Дневники теней - Николай Денисов
Мир вокруг приобрёл естественные оттенки. Реальность вернулась, принеся с собой новые вопросы и размышления о том, кто же я такой. Это был акт облегчения исстрадавшихся душ или месть, осуществлённая с моей помощью? Прав я или виноват? Всё запуталась ещё больше, но от этого уже никуда было не уйти. В любом случае надо было уничтожить весь инструмент, что служил этому психу и оставить происходящее здесь на откуп фантазии жителей.
"А ведь я видел этого мужчину. Как бездомный он скитался повсюду в городе и выпрашивал еду. Отличный способ скрыться, оставаясь на виду", — подумал я, направляясь подальше от города.
Ариут Белкин
Прошло чуть больше года с момента последней записи. Я провел их в скитаниях по окрестным деревням и городам. Своей целью я поставил обнаружение новых загадочных мест, сбор информации о необъяснимых происшествиях и изучение окружающего мира, открывшегося мне с недавних пор во всей своей непредсказуемой красе. В монастыре я изучал, в основном, историю первых двух эпох, а про современную историю имел весьма смутные представления. Считалось, что наша новая вера, впитавшая в себя все ранее существовавшие направления верований и религий, которыми была преисполнена вторая эпоха, обязана своим становлением именно первым двум историческим этапам существования человечества. Третий же этап был спокойным. Конфликты, коих было мало, имея локальный характер, не влияли на духовное сообщество. Мирские власти в свою очередь так же в эту стезю не лезли. Вера, порождённая горем всего человечества, стала единой, обобщенной, что исключило любые конфликты, основанные на религиозной почве. Вера стала надеждой для человечества, ведь когда весь мир обрушился надо было во что-то верить. Объединенный народ принимал любое олицетворение божественного, будь то лик, вытесанный образ или письмена — ведь всё едино, как и наш континент, как и наш народ. Именно по причине отвлеченности от мирских порядков живущих обособленно духовных людей, третья эпоха и считалась наименее интересной для изучения.
Как я уже писал, стычки были локальными, но они были. Ни одно горе не способно перевоспитать людей. С годами оно всё больше забывается, сменяясь обыденностью. Войны за освоение территорий в виду отсутствия конкурирующих государств исчезли, однако не изменилось разделение людей и населённых пунктов на классы, характеризуемые наличием богатств и природных ресурсов. Основные конфликты возникали тогда, когда жители двух расположенных рядом населённых пунктов не могли договориться о распределении природных ресурсов и прибыли, получаемой от их реализации. Со временем были восстановлены государственные службы, следящие за порядком и охраняющие покой граждан. Но, как и раньше, не всегда они успевали вовремя, иногда поспевая только к кульминации событий, порой уносящих жизни. Законы действовали. Виновники наказывались в меру своего участия, определяемую судом. Смертная казнь была исключена из мер наказания. Взамен ей были введены общественные работы на шахтах, рудниках, лесных делянках.
Сегодня хмурое небо нависло над головами жителей деревни под названием Гуарано. Казалось, что оно не выдержит собственной тяжести и низвергнется на нас холодным дождём, смешанным с первым ещё не сформировавшимся снегом. Зима уже давала о себе знать покрытыми по утрам тоненькой корочкой хрустящего под ногами льда лужами. Холодный ветер уносил за собой последние листочки, напоминающие своим золотом об уходящей красавице осени. В эту пору наилучшим времяпрепровождением кажется усесться на кресле-качалке, укутаться тёплым пледом и попивая подогретое вино, смешанное с корицей, наблюдать как капли дождя стекают по запотевшему стеклу, оставляя за собой неровно проложенные дорожки, открывающие вид на обыденную суету, творившуюся на улице. Именно этим делом я и занимался в предобеденный час, сидя в комнате харчевни, расположенной на центральной площади.
Гуарано, являясь одной из двух деревень собственников разработки руды, кишела постоянно спешащими куда-то людьми и обозами, загруженными провизией и добытым природным ресурсом.
Последний глоток уже успевшего остыть вина заставил меня вздрогнуть, пробежав холодным комочком по гортани. Пора было отобедать. Я взял свой дорожный плащ, намереваясь совершить послеобеденную прогулку и направился в центральный зал, который оказался почти пуст. Из восьми столиков были заняты только два, поэтому без особых затруднений я нашел себе место. Зал был исполнен в холодных тонах — скромно обустроенное помещение, не имеющее резных украшений, винтовых лестниц или расписных подсвечников, было ограничено покрашенными в голубой цвет стенами, побеленным потолком и полом, устланным серым ковром. Освещался он тремя треугольными люстрами, по углам которых располагались свечи. Вдоль дальней от входа стены стоял книжный шкаф.
Заказав куриный бульон и пирог с капустой, я принялся изучать творчество Ариута Белкина — поэта, однажды посетившего наш монастырь, том стихов которого был мною обнаружен на одной из книжных полок. Увлекшись чтением, я даже не заметил, как ко мне подошёл человек с подносом и, поставив на стол заказанные мною бульон с пирогом, рядом расположил ещё пару блюд, которые я не заказывал.
— Должно быть интересную книгу вы читаете, молодой человек? — спросил подошедший.
Отвлекшись от чтения, я поднял голову. Передо мной стоял мужчина высокого роста, крепкого телосложения. Одет он был в красное пальто с золотыми пуговицами. На голове была шляпа с причудливо торчащим из неё разноцветным пером. Выразительные скулы, завитые волосы и острая бородка подчеркивали его индивидуальность.
— Здравствуй, Эргой. Я увидел тебя и предложил официанту, чтобы он позволил мне отнести тебе еду самолично. Надеюсь ты не возражаешь, чтоб я к тебе присоединился?
— Здравствуй, Ариут! Какое совпадение, я как раз знакомился с твоим творчеством!
С Ариутом я познакомился, когда мне было четырнадцать лет. Неповторимый стиль его одежды запомнился мне с первого взгляда — коричневые ботинки с закругленными позолоченными на концах носами, чёрные штаны, пальто красного цвета с золотыми пуговицами и шляпа с пером. Такого второго человека надо ещё поискать. Как говорил Ариут, поэт должен выделяться во всем — и в творчестве, и в одежде, и в манерах. В поисках музы он, тогда ещё молодой неизвестный девятнадцатилетний поэт, забрёл к нам в монастырь и оставался в нем на протяжении месяца. Муза нашлась сразу. Ею оказался телёнок нескольких недель от роду. Не знаю что он в нем нашёл, но судя по присутствующей на полках
