрылась там и включила воду, давилась слезами, не в силах вдох сделать. Сжимала край раковины до побеления пальцев и молилась о том, чтобы он поскорее ушел.
Он стучался, что-то кричал, но я зажала уши ладонями и тихо шептала:
— Он сейчас уйдет… Тишина и покой наступят… Потерпи немного…
А потом всё стихло. Выключила воду и прислушалась. Он ушел. Надеюсь, теперь навсегда.
* * *И всё же, как замечательно сменить обстановку, куда-то вырваться. Тем более к родным людям, в дом, где тебя ждут, где тебе всегда рады. Мама встречала меня в аэропорту, увидев ее, замахала рукой, чувствуя, как увлажняются глаза. Невысокая, ухоженная, она выглядела прекрасно. Свежая, загорелая, в нежного
