Последний наследник Триады. Том 3 - Григорий Магарыч
— Эй… — протянул я в попытках связаться с родовой праной. Но ответа не прозвучало. И боль не прошла. Гадство.
Так и простоял на коленях, пока третий Хранитель не соизволил навестить пещеру.
Тихие шаги, эхом разлетающиеся от стен пещеры, становились громче с каждой секундой. Я сжал рукоять треснутого клинка крепче, поднял глаза и с невозмутимым лицом поглядел на тварь. Хранитель же натянул сальную ухмылку, ощущая металлический запах, что исходил от моей крови. Держу пари, тварь ликовала. Не часто встретишь Даркара, что стоит на коленях и истекает кровью.
Разумеется, эмоции не принадлежали твари. Улыбалась сама Бездна.
Между нами установилась ментальная борьба. И, к сожалению, я её проиграл. Тварь ощущала не только превосходство, она видела собственными глазами, насколько я истощён. Каким бы опасным хищником я ни был, в таком состоянии вся моя «опасность» меркла.
Потому, как только я осознал, что перехватить инициативу в бою не получится, начал искать выход из положения. Но сбегать я не собирался, уж лучше погибнуть, чем отходить от плана и пичкать себя сомнениями. И стоило твари заметить, как я выключаю ментальную атаку, как та перешла в нападение.
Сейчас…
Секунда — и тварь уже висит надо мной с вытянутой рукой, из которой торчат острые лезвия. Я ухожу в сторону, но делаю это медленно — настолько, что лезвия задевают лодыжку, разрывая на ней сухожилия. Пока падаю, выбрасываю клинок аккурат в плечо твари. Мимо. Получилось коряво, ибо опоры под ногами не было. Я упал на камни, больно ударившись спиной, но быстро поднялся на ноги.
Шатаюсь. Плохой знак.
— Сожрать её не хочешь? — снова попытался я установить связь с праной. Боль в животе не позволяла двигаться быстро, а состояние «дхъяна» из последних сил сдерживало порывы заорать во всю глотку.
Прана молчит, я морщусь, но успеваю парировать второй удар твари. Отшагиваю назад и падаю на колено. Хранитель ушёл на дистанцию, так как не планировал натыкаться на мои контрудары.
Боится, осторожничает. Это хороший знак. Жаль, на этом хорошие новости заканчиваются. И портал ведь не используешь в таком состоянии. Бездна явно дала своей твари понять, что я способен перемещаться.
Касаюсь ладонью стены пещеры, та в секунду раскалывается, и небольшой острый камень оказывается в моей руке. Как бы плохо я себя не ощущал, способности подчинять предметы при контакте остаются при мне. Бросок — и осколок пробивает грудь твари насквозь.
Но разве этого достаточно, чтобы одолеть монстра уровня Хранителя? Определённо, нет.
Хранитель заверещал от боли, выплёскивая энергию из своего тела. Земля под ногами пошла рябью. Я перестал контролировать собственный центр тяжести, ушёл в глухую оборону, так как тварь атаковала всем своим арсеналом в попытках уничтожить меня быстро и без рисков.
Удар в лицо высекает в моих глазах искры, а второй, по ключице, ломает её на две части. Я стараюсь отыскать опору под ногами, но не могу, ибо земля ходит ходуном. Делаю удар, но тот проходится по воздуху, снова подчиняю камни и пытаюсь ранить ими, но… всё мимо.
— Кха!
Рука Хранителя угодила мне под рёберный хрящ. Я обхватил тварь обеими руками мёртвой хваткой, потянул её на себя и коленом, усиленным остатками ауры, пробил аккурат в солнечное сплетение твари. Хранитель поморщился, сжал мои хрящи сильнее, но в ответ лишь получил с локтя по челюсти — настолько крепко, что костная структура вылетела из пазов и щёлкнула рубильник твари на мгновение. Противника повело, он попятился и попытался вставить челюсть, но тут же был вынужден принять головой остриё моего треснутого клинка.
Так уж вышло, что в спешке Хранитель совершил около трёх ошибок. Подошёл близко, открылся и позволил мне думать.
…хруст черепушки твари прошёлся по пещере эхом. Я отшагнул назад, ощутив слабость в ногах. Хранитель же заверещал, словно резанный. И звук рёва был настолько оглушительным, что камни начали сыпаться со стен.
Всё ясно, этот кусок мира слегка отличен от других. И прочность не только сферы, но и пещеры зависит от «прочности» её Хранителя. Убью тварь, и всё тут рухнет разом, после чего, соответственно, самоуничтожится.
Я знал, что иду на риски. Понимал, что могу погибнуть, но порой стоит отбрасывать на второй план бесконечные анализы и полагаться на волю случая.
— У тебя есть шанс проявить себя, — буркнул я своей родовой пране, рванув в сторону Хранителя и обхватив его руками и ногами.
Шаг, который я собирался совершить, был безумным даже для меня. Никаких гарантий, лишь вера в инстинкты и надежда на лучший исход. Впрочем, с праной по-другому нельзя, ведь родовая сила вступает в бой только в одном случае — когда жизнь её носителя под угрозой. Стоит вспомнить бой на Московском турнире. Тогда родовая прана не только спасла мне жизнь, но и обрела новую форму.
Хочется верить, что так произойдёт и сейчас.
…за моей спиной возник портал — и мы с Хранителем свалились в темноту, оставляя за собой рушащиеся стены пещеры.
* * *
— Вот, господин, о чём я говорил! — палец, которым аналитик указывал на экраны, подрагивал. — Третья уничтоженная точка пропуска тумана! Не прошло и двух часов, господин. Это… это происходит просто так, понимаете? Без нашего контроля и ведома! Словно… словно туман сам уничтожает себя. Невероятное зрелище, у меня аж мурашки по коже!
— Я не верю, — помотал головой Оболенский, отмахнувшись от вопящих лекарей. — Это… возможно, это какой-то сбой в вашей системе.
— У нас была такая версия, господин Оболенский, но мы проверили всё на работоспособность, — убеждал Потап Дроздов. — Сенсоры показывают правдивую информацию. Без сомнений!
Оболенский нахмурился, отшагивая от напористого лекаря. В голове был шум, вызванный ускоренным кровотечением в организме. Думать было сложно — и даже больно. Но он прикладывал все усилия, чтобы выстроить хоть малейшую логическую цепочку. Жаль, получалось плохо. Ещё и лекари эти… мешают!
— Хорошо, допустим, это правда, — сдался столп и махнул рукой в сторону лекарей. — Да уйдите вы, мне хорошо!
— Вы потеряете сознание! У вас кровь…
— Да плевать! — повысил он голос на лекарей. — Вы мешаете сосредоточиться!
Оболенский сбил с ног напористого охранника и снова обратился к аналитикам. Сердце билось часто, побуждая действовать агрессивно. Он был готов снести всякого, кто попытается помешать ему думать.
— Как на это отреагировал Старостат? — спросил он, всё ещё пребывая в растерянности.
— Господин Харитонов уже связался с Его Величеством Романовым. Трактовал случившееся так, словно описывал свою личную заслугу, — как-то странно фыркнул аналитик. — Смотрите, мол, Ваше Величество, насколько эффективна система Харитонова по борьбе с точками пропуска тумана. Он также и по вам прошёлся.
Оболенский поднял бровь, вытерев хлынувшую кровь с носа.
— Прошёлся по мне?
— Да, господин, все слышали, как Харитонов подчеркнул, что дела пошли даже лучше без вашего личного вмешательства. И ещё члены Старостата попросили разжаловать Шагайна за невыполнение задания и неоправданные риски, — осведомил аналитик Дроздов, кривясь от неприязни. — Пошли слухи, что Харитонова наградят медалью и статусом князя за особый вклад в борьбе с туманом.
Оболенский покачал головой. Алчный старый пердун! Не успел разобраться в ситуации, как все заслуги на себя перекидывает. Нет, разумеется, столп и не думал принижать заслуги стариков без явной на то причины. Если они и впрямь приложили руку ко всем уничтожениям, то Оболенскому останется лишь склонить голову в благодарности.
Но пока ничего не ясно, поэтому…
— Хрен бы с ними. Сначала надо разобраться, как эта система работает, — отозвался столп.
— У отдела аналитики есть лишь одно предположение касательно того, что тут происходит, господин Оболенский! — Потап Дроздов говорил быстро, нескладно. И это дико раздражало. — Эти точки… они ведь являются частью целой зоны пропуска тумана! Кривое озеро — самая восточная точка, которую можно считать первой в зоне. Дальше, по порядку, Шихальское озеро. Оно так же является частью той же зоны пропуска. После Шихальского озера из игры вышла третья точка, расположенная близ Избушечного озера. Выходит, можно спрогнозировать, что вскоре уничтожатся следующие точки, а затем исчезнет и вся зона!
— Безумие, — тихо протянул Оболенский, понимая, что аналитик прав. — Выходит, ещё две уничтоженные точки, и…
— Да, господин Оболенский, и мы вернём себе земли крепости утерянного Контрольного Пункта Дозора!
Глаза Оболенского застыли на одной точке.
