Журнал «Искатель» - Искатель, 1997 № 09
— А этим ты почему озаботился?
Разговор опять уходил от главного.
— Ты, Лена, женщина приятная во всех отношениях, — стараясь быть спокойным, сказал Владимир. — Разведена с мужем. Я не сомневаюсь, что любовников у тебя пруд-пруди… Они меня не интересуют. Мне надо знать все о Коне. Если он был твоим любовником, значит, мог рассказать о том, зачем приехал, где его искать?
— Мог, да не рассказывал. Я же сказала — тихушник. Меня с ним познакомил бывший муж. В прошлом году. И в постель к нему вложил, дурак никчемный. Вот у него с Вилей дела серьезные.
— Не догадываешься какие?
— Жоржик по натуре — болтун и баба, а про бизнес с Вильгельмом молчит, как проклятый. Знаю только, что это связано с какими-то большими культурными ценностями.
— Из Павловских музеев?
— Нет. Это они уже проходили. Устраивали какие-то выставки здесь у нас и в Германии. Официально, понимаешь? Культурный фонд Ренессанс. Начальство, приемы. А в этом году все тип-топ! Молчок. Тихо как на кладбище. Зато все время куда-то вместе ездили.
— Куда?
— Понятия не имею
— По музеям? К начальству? В культурный фонд?
— Это не в счет. В область куда-то гоняли. По Киевскому шоссе. А в это воскресенье Вильгельм должен отправиться восвояси.
Фризе прикинул: сегодня пятница. Значит, послезавтра.
— А почему убили его приятеля?
— Не знаю. — Елена отвела глаза. На лице у нее появилось выражение обреченности. И усталости. Нижняя губа мелко-мелко задрожала, и Владимир подумал о том. что она сейчас заплачет. Но не заплакала. Спросила:
— У тебя нет с собой водки? У меня в сумке поллитровка разбилась.
Фризе достал из бардачка плоскую бутылку «Баллантайнз». Глядя, с какой жадностью женщина сделала несколько больших глотков, он подумал о том, что Елена Петровна в этой своей «Астории» постепенно превратится в алкоголичку. Сопьется с круга. Легкие знакомства, выпивки с коллегами. Все это затягивает.
— Ненавижу виски. — Она старательно завинтила пробку и сама положила бутылку в бардачок. При этом на секунду прижалась к Владимиру грудью. После «причащения» глаза у нее повеселели, а с лица исчезло испуганное выражение.
— На моих немчиков наехали мафиози. И на Жоржика, и на фонд этот чертов. И нас с дедом стращали. Спрашивали, где Виля прячется. Если бы знала где — ни секунды бы не таила. Сразу все выложила. Уж очень много они мне пообещали.
— Денег?
— Денег! Бутылку шампанского в одно место. И все такое прочее.
— Почему не уехала, не спряталась?
— Прячусь. Да все равно через день на работу. Ты же не будешь моего Женьку кормить?! У матросов есть еще вопросы?
Вопросов у Фризе было много, но задал он только один:
— Когда ты видела Кюна в последний раз?
— В ту ночь, когда убили Потта. Эти самые мафиози, наверное, и убили. Пришли по запасной лестнице. — Елена задумалась. — Ну, не ночью я Потта видела, а около двенадцати. Они оба поболтали со мной немного и пошли спать. Кондратий в свой номер в конце коридора, а Кюн в люкс. Рядом со столом дежурной по этажу. Рядом со мной. Потт сказал, когда его разбудить, а Виля только подмигнул. Мы с ним вместе после смены должны были сюда приехать. На квартиру. Когда все гости утихомирились, я легла поспать на диванчике. Вообще-то не разрешается, но все так делают. А утром начался переполох. Кондратий умер, а Вили и след простыл. Я даже не слышала, когда он слинял. Ключ на стол положил и тю-тю.
— А вещи?
— Вещи целехоньки. В номере лежали. Может, хватит, Володя? У меня во рту пересохло. И сынок ждет. Заедем за гостинцами, потом на часок ко мне. Я заодно пирожки прихвачу.
— Поехали. — Фризе подумал о том, как мало времени нужно женщине, чтобы настроиться на новую волну.
Во время короткого похода в магазин он определил, что его спутница — женщина не жадная. Она позволила Владимиру купить лишь несколько мелочей для сына — пару бутылок пепси, жвачку, пачку недорогого печенья. И, конечно, банку абрикосового джема.
Продавщица сказала, что малинового в глаза никогда не видела.
Деньги, которые Фризе предложил Елене Петровне, она решительно отвергла:
— Еще чего! Столько, сколько мне нужно, у тебя нет. А без подачек обойдусь.
Запросы дежурной из «Астории» Владимир уточнять не стал.
Судьба «спелеолога» Суши
Корнилов попал в город только к вечеру. С вокзала позвонил жене на работу. Сказал, что будет ночевать дома.
— Вылез из берлоги! — обрадовалась Оля. — Прекрасно! Я постараюсь уйти пораньше. К восьми буду.
— Не очень старайся. Мне еще надо заглянуть в одно место.
— Ну и ладно! — легко согласилась жена. — Успею приготовить ужин. А то у нас в холодильнике — шаром покати. Я же на дачу собиралась. — И добавила: — Звонил Вася Алабин. Его отправили в командировку в Тамбов. На месяц.
— Когда?
— Улетел сегодня утром.
— Привет! — сказал Корнилов и повесил трубку. Он вспомнил Бориса Федоровича и, выходя из телефонной будки, прошептал: «Дом привета! Бо-о-о-большой «Дом привета!»
— Вы что-то сказали? — молодая девушка, ожидавшая своей очереди позвонить, смотрела на Корнилова с сочувствием.
— Простите. Мысли вслух. — Он смутился: «Небось, решила, что мужик свихнулся». Но судя по ослепительной улыбке, которой она одарила Игоря Васильевича, девушка так не думала. Он тоже улыбнулся и пошел в метро. «Надо же! Женщины еще не перестали обращать на меня внимания?! Даже молодые», — подумал он и тут же забыл про девушку.
Весть о том, что Алабина сняли с «горячего» дела и отправили в Тамбов, насторожила и огорчила его. Генерал не сомневался — вмешалась чья-то злая воля. Он хорошо знал, как это делается. Кто-то власть предержащий звонит начальнику главка — или даже Главного управления — и говорит: «Мужики, вы сработали блестяще, взяли главарей тамбовской банды. Только доведите дело до конца. Чтобы в городе и духу не было этой нечести. И задействуйте лучших оперативников. Лебедева, Алабина». «Алабин раскручивает убийство в «Астории», — возразит чиновник». «Вы, уважаемый, соизмеряйте масштабы. Убийство одного человека, пускай он и гость из Германии, или ликвидация преступной группировки, пролившей в городе столько кровищи?! А с делом в «Астории» и без вас прокуратура справится».
Если бы Корнилову рассказали, что точно такой разговор — ну, разве что лексикон отличался, вместо «мужиков» обращение употребили другое, «господа» — состоялся вчера у заместителя начальника Управления с крупным чиновником из окружения губернатора, генерал бы не удивился. Такие приемчики изучил досконально. И за то, что не следовал им, получил отставку.
Если до последнего момента где-то в глубине сознания и копошился червячок сомнения — генерал, хоть и отставной, дал втянуть себя в какую-то полудетскую историю с мифическими пещерами! — то после отстранения Алабина от дела, все сомнения пропали. Пускай пещеры и мифические, но за всей этой криминально-спелеологической историей есть что-то очень серьезное.
Когда он вышел из метро на площади Восстания, часы на башне Московского вокзала показывали половину восьмого. Гигантский ковбой, рекламирующий кока-колу пытался ускакать все дальше на восток. Куда ни кинь взгляд — реклама, реклама, реклама. И нищие, оборванные старики и дети под рекламой заморской невидали.
До Греческого проспекта было рукой подать. И через десять минут Корнилов уже стоял у огромного серого дома и разглядывал номер квартир на табличках. Генерал поплутал по дворам, прежде чем нашел нужный подъезд. Сорванная с петель дверь стояла рядом с дверным проемом, с лестницы пахнуло сыростью, мокрой известкой, кошатиной. Лифт не работал. Пришлось подниматься по узкой, напоминающей винтовую, лестницу. Игорю Васильевичу почему-то пришла неожиданная и неприятная мысль: а если кто-нибудь заболеет? Или, не дай бог, помрет? Покойника придется выносить стоя.
Он несколько раз нажал на кнопку звонка, прежде чем из-за массивной двери послышался приглушенный голос:
— Кто там?
— Мне нужен Олег Витальевич.
Наверное, не меньше минуты за дверью царила тишина. Потом женщина переспросила:
— Кто вам нужен?
— Олег Витальевич Суша, — спокойно повторил Корнилов. И добавил: — Может быть, я ошибся квартирой?
Дверь приоткрылась на цепочку — его внимательно рассматривали.
— Вы кто? — закончив осмотр, поинтересовалась женщина. Ее голос теперь звучал не так глухо, но все равно тембр его был низкий. Такие голоса бывают у заядлых курильщиц.
— Отставной генерал, — весело сказал Корнилов. Он уже решил, что в квартиру его не пустят. Олег Витальевич отсутствует, а его жена — или мать? — просто-напросто боится. Но вышло все иначе. Женщина сняла цепочку.
— Выглядите солидно, — поделилась она впечатлением от своих наблюдений.
