Последний настоящий дракон - Рэйчел Аарон
— Это твой последний ход? — рявкнул он. — Подкуп? Я отрицаю свою цель, пока оставляю тебя в живых, а ты даешь мне будущее, которое я не буду ненавидеть?
— Это не подкуп, — возмутился Боб. — Это стимул. И я не прошу тебя отрицать твою цель. Почему тебе дали задание не давать пророкам продавать будущее снова? Не из-за того, что продажа возможных будущих всегда плохо. Давай не забывать, что пророки делали это задолго до конца. Это было запрещено, потому что драконы стали безответственными и продали все. Тут мы облажались. Эту ошибку ты был создан предотвратить, но я этого не делаю. Я не продаю временные линии, чтобы получить преимущество над другим кланом или сделать себя королем. Я обмениваю миллионы будущих, где мы умираем, на то, где мы живем. И все. Это не ужасное преступление, не предательство, а продуманный удар, чтобы выжить с хорошим драконом у руля.
Он опустил ладони на плечи Джулиуса.
— Этот выбор я сделал, Черный Размах. Теперь я даю тебе шанс. Ты можешь настоять на выполнении закона и убить меня за торговлю будущим. Или ты можешь уважать причину, по которой ты был создан, и помочь мне спасти наш вид, пока страх перед одним Концом не сделал нас жертвами другого.
Он закончил с улыбкой, но Джулиус был достаточно близко, чтобы ощущать правду. Боб выглядел уверенно, но его сердце так колотилось, что Джулиус ощущал это через одежду. Она даже не дышал, пока древний конструкт размышлял над его словами, что было проблемой, потому что Дракон, Видящий Вечность, думал очень долго. А потом Черный Размах опустил руку, невозможно огромный коготь стал ладонью, когда рука опустилась.
Когда стало ясно, что он не поднимет коготь снова, Боб рухнул на землю.
— Боб! — закричал Джулиус, падая рядом с ним. — Ты в порядке?
Пророк засмеялся, схватил брата в крепкие радостные объятия.
— Джулиус! — закричал он, раскачиваясь. — Мы это сделали!
— Что сделали? — прохрипел Джулиус, потому что не слышал, чтобы Черный Размах что-то сказал.
— Мы выжили! — закричал Боб, отпуская его, чтобы дико улыбнуться ему в лицо. — Не видишь? Это была моя смерть. Я должен был сейчас умереть, но я жив! — улыбка пропала с его лица, сменилась ошеломлением. — Я — единственный пророк, одолевший Черного Размаха.
— Не радуйся, — прорычал конструкт, скрестив руки на груди. — То, что я решил дать тебе шанс, не означает, что я не передумаю позже.
— Нет, нет, нет, — быстро сказал Боб, размахивая руками. — Я — воплощение скромности. Но…
Он умолк, подавляя улыбку, и Джулиус был удивлен, что он не потянул мышцу.
— Я знал, что это сработает! Знал. Каждый пророк пытается избегать смерти. У всех нас есть видение, а потом мы сходим с ума, пытаясь одолеть Черного Размаха в своей игре. Я век делал ту же ошибку, пока не понял: его не одолеть. Он — конструкт, магический суперкомпьютер. Ни один дракон не может сравниться. Какое-то время я был убежден, что ситуация была безнадежна, а потом я понял, что это было не важно. Мне не нужно было одолевать его в его игре. Мне просто нужно было убедиться, что, когда придет время, мое решение будет таким хорошим, совпадет с его желаниями, и Черный Размах не решится меня убить. Я знал, что не мог остановить его меч, так что решил убрать его волю взмахнуть им, и это сработало! Это сработало, Джулиус! Я все еще жив, и это благодаря тебе!
Он снова обнял Джулиуса, его грудь вздымалась от смеха или всхлипов.
— Я знал, что не зря тебя выбрал, — хрипло сказал он. — Я знал, что ты справишься в конце!
Все сошлось, но Джулиус не совсем понимал, что он сделал.
— Погоди, — сказал он, отодвигая брата на расстояние руки. — Так все, что ты устроил — свержение нашей матери, изменение клана Хартстрайкер, Амелия, ставшая духом, освобождение Челси и кладки Ф — было не для помощи клану или миру, а чтобы ты не умер от руки Чёрного Размаха?
Боб фыркнул.
— Есть дело благороднее? Он собирался меня убить. Конечно, я сделал все, что мог, чтобы предотвратить это! Все другое было просто положительными внешними факторами… что я и планировал изначально, — быстро добавил он от пронзающего взгляда Черного Размаха. — Уверен, дракон лучше поставил бы мир на первое место, но, как я продолжаю тебе говорить, Джулиус, я не лучший дракон. Ты — хороший, потому ты — не я — был точкой опоры. Больше никто не смог бы, никому не хватило бы глупости пощадить Бетезду ил создать совет, когда можно было заполучить себе клан Хартстрайкер. Больше никто в нашей семье не работал бы с Катей, не завоевал бы доверие мага-человека, который смог стать Первым Мерлином.
Он ущипнул Джулиуса за щеки.
— Это все ты, милый мальчик, потому я говорил тебе только быть собой. Ты уже был Хорошим Драконом, как мне было нужно. Проблема была в том, что ты был слишком хорошим, чтобы использовать силу. Если бы я не давил постоянно, ты бы радостно управлял компанией по уничтожению магических паразитов в СЗД, пока чистка Алгонквин не добралась бы до тебя. Но я знал, что у тебя был потенциал стать рычагом, чтобы сдвинуть мир. Как только я проверил твои убеждения и понял, что ты не сломаешься, я поставил тебя на нужную позицию и использовал тебя так, как было нужно, и посмотри, как все чудесно сложилось! — он обнял Джулиуса снова, чуть не раздавив его. — Я — гений!
— Вот вам и воплощение скромности, — Челси потянулась, чтобы спасти Джулиуса от удушья.
— Я — воплощение многого, — ответил пророк, с неохотой отпуская Джулиуса. — Итак, — он сел на пятки. — Что нам делать теперь?
Все уставились на него.
— Ты не знаешь? — завопил Джулиус.
Боб пожал плечами.
— Я, безусловно, гениальный, но ни один пророк не может видеть дальше своей смерти. Все мои видения закончились полминуты назад.
— А как же твой план сохранить нас в живых? — осведомилась Свена. — Ты должен мне выживание после того, как я милосердно тебя пощадила.
Амелия фыркнула.
— Милосердно. Ты не смогла заставить себя убить Джулиуса, как не можем все мы.
— К твоему сведению, я собиралась его обойти, — рявкнула Свена. — Я в состоянии ударить Брогомира льдом, не оставив ни царапины на Джулиусе Хартстрайкере. Но слова Кати заставили меня подумать обо всей картине, и я решила, что убийство вашего жалкого пророка уже не стоит моего времени.
— Говори себе, что хочешь, — сказала Амелия, качая
