Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1986 год
Вместо грандиозных искажений масштаба на прежних картах получилась удобная карта для полетов и плаваний в районе полюсов! Вспомним 1933 год. Еще не было дальних перелетов, папанинской эпопеи и легендарного рейса «Арктики», а карта для покорения полюса была составлена...
В последующие годы он продолжает заниматься любимым штурманским делом. Летом плавает в полярных морях. А зимой — интересные лекции по астрономии и гидрографии, встречи с единомышленниками и соплавателями — Г. А. Ушаковым, В. Ю. Визе и другими. Да и сама жизнь в «доме челюскинцев» на улице Восстания, словно согретом теплом всей страны, была интересной и счастливой...
Гернет умер в 1943 году. Его сердце не выдержало боли, когда он получил известие о смерти жены и старшей дочери в блокадном Ленинграде.
В плену у ветров и течений
Но вернемся в Тихий океан, на борт старого угольщика, в тесный коридор кормовой надстройки.
Гернет спокойно повторил перетрусившим матросам, показывая на часы:
— Через полчаса будут подорваны кингстоны машинного отделения и второго трюма. У вас нет времени спустить шлюпку и выудить деньги из капитанского сейфа. Вам, боцман, еще не поздно извиниться перед капитаном.
Малайцы оторопело сгрудились у двери.
— Канальи! — закричал капитан. Словно очнувшись, он только теперь понял: страховка Адмиралтейства и вознаграждение от русских будут потеряны, если... — Боцман, всем наверх. Паруса ставить. И в карцер, каналья, в карцер... Прошу вас, мистер суперкарго, отменить затопление судна, — обратился он к Гернету.
К утру ветер усилился, и примитивные паруса из мешковины помогали уносить судно в спасительные просторы океана, прочь от японских островов и в то же время в сторону от оживленных судоходных путей. Когда 13 декабря шторм наконец утих, его сменил свежий северо-восточный пассат. Вместе с течением ветер давил в приподнятый левый борт, и никакие ухищрения с парусами не помогли подставить ветру правый борт, чтобы дрейфовать на юго-запад, к Формозе. Пока курс судна тянулся прямо на юг. И если хорошенько «прицелиться», можно попасть на остров Гуам с его телеграфной связью с Манилой и Фриско. По ночам Симпсон и Гернет стали наблюдать созвездие Корабль Арго и его жемчужину — Канопус. Некогда арабские мореходы охотно пользовались этой яркой звездой, заменявшей компас и неизменно обозначавшей южное направление.
— Гуам, — вслух произнес Симпсон, — кроме связи, ничего не даст, ремонт судна там невозможен.
— А что нам мешает сделать бросок к Филиппинам, капитан?
— Прекрасная идея, но для этого нужен восточный ветер. А здесь, в тропиках, это бывает, когда тайфун терзает несчастную колонию янки, но теперь, увы, время тайфунов миновало. Значит, прибьет нас когда-нибудь к безлюдным островам архипелага или разобьет вдребезги на каком-то симпатичном атолле.
— И все же есть шанс изменить курс, если дрейфовать правым галсом.
— Да, лейтенант, да, но как нам развернуться, если корма никак не идет на ветер. И кто придумал такую высокую надстройку в корме? Не пароход, а каравелла.
И Гернет вспомнил, что летом 1521 года, нет, не каравеллы, а ветхие галеоны Магеллана уцелели здесь в сезон тайфунов. И открылись мореплавателям острова Святого Лазаря, названные впоследствии именем Принца Филиппа.
— Снимите шляпу, Симпсон. Где-то здесь погиб единственный англичанин — участник экспедиции Магеллана.
— Вы шутите, мне кажется, среди открывателей Тихого океана не было англичан. Но если так, это приятно, вернее, неприятно, жаль земляка, — смутился капитан.
— Да, это судьба. Тот англичанин мог сделать вашу нацию более заносчивой, окажись он в числе тех 18 человек, которым посчастливилось первыми обогнуть Землю.
Капитан не нашелся что ответить. С левого борта загорелась полоска рассвета. Капитан открыл ящик с секстаном и посмотрел на русского моряка.
— Приступим, штурман, горизонт вполне различим.
Гернет кивнул и достал хронометр. Оба моряка начали таинство обсервации по звездам в пустынном океане...
В течение всех последующих дней черный силуэт угольщика с одной трубой и двумя наклонными мачтами наверняка казался бы призраком «Летучего Голландца» любому встречному судну. На мачтах еще болтались фалы с принайтовленными сигналами опознавания для Порт-Артура «свой — чужой» — два русских коммерческих флага один над другим.
Но что же происходило во Владивостоке? Помнили ли там о пароходе, покинувшем Золотой Рог два месяца назад? Вестей о прибытии грузов в Артур ждали с нетерпением. Но когда транспорт № 5, бывший «Бинтаг», так и не сумев прорвать блокаду, застрял в одном из китайских портов, все поняли, что с «Карляйлем» приключилась беда. Комфлот наводил справки у консулов Чифу и Тяньцзиня, а те через агентов торговых фирм — о судьбе английского угольщика. Но японские военно-морские власти сами заявили о непричастности их к пропаже парохода. Потом, после 20 декабря, сдача Порт-Артура отвлекла всех от судьбы грузов для крепости, теперь уже ненужных. Лишь шеф торгового дома «Кунст и Альберс» сделал запрос у своего агента в Лондоне о семьях экипажа, чтобы прикинуть расходы на премии за пропавших без вести. А в России о сгинувшем пароходе горевала только одна семья в далеком от Японии Петербурге...
25 декабря пароходу «Карляйль» удалось повернуть к Филиппинам. Дальнейшее плавание происходило под действием слабого юго-восточного муссона. Только 19 января 1905 года поднялся восточный ветер силою в пять баллов и удалось поставить пароход на фордевинд (Фордевинд — курс парусного судна относительно ветра, когда ветер дует пряма с кормы.). С попутным ветром, да еще с самодельным полотнищем брифока (Брифок — прямой парус на фок-мачте, поднимаемый при попутном ветре.) пароход развивал скорость до четырех узлов и стал слушаться руля. 23 января, к великой радости команды, показалась земля. Это был остров Катандуанес, прилепившийся к самому большому острову Филиппин. Большая глубина не позволяла стать на якорь, и судно неумолимо приближалось к отвесным скалам. Как это часто бывает, у самого берега судно настиг встречный шквал, отбросивший судно к северу.
— Шлюпку на воду и верповаться. — Симпсон обрел обычную для него уверенность, обнаружив вход в мелководную бухту. И вот уже вспомогательный якорь — верп — осторожно спускают на шлюпку с 600 футами сизальского каната и тонким проводником. Полчаса изнурительной гребли против ветра — и верп летит за борт шлюпки. Выбирая канат с помощью лебедки, «Карляйль» подтягивается на сотню метров, отдает якорь. Затем выбирает верп и снова передает его на шлюпку. Все повторяется несколько раз, и к утру 26 января наконец отдали якорь на глубине 40 футов. Бухта Сан-Мигель встретила странников ожерельем кораллового пляжа и роскошной тропической растительностью. Гернет записал координаты этой самой южной точки дрейфа: широта 13° 48" с, долгота 123° 10" в. Позади 93 суток бедственного плавания и почти пять тысяч миль, причем 83 суток судно дрейфовало по воле ветров и течений. В этот день Симпсон угощал всех, кого хотел, крепчайшими коктейлями и все твердил: «Такой случай, такая удача...»
«Хороший был капитан Симпсон, — размышлял Гернет в последующую неделю, когда мотался на шлюпке вдоль безлюдного побережья, — доверительный, волевой, обаятельный, всюду сующий свой розовый нос и рыжие баки». Но теперь капитан поможет добраться лишь до столицы колонии. Там в банке получит команда оговоренные в цертепартии (соглашении. — В. Г.) свои фунты и доллары. Во всем дальнейшем, выглядевшем туманно, Симпсон едва ли заинтересован.
Наконец Гернет встретил в море американский каботажник. Вслед за ним на буксире (ну и ход у этой лайбы!) Гернет пришел в порт Даэт, где объяснил суть дела, умолчав о грузе. После этого на пароход была назначена стража. Добравшись до Манилы, Гернет посетил французского консула, представлявшего здесь Россию. Инструкций для него не оказалось, а помогать Гернету в буксировке парохода консул вообще отказался. По агентскому поручительству пришлось нанять частный буксир и к 13 февраля привести «Карляйль» в Манилу. Выгрузив на стенку 12 тысяч мест военных и интендантских грузов (дока в Маниле не нашлось), приступили к ремонту и замене винта, ведь благодаря неустанным хлопотам деньги для этого были получены. В марте Гернет получил шифрованную телеграмму от контр-адмирала Рейценштейна: идти в Сайгон, где поступить в распоряжение командира интернированного крейсера «Диана» князя Ливена.
12 апреля, в день, назначенный для выхода в Сайгон, команда парохода взбунтовалась и отказалась следовать дальше. Это грозило новой задержкой, а значит, не исключалась встреча с японскими крейсерами, по слухам, следившими за продвижением эскадры Рожественского в Южно-Китайском море. С помощью американского офицера Гернет нанял новую команду, а прежнюю под конвоем доставили на судно. Так и ушли в Сайгон: с двумя командами и дюжиной вооруженных янки. В Сайгоне капитан II ранга Ливен принял военные грузы, которые после заключения мира были погружены на крейсер.
